Ставрос. Падение Константинополя

Только поздно ночью Леонард и Феодора наконец остались наедине.

Когда за ними закрылась дверь спальни, оба ощутили себя как тогда, когда судьба – и Феофано – свели их в Мистре после долгого расставания: как будто каждый опять прожил целую жизнь, неизвестную другому. И все равно они были вечною любовью друг друга… как Фома для Феодоры. Как Валент… Как Феофано…

Они уселись рядом на постели; Леонард держал на руках Энея – а Феодора прильнула к плечу мужа. Близкие духом, они все не могли сблизиться словами… сколько времени минуло, сколько потрясений!

Наконец Феодора попросила:

– Милый, положи Энея в колыбельку… нам нужно поговорить.

– Конечно, нужно.

Леонард, ни о чем не спросив, легко поднялся с ребенком в мощных руках; он отнес мальчика в колыбельку и, нежно поцеловав, уложил. Потом вернулся к жене – и они наконец тесно прижались друг к другу. Леонард погладил Феодору по темно-русым волосам, поцеловал в лоб, так же, как свое дитя.

– Что, любимая?

– Валент, - прошептала она, уткнувшись критянину в грудь.

Несколько мгновений она не смела посмотреть мужу в глаза – а когда подняла голову, увидела его печальную улыбку. В карих глазах критянина появилась отрешенность героя, готового к страданию… или понимание страданий героя.

– Я все знаю, - сказал Леонард: Феодора уже и сама догадалась, что муж откуда-то обо всем прознал.

– Мелетий написал? – спросила московитка.

Леонард кивнул. Феодора же подумала, что нисколько не удивится, если окажется, что Мелетий ничего Леонарду не писал. Фома Нотарас, несомненно, был все еще жив… и глаз не спускал со своей семьи; и наверняка достиг немалого на том поприще, которое презирают герои.

Они долго еще молчали – словно из почтения к памяти Валента Аммония: этого благородного изменника, честнейшего из предателей отчизны. Феодора думала о золотом перстне с печаткой, который хранила в ларчике вместе с самыми дорогими памятками.

Потом она спросила:

– Кто еще знает?

– Дионисий и Кассандра, - ответил критянин. – Им я рассказал… о казни Валента, они вправе услышать все… Дарий со слов дяди знает о смерти отца, но не знает, какова та была.

– Мардоний тоже, - грустно усмехнулась московитка. – Но молодые Аммонии умны, и догадаются сами.

Леонард кивнул; он поцеловал ее в голову, обдав горячим дыханием. Горячие пальцы сжали ее плечо, и Феодору охватила дрожь желания и узнавания.

– Давай спать… мы оба устали, - попросила она, отстраняясь от комеса.

Леонард ласково улыбнулся жене и, ни о чем больше не попросив и ничего не пожелав, привлек ее к себе и уложил рядом с собой; они уснули рядом так мирно, словно никогда не разлучались.

Утром Леонард разбудил жену поцелуем – и она, еще сонная, доверилась его объятиям и отдалась ему; потом он еще долго обнимал подругу и ласкал, от избытка нежности, не похоти. Им было хорошо, как любовникам, миновавшим вершину своей страсти и достигшим крепкого единения.

Когда они встали и начали приводить себя в порядок, Феодора вдруг засмеялась со слезами. Она сказала недоумевающему комесу:

– А мы ведь так и не нашли турецкого шпиона!

Леонард засмеялся в ответ.

– Не удивлюсь, любимая, если этот шпион уже учинил суд над собой, как Валент Аммоний… Ты знаешь, что у меня на корабле случился мор? Не знаю, естественные тому были причины или чей-то умысел, но я потерял много людей.

– Хоть бы было так! – топнув ногой, сказала московитка. – Хоть бы они все… передохли, такие подлецы!

Видя, как изменилось лицо мужа при таких словах и при виде ее свирепости, Феодора улыбнулась:

– Прости.

– Я не сержусь, - Леонард покачал головой.

Он никогда не мог на нее сердиться… даже недолго.

Феодора молча закончила одеваться и, проверив сына и улыбнувшись мужу напоследок, отправилась заниматься домашними делами и гостями: теперь ее снедало беспокойство другого рода. Она знала, что Леонарду повезло в путешествии, что он разбогател… муж писал об этом, и вчера за ужином все поздравляли его; но она, жена героического комеса, до сих пор почти не знала подробностей его успеха. Как и того, сколько имущества сберегли старшие и младшие Аммонии. И того, как придется расплачиваться с купцом, спасшим семью Дария: ведь итальянцу, хотя он и уцелел со своим кораблем, теперь заказан путь в Стамбул, и он, конечно, потребует с критянина возмещения уже понесенных и будущих убытков!

Днем Феодоре и Леонарду наконец удалось обстоятельно поговорить – критянин рассказал жене всю свою одиссею. Он значительно обогатился на Крите; провел несколько удачных сделок в Морее, кое-что из критских сокровищ продав, и дешево приобретя много вещей, которые здесь, в Италии, будут стоить намного дороже.

– Но ведь это… почти мошенничество! – воскликнула Феодора, перебив мужа.

Карие пронзительные глаза Леонарда блеснули… он едва не рассердился; но, конечно, сохранил спокойствие. Комес терпеливо улыбнулся.

– Нет, любимая, это не мошенничество, - сказал он. – Стоимость древней вещи составляет не только материал, работа и история этой вещи, но и усилия по ее приобретению, и затраты на ее перевозку, и опасности, которым подвергают себя перекупщики! Я такой же честный купец, как и патрицианские семейства Италии, которые наживают себе богатства, торгуя в Средиземноморье с турками и с самим дьяволом… ты можешь оценить в деньгах стоимость всех их трудов и опасностей этих трудов?..

– Наверное, нет… прости меня, - сказала растерянная Феодора.

Леонард улыбнулся.

– Я рад, что мы объяснились.

Потом он прибавил:

– Я привез тебе подарки.

– Мне ничего не нужно… только бы ты был с нами, - ответила растроганная Феодора, крепко обняв его.

А потом ей вдруг вспомнилась последняя встреча с Мелетием, их разговор… и московитка сказала:

– Теперь, должно быть, ты сможешь дать в долг Феофано, чтобы она купила себе дом!

– Теперь – конечно, смогу, - ответил Леонард.

Он настороженно посмотрел на жену, которая не сводила с него взгляда.

– Что еще, Феодора?

Феодора процитировала ему Библию – те самые слова, которые навели ее на мысль, что Феофано, возможно, живет на земле не в первый раз.

Леонард удивился:

– Никогда не думал, что Евангелие можно толковать таким образом!

Потом он улыбнулся.

– Ты напомнила мне о последнем походе Александра - в Индию… мы снова и снова возвращаемся к этому времени, как будто и вправду наше настоящее имеет там корни! Но ты помнишь, конечно, что поход этот окончился неудачно.