Сталин и заговор генералов

ВСУК и УВО (подпоручик военного времени), латыш, сын учителя, член РКП (б). .

13. Паука И.Х. (1883—19??) — начальник штаба ВСУК и УВО (полковник Генштаба), латыш, из мещан.

14. Корк А.И. (1887—1937) —командующий ЗВО⁹⁶⁸ (подполковник Генштаба), эстонец, из крестьян.

15. Чернавин В.В. (1859—1938) — помощник командующего ЗВО (генерал-лейтенант Генштаба, из лейб-гвардии), русский, из дворян.

16. Кук А.И. (1886—1932) — начальник штаба Западного военного округа (капитан Генштаба), эстонец, из крестьян.

17. Пугачев С.А, (1889—1939) — командующий ОКА — Отдельной Кавказской армией (капитан Генштаба), русский, сын учителя гимназии.

18. Кузнецов Б.И. (1889—1957) — начальник штаба ОКА (капитан Генштаба), русский, сын офицера.

19. Левандовский М.К. (1890—1938) — командующий Туркестанским фронтом (штабс-капитан), поляк, сын унтер-офицера, член РКП(б).

20. Восканов Г.К. (1886—1937) — помощник командующего Туркестанским фронтом (подполковник), армянин, дворянин, член РКП(б).

21. Камков Н.И. (188?—19??) — врид начальника штаба Туркестанского фронта, русский, из мещан.

22. Уборевич И.П. (1896—1937) — командующий 5-й Отдельной армией (подпоручик артиллерии военного времени, причислен к Генштабу), литовец, из крестьян, член РКП(б).

23. Ворошилов К.Е. (1881 —1969) — командующий МВО — Московским военным округом, русский, из рабочих, член РКП(б).

24. Базилевич Г.Д. (1889—1938) — помощник командующего МВО, русский, из крестьян, член РКП(б).

25. Перемытое А.М. (1888—1938) — начальник штаба МВО (капитан Генштаба), русский, из мещан.

26. Гиттис В.М. (1881 —1938) — командующий ПВО — Петроградским военным округом (полковник), латыш, из мещан.

27. Шорин В.И. (1870—1938) — помощник командующего ПВО (полковник), русский, из мещан.

28. Виден М.М. (1887—19??) — начальник штаба ПВО (капитан Генштаба), немец, сын офицера.

29. Муратов Н.И. (1877—1937) — командующий СКВО — Северо-Кавказским военным округом (солдат), русский, из мещан, член РКП(б).

30. Великанов М.Д. (1893—1938) — помощник командующего СКВО (поручик военного времени), русский, сын священника.

31. Алафузо М.И. (1891 —1937) — начальник штаба СКВО (капитан Генштаба), русский, сын офицера.

32. Гайлит Я.П. (1894—1938) — командующий СВО — Сибирским военным округом (подпоручик военного времени), латыш, из крестьян, член РКП(б).

33. Молкочанов М.В. (1877—1924) — начальник штаба СВО (подполковник Генштаба), русский, из мещан.

34. Седякин А.И. (1893—1938) — командующий ПриВО —

Приволжским военным округом (штабс-капитан военного времени), русский, из крестьян.

35. Артемьев К.П. (1883—1938) — начальник штаба При-ВО (подполковник Генштаба), русский, дворянин (с XVI в.).

36. Розенгольц А.П. (1889—1938) — начальник ВВС РККА, еврей, из мещан, член РКП(б).

37. Баранов П.И. (1892—1933) — помощник начальника ВВС РККА (солдат), русский, из рабочих, член РКП(б).

38. Меженинов С.А. (1890—1937) — начальник штаба ВВС РККА (капиташГенштаба), русский, дворянин (с XVI в.).

39. Панцержанский О.С. (1887—1937) — начальник Морских сил РККА (лейтенант флота), поляк, сын железнодорожного служащего.

40. Домбровский А.В. (1882—1954) — начальник штаба Морских сил РККА (капитан 1-го ранга Генштаба), поляк, дворянин (с XVI в.).

41. Викторов М.В. (1894—1938) —.командующий Балтийским флотом (лейтенант флота), русский, дворянин, сын офицера.

42. Векман А.К. (1884—1955) — командующий Черноморским флотом (капитан 2-го ранга), немец, сын морского офицера.

Из 42 «генералов» в возрасте до 30 лет было 5 (11,6%); от 31 года до 40 лет — 23 (53,5%); от 41 года до 50 лет — 13 (30,2%); свыше 50 лет — 1 (2,3%). Средний возраст «генералов»: 38 — 39 лег. В этнокультурном отношении из них были: 21 русский (50%); 9 «польско-литовского» происхождения, включая И.Уборевича (21%); 4 латыша (9,5%); 2 эстонца (4,8%); 2 еврея (4,8%); 2 немца (4,8%); 1 молдаванин (2,4%); 1 армянин (2,4%). По социальной принадлежности они включали: 9 дворян (в том числе 4 из древних фамилий) (21%); 7 офицерских детей (16,7%); 9 мещан (21%); 5 из «служилой интеллигенции» (12%); 2 из семьи ремесленника (4,8%); 1 из унтер-офицерских детей (2,4%); 1 из семьи священника (2,4%); 6 из крестьян (14,3%); 2 из рабочих (4,8%).

