Сталин. Большая книга о нем

проводился поздно, а то и на рассвете. Беседа иногда продолжалась два-три часа, но телеграмма

должна была занимать не более двух страниц. Продиктовав, я снова отправлялся в кабинет

Сталина. Он просматривал текст, делал те или иные поправки и подписывал. Но бывало и так,

что его не устраивал мой вариант. Это его раздражало. Правда, груб он не был, просто укорял:

— Вы тут сидели, переводили, все слышали, а ничего не поняли. Разве это важно, что вы

тут написали? Главное в другом…

Понимая, что я старался, но не сумел, а значит, давать указание «переделать»

Сборник: «Сталин. Большая книга о нем»

233

бессмысленно, говорил:

— Берите блокнот и записывайте…

И диктовал по пунктам. После этого не стоило особого труда составить новую

телеграмму. Все же всякий раз, когда случалось такое, долго оставался неприятный осадок».

Глава 7. Черчилль У. Первая встреча мировых лидеров

Уинстон Черчилль (1874—1965) — британский государственный деятель, журналист и

писатель. В 1940—1945 гг. и в 1951—1955 гг. был премьер-министром Великобритании.

Лауреат Нобелевской премии по литературе. Самые известные сочинения: «Мировой кризис»,

«Неизвестная война: Восточный фронт», «Размышления и приключения», «Вторая мировая

война».

Черчилль вспоминает о встрече со Сталиным в августе 1942 года. Тогда он прибыл в

Кремль и впервые встретился с великим революционным вождем и мудрым русским

государственным деятелем и воином, с которым в течение следующих трех лет ему предстояло

поддерживать близкие, суровые, но всегда волнующие, а иногда даже сердечные отношения.

Совещание продолжалось около четырех часов. Поскольку второй самолет, в котором

находились Брук, Уэйвелл и Кадоган, не прибыл, присутствовали только Сталин, Молотов,

Ворошилов, Черчилль, Гарриман, а также посол и переводчики. Политик составил отчет на

основании записей, которые вели во время встречи, на основании своих собственных

воспоминаний, а также телеграмм, которые он посылал в Англию в то время.

«Первые два часа были унылыми и мрачными. Я сразу же начал с вопроса о втором

фронте, заявив, что хочу говорить откровенно и хотел бы, чтобы Сталин тоже проявил полную

откровенность. Я не приехал бы в Москву, если бы не был уверен, что он сможет обсуждать

реальные вещи. Когда Молотов был в Лондоне, я говорил ему, что мы пытаемся составить

планы диверсии во Франции. Я также разъяснил Молотову, что не могу дать никаких обещаний

относительно 1942 года, и вручил Молотову меморандум по этому вопросу. После этого

англичанами и американцами было проведено исчерпывающее изучение проблемы. Английское

и американское правительства не считают для себя возможным предпринять крупную операцию

в сентябре, являющемся последним месяцем, в течение которого можно полагаться на погоду.

Однако, как это известно Сталину, они готовятся к очень большой операции в 1943 году. С этой

целью сейчас установлены сроки прибытия в Соединенное Королевство миллиона

американских солдат на их сборный пункт весной 1943 года, что составит экспедиционную

армию в 27 дивизий, к которым английское правительство готово добавить 21 дивизию. Почти

половину этих войск составят бронетанковые войска. Пока что в Соединенное Королевство

прибыли только 2,5 американской дивизии, однако большие перевозки будут осуществлены в

октябре, ноябре и декабре.

Я сказал Сталину, что хорошо понимаю, что этот план не дает никакой помощи России в

1942 году, но считаю возможным, что, когда план 1943 года будет готов, вполне может

оказаться, что немцы будут иметь более сильную армию на Западе, чем теперь. В этот момент

лицо Сталина нахмурилось, но он не прервал меня. Затем я сказал, что у меня есть серьезные

доводы против атаки на французское побережье в 1942 году. Имеющихся у нас десантных судов

хватит лишь для высадки первого эшелона десанта на укрепленном побережье — их хватит для

того, чтобы высадить шесть дивизий и поддерживать их. Если высадка окажется успешной,

могли бы быть посланы и другие дивизии, но лимитирующим фактором являются десантные

суда, которые теперь строятся в очень большом количестве в Соединенном Королевстве, а

особенно в Соединенных Штатах. Вместо одной дивизии, которая могла бы быть доставлена в

этом году, в будущем году окажется возможным доставить восемь или десять.

Сталин становился все мрачнее и мрачнее; казалось, он не был убежден моими доводами

и спросил, разве невозможно атаковать какую-либо часть французского побережья. Я показал

ему карту, из которой было видно, насколько трудно создать воздушное прикрытие где-либо,

кроме как непосредственно по ту сторону Ла-Манша. Он, казалось, не понял этого и задал

несколько вопросов о радиусе действия самолетов-истребителей.

Сборник: «Сталин. Большая книга о нем»

234

Разве они не могли бы, например, все время прилетать и улетать? Я разъяснил, что они,

конечно, могли бы прилетать и улетать, но при таком радиусе у них не оставалось бы времени,

чтобы сражаться, и я добавил, что воздушное прикрытие необходимо держать развернутым для

того, чтобы оно приносило какую-то пользу. Он затем сказал, что во Франции нет ни одной

германской дивизии, представляющей какую-нибудь ценность. Я возражал против этого

заявления. Во Франции находится 25 германских дивизий, причем 9 из них являются дивизиями

первой линии. Он покачал головой. Я сказал, что взял с собой начальника имперского

генерального штаба, чтобы подобные вопросы могли быть подробно рассмотрены с русским