Станцуй со мной танго

Услышав доносящийся с лестницы голос Виктории, нервно выдернул зарядку и сунул чужой аппарат в карман пиджака.

– О, вот где оно висит, а я дурак в кабинете ищу! – сказал Марк вошедшим в приемную женщинам и снял с вешалки, стоящей в углу за дверями, пальто. Накинув его на плечи, побежал вниз, моля бога, чтобы мобильник Глазуновой себя не выдал.

***

– Гладя, там твой Дрищ пришел, - папа склонился над дочерью, читающей в кресле журнал. Вернуться в постель ее не заставили ни уговоры, ни угрозы. «У меня уже все бока болят, и температура всего тридцать семь», - капризничала Глафира, милостиво позволяя завернуть себя в пуховый платок.

– Папа! Тише… Вдруг он слышит? – зашипела она, нащупывая ногой в шерстяном носке слетевший тапочек. Подошла к зеркалу, наспех поправила волосы и, махнув рукой на остальное, что можно было исправить, лишь подвергнув свою жизнь опасности (вон как папа сдвинул брови, стоило взяться за узел платка), поплелась в чертовой бабушкиной «шали» и теплой пижаме в коридор.

Марк стоял у двери с букетом красных роз.

– Прекрасно выглядишь, - без иронии в голосе произнес он, протягивая цветы. Дриз на самом деле умилился домашнему виду Глафиры. Некая растрепанность делала ее образ беззащитным, хотелось прижать теплую «капусту» к себе, погладить как ребенка по голове и поцеловать в мягкую щеку. Ведь мужчина, проявляющий ласку и внимание к женщине, находящейся даже в таком «непричесанном» состоянии, зарабатывает в ее глазах дополнительные очки.

– Спасибо за цветы, они очень красивые, - Глафира расчувствовалась и шмыгнула носом. Сегодня цветы, вчера цветы – Марк ее незаслуженно балует.

– Я пришел попрощаться, - помощник директора вздохнул, - уезжаю в командировку в Азербайджан.

– Вместе с Леонидом Сергеевичем? – не удержалась от вопроса Глазунова, так как совсем недавно тестировала образцы сырья из Баку, присланные вместе с сопроводительным письмом на имя Скворцова.

– Нет. Он едет с женой куда-то на море.

Марк поймал затравленный взгляд Глаши, шагнул к ней и прижал к своей груди. Как и хотел, погладил, словно она маленькая расстроенная девочка, по голове.

Поцеловать в щеку Глазунова не дала, хотя Дриз тянулся. Отстранилась, загородившись им же подаренным букетом.

– Забудь о нем, - тихо произнес Марк. Глафира опустила глаза. Бордовые бутоны в ее руках подрагивали. – Думаешь, я не замечаю, что стоит появиться боссу, и ты перестаешь дышать? Скворцов сейчас думает только о том, как наладить отношения с Ольгой. Не мешай им.

– Разве я могу?..
– Глафира помнила, какой несчастной и униженной чувствовала себя, стоя перед женой Леонида, которая с первого взгляда раскусила в ней влюбленную дурочку. Там на даче, в раздевалке спортивного комплекса голой была не Ольга, а она, Глаша…

– У них билеты на ночной рейс, вернутся скорее всего через неделю.

По щеке Глаши медленно потекла слеза. Дриз потянулся, чтобы убрать каплю с лица, но девушка отвернулась. Ее нос моментально покраснел.

– Я пойду. Мне нужно лечь. У меня температура…

– Подожди, вот твой телефон. Ты забыла его на даче.

Марк сунул аппарат в безжизненные пальцы Глафиры, заставив их сжаться.

– Я буду звонить, - крикнул он ей вслед.

***

«Я дурак! Самовлюбленный индюк! Не видел очевидного!» - Марк ехал домой и ругал себя на все лады. Как он мог прозевать, что Глашка влюблена в Скворцова? Если бы не Ольга, которая позвонила похвастаться, что Леонид везет ее на море и даже прислал фотографии шикарного номера с огромной кроватью, то и не заметил бы покоробившую его реакцию Глафиры на, казалось бы, такое простое сообщение - босс уезжает с семьей «куда-то на юг». У нее мгновенно потухли глаза!

Что же такое замечательное есть у Скворцова, чего нет у него, Марка? Если у Ольги ясно прослеживался меркантильный интерес, то у Глазуновой он точно отсутствовал, а если и был, то далеко не на первом месте.

Сейчас бы остаться рядом с Глашей, приласкать, осыпать подарками, чтобы она забыла о Леньке, так нет - Дризу нужно ехать на чертов завод в пригороде Баку и торчать там среди железяк! А ведь страдающие от неразделенной любви женщины в этот момент слабы как никогда. Жалея себя, ревнуя к счастливой сопернице, они могут кинуться в омут с головой. Дриз готов был стать тем самым омутом, всасывающим нерастраченные чувства и тоску обиженной женщины, и показать ей, какой она может быть счастливой, залюбленной, зацелованной.

Как ему нужна это неделя без Скворцова! Он сделал бы все возможное, лишь бы Глафира забыла босса, а спустя некоторое время уже со смехом вспоминала, как она, глупая, страдала по другому мужчине, когда рядом с ней был такой замечательный любовник как Марк.

– Не лететь? Бросить все к черту? – спросил помощник директора у своего отражения в зеркале заднего вида. И нажал на педаль сцепления. Дриз мгновенно просчитал все за и против своего поступка. Не факт, что Глафира сдастся ему на милость, а отказ от командировки грозит крахом. Что в итоге? Пустая постель и конец карьеры. Нужно успеть собрать чемоданы.

***

Глафира рыдала, уткнувшись в подушку.

– Гладя, деточка! Что он тебе сделал? – мама, распаренная после кухни, густо пахнущая сдобой, обняла свою безутешную девочку, навалившись на нее чуть ли не всем телом, словно пыталась прикрыть от невзгод.

– Я его догоню! Я ему в морду дам! – кипятился папа, стараясь как можно быстрее надеть полуботинки, но то путался в шнурках, то никак не мог найти ложку.

– Ничего не сделал! – Глаша подняла заплаканное лицо. – Ничего!
– И уже забыв о Дризе, думая совсем о другом мужчине, завыла в голос: - Он меня не любит! Он едет с женой на море!

– Тьфу ты! – сплюнул папа и скинул ботинок, который успел надеть. – И чего рыдать? Так себе мужичонка. Ни уму, ни сердцу. Еще и женатый. У тебя в сто раз лучше жених будет…

Глашка, увлеченная горем, не слышала его. Она вообще ничего не слышала, хотя мама активно вносила в путаницу свою лепту, горячо нашептывая в ухо:

– Этот не любит, полюбит другой. Ты у нас такая красивая, такая умная, второй такой на свете нет. Какие твои годы?

– А-а-а! – срывая голос, плакала Глаша и била кулаком душную подушку. – Я от него ребеночка хотела, очень хотела-а-а-а… а он…

– Отец! Неси валерьянку! Сразу две таблетки! – скомандовала мама, понимая, что истерика только набирает силу: Глафира то подтягивала колени к лицу, то ложилась на живот, то кошкой выгибала спину. Родители едва сумели запихнуть в нее желтые пилюли и заставили глотнуть воды, которая больше расплескалась на постель, чем попала в рот.