Сталин. Большая книга о нем

Сталиным. Это было в начале января 1904 года.

* * *

Далее вспоминается 1911 год: «В один из первых сентябрьских дней 1911 года в передней

продребезжал звонок.

— Открой, Нюра! — крикнула из соседней комнаты мама.

Я пробежала мимо монтерской, где у телефона разговаривал дежурный, и открыла

входную дверь.

— А, Сила! Пожалуйста, заходите!

Я шумно обрадовалась нашему взрослому другу Силе Тодрия, но смолкла, увидев за

невысоким Силой кого-то, мне незнакомого. В черном пальто, в мягкой шляпе, незнакомец был

очень худощав. Когда он вошел в переднюю, я рассмотрела бледное лицо, внимательные карие

глаза под густыми, остро изломанными бровями.

— Папа дома? — спросил Сила. — Мы к нему с товарищем.

— Скоро должен вернуться. Входите! Мама в столовой, — пригласила я.

Они оба прошли в комнату, и, здороваясь, Сила сказал маме:

— Познакомься с товарищем — это Coco!»

Тогда А. Аллилуева не решилась пройти в столовую, потому что Сила, приглушив голос, о

чем-то заговорил, и она поняла, что ей вряд ли стоит присутствовать при разговоре.

Близился обед, но папа все еще не возвращался. Товарищи оставались в столовой. Сила

перелистал книги, над чем-то посмеялся. Тот, кого он назвал Coco, продолжал читать газеты,

лежавшие на столе. Из-за притворенной двери доносился его чуть глуховатый голос, коротко и

неторопливо о чем-то спрашивавший Силу.

«Папа пришел позже и обрадованно поздоровался с гостями. Он долго пожимал руку

Coco и что-то сказал ему и Силе. И глуховатый голос раскатисто и насмешливо произнес:

— Ну вот… везде вам они мерещатся!

— А посмотрите сами в окно.

Все трое приблизились к открытому окну, выходившему на Саратовскую улицу.

— Ну что, видите? — продолжал отец. — Меня эти не проведут. Я их сразу приметил,

подходя к дому.

Мы невольно прислушались к разговору. Дверь в нашу комнату распахнулась.

— А ну, ребята, — позвал папа, — по очереди выйдите во двор, посмотрите, — ходят там

двое этаких, в котелках…»

Анна Сергеевна первой сбежала вниз и сделала несколько шагов в глубину двора. У арки

ворот она действительно заметила одного из тех, о ком говорил отец. Затем она увидела и

второго на улице — там, куда выходили окна их дома. Стараясь как можно удачнее

притвориться, что вышла по делу, женщина добежала до угловой лавочки и, вернувшись, опять

заметила обоих шпиков. Поднявшись в комнаты, тут же обо всем подробно рассказала.

Coco сказал о том, что придется подождать.

Теперь уже все знали, что это тот самый Coco, о котором часто говорили товарищи. Coco

— известный революционер, отец автора воспоминаний знал его еще в Тифлисе и Баку. Coco

уже несколько раз арестовывали и ссылали, но он всегда убегал из ссылки. Сейчас он вновь

бежал из далекого Северного края, и вот его уже опять ищет полиция.

Наступал вечер, за окном постепенно темнело. В монтерской сменились дежурные, и

монтер Забелин зашел в столовую. Дверь в комнату захлопнулась плотнее, и, не смея больше ни

о чем расспрашивать, все уже укладывались спать, когда прозвучали слова прощальных

приветствий, которыми обменялся Coco с отцом и мамой.

Чуть ниже А.С. Аллилуева вспоминает: «Через несколько дней Сила опять зашел к нам.

Все были дома. Сила был невесел и озабочен.

Сборник: «Сталин. Большая книга о нем»

215

— Арестовали, — ответил Сила на общий безмолвный вопрос.

Подробно о том, что произошло в эти дни, мы узнали потом от Сталина, из рассказов

Силы и папы. Вот как все это было.

Накануне Сталин приехал в Питер. Было хмурое, дождливое утро. Он вышел с

Николаевского вокзала и решил побродить по городу. В Питере были друзья, кто-нибудь может

встретиться на улице. Это безопасней, чем искать по адресам.

Под дождем он проходил весь день. Вечером опять вышел на Невский.

Толпа на Невском редела. Гасли огни реклам, реже мчались лихачи, когда он уже третий

или четвертый раз от Литейного поднимался к Фонтанке. И только тогда на одном из прохожих

остановился его внимательный взгляд. Он пошел следом и чуть слышно произнес приветствие.

Сила Тодрия — он возвращался после работы из типографии — едва не вскрикнул, но Coco

сказал:

— Идем, идем. — И вместе они зашагали дальше.

— Очень опасно, — говорил Сталину Сила. — После убийства Столыпина вся полиция

на ногах. Ворота и подъезды в двенадцать запирают… Придется будить дворника, показывать

паспорт. Хозяева в квартире боятся всего подозрительного.

— Поищем меблированные комнаты… где-нибудь недалеко, — предложил Сталин».

В этих меблированных комнатах на Гончарной Сталину отвели номер. Швейцар с

подозрением оглядел его, повертел в руках паспорт, в котором он значился Петром

Алексеевичем Чижиковым.

Как и договорились, утром Сила уже был у него. Вышли и вместе направились к

Сампсониевскому. Они не заметили, что шли не одни. Двое шпиков, которых отец А.С.

Аллилуевой потом увидел около дома, шли следом.

Тогда Сталину удалось ускользнуть от них. Монтер Забелин, с которым он ушел, провел

его закоулками к себе в Лесной. Сталин переночевал там, а днем он ухитрился повидаться с

нужными людьми, вечером же, чтобы не подводить товарищей, пошел опять на Гончарную, в

меблированные комнаты. На рассвете его разбудил громкий стук. Сталин возмутился — дескать,

что же это такое, не дают спать. Из коридора ультимативно потребовали, чтобы он открыл

дверь. Это была полиция. Так его арестовали.