29 (69%) «генералов» были кадровыми офицерами. В их числе: 2 генерала (4,8%); 16 штаб-офицеров (38%); 11 обер-офицеров (10,5%). В их числе — 5 членов РКП(б) (17,3% от группы). 19 «генералов»(45,3%) принадлежали к Генштабу (в том числе 2 «причисленных к Генштабу» без высшего военного образования). 5 «генералов» — офицеры военного времени (12%). Все они являлись членами РКП(б). Среди них — один «причислен к Генштабу» без высшего военного образования (2,4%). 2 «генерала» — из солдат (4,8%). Все — члены РКП(б). 5 «генералов» в армии не служили (12%). Все — члены РКП(б).

Таким образом, по сравнению с мартом 1923 г. и январем 1924 г. произошли существенные социокультурные изменения в составе военной элиты. В этнокультурном отношении значительно сократилось число русских среди «генералов»: с 68,5% в марте 1923 г., до 58,5% в январе 1924 г. и до 50% в апреле 1924 г.. Наполовину сократилось и число немцев среди «генералов». По сравнению с мартом 1923 г. сократилось число «генералов» из дворян: с почти 35% в марте 1923 г. до 27% в январе 1924 г. и до 21% в апреле 1924 г. В целом наблюдается тенденция к снижению общего % «генералов» из «образованных слоев» (офицерские дети, из семей служилой интеллигенции и дворян). По сравнению с мартом 1923 г. (54%) он понизился до 49,7% в апреле 1924 г., хотя по-прежнему «генералы», происходившие из названных слоев общества, составляли почти половину всей военной элиты.

Произошли заметные изменения в составе военной элиты по военно-образовательному уровню. Если в марте 1923 г. кадровые офицеры среди «генералов» составляли 80%, то в январе 1924 г. их было уже 73%, а в апреле 1924 г. — 69%. Особенно же заметно было резкое уменьшение доли «генштабистов» в составе военной элиты. В марте 1923 г. их было 78%, в январе 1924 г. — 58,5%, а в апреле 1924 г. — 48%. Таким образом, по сравнению с мартом 1923 г. «генштабисты» сократились на 30%. В то же время возросло число «генералов»—членов РКП(б). В марте 1923 г. их было в составе военной элиты 22%, в январе 1924 г. — св. 33%, а в апреле 1924 г. — 40,5%, т.е. их доля возросла почти на 20%.

Можно сказать, в результате произведенного «государственного переворота» в Красной Армии в социально-политическом отношении военная элита стала более «благонадежной», однако при резком снижении уровня профессиональной подготовки и образованности. Впрочем, развернувшиеся в январе — апреле 1924 г. кадровые «метаморфозы» и армейские реформы лишь открыли новый, «переходный» период политической и военно-политической нестабильности.

17 апреля 1924 г. в Москву ил длительного отпуска возвратился Троцкий, Председатель РВС СССР и иаркомвоенмор, а 7 мая он выступил в Военной академии РККА с докладом «Наши военные задачи», в котором много говорил об «уставе Гражданской войны» и реорганизации армии. В частности, рассуждая об организации и реорганизации армии, Троцкий сослался на опыт Тухачевского в 1918 г. при организации и боевой подготовке 1-й Революционной армии, признавая его правильным и положительным¹. В устах «вождя Красной Армии» упоминание М.Тухачевского в таком контексте, несомненно, имело политическое звучание: Тухачевский как организатор вооруженной силы, с которого следует брать пример. Тухачевский — это образец. Примечательным было в этом докладе и обращение к проблеме «устава Гражданской войны». Напомню, что в 20-е гг. бесспорным для всей армейской общественности было признание Тухачевского главным теоретиком «революционной», «классовой», «Гражданской» войны. Он был автором «доктрины Гражданской.войны». Он, можно сказать, был «живым военным классиком» для революционной Красной Армии. Известно также и то, сколь активно, достаточно резко, хотя и вполне корректно, Троцкий и его сторонники в военном ведомстве в 1921 — 1922 гг. критиковали взгляды Тухачевского и его единомышленников по вопросу как раз «революционной войны». Тогда Троцкий даже бросил слегка завуалированный анонимный намек, однако явно ориентировавший читателя и слушателя на Тухачевского, что из «революционной войны» вырос «бонапартизм»^{969 970}. Иными словами, именно Троцкий, таким образом, квалифицировал Тухачевского и его единомышленников как «бонапартистов». Теперь же сам Троцкий заявил о принятии теории «революционной», «гражданской войны», «бонапартизма» Тухачевского и заявил о необходимости разработки соответствующего устава. Это, вне всякого сомнения, был реверанс в сторону Тухачевского и его любимого детища.