Спасите, мафия!
Шрифт:
— Ой, — пробормотала я и почесала нос. Так и думала… Кажись, я правда перенервничала. Ну, блин! Не фунт изюма, когда из-за тебя сестры пострадать могут! А вот народ на меня так изумленно зыркал, словно им во двор метеорит рухнул, а на нем ромашки зацвели.
— Она сказала что-то вроде: «Дело не идет, спасибо, ребята, за то, что заступились…
— Поддержали! — возмутилась я, перебив сестру. Нет, ну если переводит, так пусть правильно переводит!
— Ну прости, — хмыкнула Катя и протопала к своему стулу. Усевшись, она продолжила пояснения: — «Спасибо за то, что поддержали. Навели порядок, а то этот придурок конфликт устроил».
— Скорее, поддержал, —
— Маш, спокойно, — перебила меня Катька, не дав высказать всё, что я думаю об этом баране. — Фран может и сам за себя постоять. Знаешь, как он затролливает Принца?
— Вот теперь, похоже, ему опять придется самому всё делать, — вяло пробормотала я, намазывая блин икрой. Народ разбрелся по местам, а я с тяжким вздохом пробормотала: — Ну, блин, Кать, я не могу молчать, когда на моих друзей бочки катят! Фран не какое-то жалкое существо, чего он наговаривает?
— Маш, мне это тоже неприятно, — поморщилась Катька, — но с этим Фран и сам вполне разобраться может. Мы ему помогли с Мукуро, потому что тот и перейти черту мог, мне кажется, а вот Бельфегор его никогда не покалечит, ты же слышала. С остальным Фран и сам справится.
— Справится, конечно! — возмутилась я. — Но я не могу молчать, когда…
— Теперь можешь, — ледяным тоном бросила Катька и воззрилась на меня так, что мне под стол забраться захотелось, а народ уставился на нее, как оскароносец на врученную ему «Серебряную калошу».
— Ладно, ладно, могу, — вяло пробормотала я.
— Ну, ты же у нас молодец, Маш, — премило так улыбнулась эта пакость. Я порой задумываюсь, нет ли у нее раздвоения личности, в самом деле! Потому как эти ее вспышки внезапной жесткости из колеи выбивают не хуже, чем если б Цискаридзе на детском утреннике кан-кан сплясал! А уж возвращение ее в режим «я белая и пушистая, не тыкайте меня палочкой — расплачусь» вообще мозг выносит хлеще выступлений Верки Сердючки!
— Угу, — пробормотала я нехотя, а Ямамото-сан вдруг обратился к Катюхе:
— Катя-сан, ты уверена, что твои сестры…
— Они не будут провоцировать Бельфегора, — улыбнулась сеструха японцу. Да так она это уверенно сказала, что мне аж тошно стало. Ну, блин, я глава семьи или она? Я. Но она наш Серый Кардинал, и это ошизеть как обидно. Хотя, надо признать, она уже далеко не один конфликт разрулила благодаря этой своей «деперсонализации», как Ленка это ее состояние обзывает, так что я выпендриваться не буду. Да и… Знаете, как говорят: сильный хищник всегда уступает добычу более сильному. А Катька хоть и рохля в обычной жизни, в критической ситуации жестче и сильнее меня. Так что я никогда не выёживаюсь в такие моменты, о Ленке и говорить нечего.
— Не будем, — хором заявили мы с Ленусиком, и я фыркнула. Ну, хоть тут проявили мы солидарность с моей противоположностью.
Парни всей гурьбой удивленно на нас воззрились, а затем перевели взгляды на Катюху, с видом «за что мне, несчастной, всё это на тыковку с крыши Останкинской башни рухнуло?» поглощавшей блины собственного приготовления. И тут на кухню заползли припозднившиеся остатки нахлебничков, а если точнее, парниша с сигаретой, не помню имени, его босс Савада-сан и парень с перебинтованными лапами. Что любопытно, я ни разу не видела, как питается парниша с птичкой. Он что, Святым духом довольствуется или нашей компашкой брезгует? Тоже мне, мистер «Я сам по себе, а вы все пыль под моими стопами»!
