Сталин. Большая книга о нем

которых иногда присутствовали также товарищи, вызванные на доклад, Сталин медленно

расхаживал по кабинету. Ходил и одновременно слушал выступающих или высказывал свои

мысли. Проходил несколько шагов, приостанавливался, глядел на докладчика, на

присутствующих, иногда приближался к ним, пытаясь уловить их реакцию, и опять принимался

ходить.

Затем он направлялся к столу, садился на место председательствующего. Присаживался

на несколько минут. Были и такие моменты. Наступала пауза. Это значит, он ожидал, какое

впечатление на участников произведет то, о чем идет речь. Либо сам спрашивал:

— Что вы думаете?

Присутствовавшие обычно высказывались кратко, стараясь по возможности избегать

лишних слов. Сталин внимательно слушал. По ходу выступлений, замечаний участников он

подавал реплики.

Однако дипломату приходилось видеть его и на международных конференциях, когда он

всегда сидел, внимательно слушал выступающих. Поднимался от стола, только если объявлялся

перерыв или заседание уже заканчивалось.

Обращало на себя внимание то, что Сталин не носил с собой никогда никаких папок с

бумагами. Так он появлялся на заседаниях, на любых совещаниях, которые проводил. Так

приходил и на международные встречи — в ходе конференций в Тегеране, Ялте и Потсдаме. Не

видел Громыко никогда в его руках на подобных заседаниях ни карандаша, ни ручки. Он на

виду не вел никаких записей.

Сборник: «Сталин. Большая книга о нем»

241

Любые необходимые материалы у него, как правило, находились под рукой, в его

кабинете. Работал Сталин и по ночам. С ночной работой он был даже более дружен, чем с

дневной.

Приходил он на совещания или на заседания международных конференций

подготовленным. Когда делегация вместе с ним шла на заседание, то всегда знала, о чем он

будет говорить. От Советского Союза почти всегда выступал только он. По внешним делам его

главной опорой был В.М. Молотов. Если нужно, в определенный момент Сталин, склонившись

над столом, советовался с кем-либо из членов делегации и потом высказывал свое мнение.

Запомнился дипломату следующий случай. Во время очередного заседания ему пришлось

выступать с докладом по некоторым международным вопросам. В ходе обсуждения говорилось

о том, как гитлеровцы пытались использовать в своих интересах Балканские страны, заигрывая

с их правящей верхушкой и не понимая, что народ и верхушка — это не одно и то же.

Речь зашла, в частности, о Болгарии, народ которой гитлеровцы третировали, считая его

отсталым, но делали реверансы перед монархическими кругами страны. Сталин высказался так:

— Политика Гитлера в отношении Болгарии, рассчитанная на то, чтобы приобрести в ней

союзника, основывалась, помимо прочего, еще и на прусской спеси. Немцы полагали, что якобы

отсталых болгар вовсе не трудно повернуть в нужную для Германии сторону.

При этом Сталин встал из-за стола. Потом продолжил:

— Только прусское зазнайство и чванство объясняют такое отношение к Болгарии.

Сделал паузу и, подчеркивая каждое слово, произнес:

— Исторические факты говорят о том, что болгарский народ ничуть не ниже немцев по

уровню своего общего развития. В давние времена, когда предки немцев еще жили в лесах, у

болгар уже была высокая культура.

Это высказывание Сталина о болгарах очень понравилось всем присутствовавшим,

которые с ним солидаризировались.

Дипломат пишет: «Однажды разговор зашел о бессмысленности упорства гитлеровского

командования и сопротивления немцев в конце войны, когда дело фашизма уже было

проиграно, только слепые не могли этого видеть. Говорили об этом несколько человек. Сталин

внимательно всех выслушал, а потом, как будто подводя итог услышанному по этому вопросу,

сказал сам:

— Все это так. Я согласен с вами. Но в то же время нельзя не отметить одно характерное

для немцев качество, которое они уже не раз демонстрировали в войнах, — упорство, стойкость

немецкого солдата.

Тут же он высказал и такую мысль:

— История говорит о том, что самый стойкий солдат — это русский; на втором месте по

стойкости находятся немцы; на третьем месте…

Несколько секунд он помолчал и добавил:

— …поляки, польские солдаты, да, поляки.

Товарищи, участвовавшие в заседании, согласились с тем, что эта характеристика

справедлива. На меня лично она произвела большое впечатление. Немецкая армия, по существу,

уже была разгромлена, потерпела в войне сокрушительное поражение. Казалось бы, эту армию

агрессора, армию насильников, грабителей и палачей он должен был охарактеризовать в самых

резких выражениях и с точки зрения личностных качеств солдата. Между тем Сталин дал

немецкому солдату оценку в историческом плане, основываясь на фактах, оставив эмоции в

стороне».

Вообще, как заключает А. Громыко, Сталин относился к той категории людей, которые

никогда не позволяли тревоге, вызванной теми или иными неудачами на фронте, заслонить

трезвый учет обстановки, веру в силы и возможности партии коммунистов, народа, его

вооруженных сил. Патриотизм советских людей, их священный гнев в отношении фашистских

захватчиков вселяли в партию, ее Центральный Комитет, в Сталина уверенность в конечной

победе над врагом. Без этого победа не стала бы возможной.

Позже выяснилось, что напряжение и колоссальные трудности военного времени не

могли не подточить физические силы Сталина. И приходится лишь удивляться тому, что,

несмотря на работу, которая, конечно, изнуряла его, Сталин дожил до Победы.

Сборник: «Сталин. Большая книга о нем»

242