Спящая царевна. Совершенно секретно

За домом под навесом Андрей набрал целую охапку дров — печь надо протопить хорошенько. У него до сих пор зуб на зуб не попадает, а уж Делия, наверное, насквозь промёрзла.

Когда он вернулся, Делия сидела на табурете у окна, сжавшись и втянув голову в плечи, будто воробышек зимой.

— Как твой улов? — поинтересовался он, бросив мимолётный взгляд на небольшой стол, где появилось что-то съестное.

— Тушёнку нашла и сгущёнку нашла, и ещё крупу, и сухарики, и листья какие-то… Видимо, чай, — гордо доложила Делия и громко чихнула.

Беркутов уже торопливо растапливал печь, обернулся через плечо.

— Будь здорова! Вот только этого нам не хватало… Еда это, конечно, хорошо, но сперва надо одежду всю просушить, и самой отогреться. Срочно! Давай-ка мокрое снимай! Сейчас с печкой быстро высохнет…

Андрей и сам футболку тотчас стянул и повесил сушиться на ручку заслонки. С голым торсом тоже, конечно, не жарко, но всё лучше, чем в сыром и холодном. Надо пошукать, может, здесь и одежда какая-то запасная найдётся. И, кажется, он видел одеяло.

Дрова в печке наконец-то разгорелись споро, пламя затрещало весело. Он захлопнул дверцу, встал, обернулся и… перестал дышать.

Делия его распоряжение поняла дословно и взялась выполнять с почти детской непосредственностью. Уже сняла и развесила сушиться штаны и куртку, а сейчас у него на глазах пыталась снять и платье. Оно ведь только под дождём не промокало, а после их купания — насквозь.

И вот сейчас, отвернувшись к окну, она стягивала прилипшие к телу кружева.

А Беркут, потеряв способность говорить, стоял и смотрел, как ажурная белая ткань ползёт медленно вверх по её гладкой коже, приоткрывая неспешно изгибы безупречной фигуры — ноги, бедра, ягодицы, спина… Скинув одежды, она будто превратилась в прекрасную мраморную статую, совершенную от пяточек до макушки. Тонкая белая паутинка больше не смела прятать эту красоту от мира, и от его глаз. Лишь волосы густой шёлковой волной растеклись по молочно-снежным плечам, стремясь прикрыть хоть что-то.

— Делия… — её имя с языка сорвалось как стон, — ты… что делаешь?

* * *

Она обернулась резко на звук его голоса, испуганно прижав мокрое платье к груди. Это особо не помогло — разве что, прикрыло самое сокровенное, в остальном, Андрей по-прежнему пялился неотрывно на её изумительное нагое тело, даже грудь почти вся осталась на виду.

— Ты зачем разделась? — глухо рыкнул Беркут.

— Ты же сам мне велел… — Делия растерянно хлопала ресницами, чуть нахмурив брови, явно не понимая, чем вызвала такую реакцию и его гнев.

Злился он не на неё, скорее на себя. На то, что утратил последнее самообладание от представшей ему картины. От нахлынувшего возбуждения голова мгновенно перестала соображать. И то, что он сейчас говорил резко и даже зло, он говорил скорее для себя, а не для неё.

Надо было срочно отвлечь себя на какие-то другие эмоции и слова. Надо было отвернуться и не сметь на неё смотреть. Но он позорно дал слабину и чувствовал — ещё мгновение, и… прощай, здравомыслие!

— Ну… Да… Но… Не при мне же! Так нельзя! При мужчинах раздеваться это… неприлично, — запинаясь, продолжал ворчать Андрей. — И вообще… ты что, не понимаешь, чем это может закончиться? Или ты про изнасилования не знаешь?

— Не знаю… — она нахмурилась ещё больше, втянула голову в плечи виновато. — А что это?

Кажется, он её напугал… Впервые такой тон себе позволил. Ох, Беркут, Беркут! Она же… как ребёнок, наивная, чистая, светлая… Царевна из сказки. Она даже не понимает, чего ты взбесился.

— Ух… — шумно вздохнул Андрей и заговорил уже спокойнее, — не знаешь, и хорошо. И не надо знать. Зачем тебе всякая грязь? Просто… — он, наверное, сам покраснел, пытаясь объяснить такую простую, но деликатную вещь. По крайней мере, взгляд в сторону всё-таки отвёл. — Делия, не принято у нас так. Понимаешь, мужчине ведь сложно себя сдерживать, когда он видит красивую женщину. А когда она ещё и без одежды. Это… провокация. На будущее тебе совет — никогда так при посторонних не делай! Обидеть могут. Понимаешь? Захотят взять то, что ты… дать не готова…

Пару секунд она молчала, осмысливая сказанное. Потом просветлела и улыбнулась легко.

— Но… здесь же чужих нет. При них я и не стала бы. А ты… Ведь тебе я верю. Ты же не обидишь, ничего плохого мне не сделаешь…

— Конечно нет! — вспыхнул Андрей. — Но…

— И… — она перебила, замялась смущенно, но всё-таки договорила, — разве ты… посторонний?

Под её взглядом, и виноватым, и нежным, Андрей потерялся окончательно. То, что она произнесла сейчас… В душе всё перевернулось от одной этой фразы.

— Нет, — сказал он тихо, хрипло, глядя прямо в бездонные синие глаза. — Надеюсь, что нет… Только со мной так тоже не надо. Я ведь не каменный, Дель. Не надо со мной играть! Ты же не маленькая, и не слепая, ты не можешь не замечать, не понимать. Неужели не чувствуешь, как меня к тебе тянет? Будто околдовала ты меня! Мне и так сложно в руках себя держать. Вроде рядом всё время, а не моя. Не надо больше так, пожалуйста! А то я за себя не ручаюсь. Не хочу что-нибудь такое сделать, о чём потом пожалею. Не хочу ненароком оскорбить или напугать. Это я о тебе день и ночь думаю, а тебе-то это совсем не нужно…

— А если нужно?

Голос её прозвучал так тихо и робко, что он не сразу понял. Или просто не поверил в то, что услышал. Вздохнул судорожно.

— Что?

Она подошла медленно, заглянула в глаза и повторила:

— Если нужно… Мне нужно. Если я тоже этого хочу?

Несколько ударов сердца они просто смотрели друг на друга. Он видел смущение в её бездонных глазах, и, и даже страх, но в них была и решимость. Она выбрала и не сомневалась в этом выборе. И ждала теперь нетерпеливо, что сделает он.

А вот Андрей никак не мог поверить, что не ослышался, что всё это не сон. Даже сейчас не мог, когда она так близко, так невыносимо близко.

Он поднял руку, словно убедиться хотел, что это ему не чудится, провёл осторожно по влажным шёлковым локонам, по гладкой щеке… Она потянулась к его ладони, как кошка, даже глаза чуть прикрыла на мгновение. Андрей словно со стороны видел, как его рука плавно двинулась дальше, вцепилась в кружево платья, которое царевна до сих пор прижимала к груди, отшвырнула в сторону.

Он шагнул ещё ближе… Всего на полшага. Но теперь Андрей при каждом глубоком вдохе почти касался её роскошной груди.

— Дель… — шепнул он, склоняясь к её шее.

И в тот миг, когда губы дотронулись до нежной кожи за ушком, тела соприкоснулись, и россыпь мурашек пробежала по спине. Руки мгновенно оплели её, прижимая крепко, блуждая по прогнувшейся ему навстречу спине, зарываясь в шёлк волос, бесстыдно спускаясь всё ниже, к манящей плавной линии бёдер.

Замёрзшая, дрожащая… О, он знает, как её согреть! Нежная, драгоценная, желанная…