—
Что случилось? — тут же спросил Савада-сан у Ямамото-сана. Ого, ну и интуиция у парниши — мы ж все просто молча жевали…— Скандал с Бельфегором был, — улыбнулся японец. Он вообще улыбчивый, хотя у них много таких… — Но уже всё разрешилось. Девушки сказали, что не будут язвить, а Принц согласился в таком случае их не трогать.
— Мы не «не язвить» согласились, — влезла я, помахав перед собственным носом блинчиком, — а вообще с ним не общаться без крайней на то необходимости!
— Вообще? — опешил босс этих интервентов.
— Ага, — кивнула я, намазывая блин икрой.
— Потом расскажешь подробности? — попросил Савада-сан своего земляка, тот кивнул и улыбнулся.
— Только этого нам не хватало! — проворчал вечно всем недовольный парень с сигаретой, и новоприбывшие уселись за стол.
— Если всё разрешилось, не так всё и плохо, — улыбнулся Савада-сан чуть смущенно. Чегой-то он так смущается?
— Джудайме! — возмутился куряка. — Вы не обязаны были решать этот конфликт! Если он сам разрешился, ничего в этом ужасного нет!
— Наверное, ты прав, — пробормотал вышеозначенный «Джудайме». Интересно, что это значит?.. Погуглить, что ль? Да ну, лень.
— Савада-сан, — вмешалась Катька с улыбкой от уха до уха, — если бы возникла острая необходимость, ты бы вмешался. А так — ничего страшного, что всё разрешилось без твоего участия.
Да что происходит-то?! Он что, пуп Земли, что ли, что все с ним так сюсюкаются из-за какой-то фигни?! Да даже если он их босс, мелкие проблемы подчиненные сами решать должны!
— Фиг ли вы с ним все так пестаетесь, сеструх? — возмутилась я уже вслух, и Катька растерянно на меня воззрилась, а Савада-сан почему-то вжал голову в плечи и сдал моську униженного жизнью хомячка. — Если он босс, он должен понимать, что подчиненным надо давать хоть немного свободы и верить в них! Почему они должны в него верить, а он считает, что без него они не справятся? Справятся, и еще как! Потому что хороший босс всегда в своих подчиненных верит, как и хорошие подчиненные всегда верят в своего босса! А он то труса из себя активно разыгрывает, то сетует, что в бой не вступил. Логика где у человека? Бухает вместе с чувством собственного достоинства на руинах самооценки! Как ты тогда говорила? «Все мы лишь травоядные до тех пор, пока не докажем самим себе, что мы хищники». Добавлю от себя: остальные оценки не важны, кто бы их ни задвигал, хоть Папа Римский, хоть Барак Обама, хоть призрак Лувра! Главное, чтобы ты сам, будучи абсолютно честен перед собой, признал, что ты сильный. Остальное — мелочи жизни. А этот ваш «босс» — всего лишь «травоядное», и не потому что он слабый или трусливый, фигушки ему, если он так думает, а потому что он сам себя считает жалким. И это — его главный минус!
Повисла тишина, а я вернулась к хавчику, довольная собой и жизнью в целом. Ну а что? Я правду сказала. У него по глазам видно, что он за друзей глотки перегрызет, а слабак на такое не способен. Вот только он, как и моя сеструха, тоже считающая себя слабачкой, за себя постоять не может, потому что не верит, что достоин этого, и это бесит! Катька, помнится, за Ленку тогда такое устроила, что я думала, нас по судам затаскают, а за себя постоять — не-не, не могу, не хочу, не буду, не достойна! Хотя в такой самооценке сестры и моя вина есть, так что не мне тут вякать, но, блин, надо ж исправляться! Вот я и высказала им обоим — и Катьке, и боссу — что думаю о них. Мне аж полегчало, право слово!