Розовел полумрак,Огоньками разбужен,Просыпалась поземкаВ глуши камыша.Санный путь сторожилаЯнварская стужа,Но от лая собакСогревалась душа.Вот уже и околицаЗа поворотом.Я замерз – и супоньРазвязать не смогу.Но на конном двореКто-то вышел к воротамИ шубенки коснулся:«Ступай, распрягу!»Я не помню: дошелИль добрел до порога,Как к печи мне отецПодставлял табурет,Но в мальчишьих глазахВсе стояла дорога,Расплескав неземнойФосфорический свет.Может, завтра под длиннуюПесню полозьевВновь умчат
меня розвальниВдаль по селу.Но по-прежнему верю яПосле мороза Русской печке –Привету ее и теплу.Где не раз под тулупомТяжелым, как туча,Благодарный своейЧеловечьей судьбе,Забываясь от всехНеурядиц гнетущих,Засыпал я счастливымПод песни в трубе.1972
* * *
Мне гармошка как будто не трогает душу,Соловьиное время, наверно, прошло!Как играл я, как пел я – бывало послушатьПолуночной тропинкой сходилось село.Иль у песен теперь не хватает запалаВозле белых моих деревенских оград?Даже Валька Барышников – наш запевала –Самый модный транзистор завел, говорят.Не забыли еще подгулявшие людиНа кругу разрешать затянувшийся спор.Но стоят, с подоконников выпятив груди,Радиолы старинной гармошке в укор.И горят над моим над возвышенным домомНа высоком столбе городские огни.Только жаль, что русалки покинули омут,Как последнюю сказку, где – жили они.И когда ту тропинку асфальтом остудят,И костер, где картошку я пек на золе,Все же с Валькою вспомнить нам радостно будетТех людей, что родились на этой земле.1972
Колю дрова
В чужом дворе колю дрова,Морозные поленья.Хозяйка, – кажется, вдова,Кладет поленья в сени.Она проносит ладный стан,В избу позвать не смея.И я молчу, как истукан,Да ей во след глазею.Да, да, конечно, приглашай,Веди в свои палаты!И вот уже дымится чай,В кути гремят ухваты.Трещит старательно сверчок,Запечный житель звонкий.И светит бойкий уголёкВ глазок печной заслонки.Она присела у огняИ, косу заплетая,Так посмотрела на меня,Как ни одна другая,И виновато – на буфет,Поправив полушалок.Мне ничего не надо, нет!А вот чайку – пожалуй!Я так, немного посижу,На улице простудно.Я просто мимо шел, гляжу,Что человеку трудно.Я просто шел, тропа вела,На сердце было слезно.Ах, сколько в горнице теплаОт чурбаков морозных!1972
Стирала женщина
Стирала женщина белье,Как всюду водится, стирала.И тело гибкое ееДвиженья эти повторяло.Устало голову клоня,Но, видно, зная, что красива,На постояльца, на меня,Лукаво взглядами косила.И сам смотрел я на нее,Как на апрельскую погоду.И помогал отжать белье,А после стирки вынес воду.А там, в ограде, у стены,Уже твердея от мороза,Сушились мужнины штаныТакой кощунственною прозой.1972
* * *
Замороженный кустарник,След олений в стороне.Ах вы парни,парни,парни,Зря вы руку жмете мне.Не уехать, не проститьсяВ этот чертовый мороз,Где твои дрожат ресницыНе от холода,От слез.Что ж, забуду этот серыйСумрак около дверей.И водителя ВалеруВ полушубке до бровей.Жаль поземку, жаль порошу,Жаль луну в твоем окне.И любви – твоей хорошей,Что достанется не мне.1972
В Салехард!
Яр-Салинская порошаТкет льняное полотно.Я с тобой, такой хорошей,Рядом сяду все равно!И
скажу:– Ты знаешь, Вера,Я с тобой почти знаком!Пусть теперь Москвин ВалераНас прокатит с ветерком!Пусть ударятся в погонюТелефонные столбыИ под гусеницей стонетКрепкий лед Обской губы.– Что ж, садись! –Согласна Вера.Откровенно говоря,У меня такая вера,Что мы рядышком не зря!По снегам полночным, серымМимо чумов, мимо нартХорошо везет ВалераВ стольный город Салехард.За дорогой смотрим оба.Что дорога? Прямиком!Только ягель под сугробомК мерзлоте припал ничком.Только там – в небесных сферах,Вьюги новые ворчат...Ничего не слышит ВераВозле теплого плеча.1973
У заколоченной избы
Сюда тропинок не торят,Здесь больше крыш не мастерят.Пока добрёл, намаял ноги.Ничей – ни злой,Ни добрый взглядМеня не встретил на пороге.Куда ушел из отчих местБылой привет? Да уж не в гостиНе даст ответ и свежий крестНа забурьяненном погосте.Ни обогреться, ни прилечь!Курю – одна душа живая,Как бы единственная печь,Дымком округу согревая.Какие каверзы судьбы:Без проводов гудят столбы!Стою и плачуВиноватоУ заколоченной избы,Любовно срубленной когда-то...1973
* * *
В сиянье заснеженных крышВеликая дремлет природа.Быть может, пронзительней тишьБыла только в детские годы.А сколько таится чудесВ лыжне, убегающей с хрустом!И вечер, и пашня, и лесСозвучны движениям чувства.И то, что мы снова с теплом,Спасибо избушке угрюмой,Где можно, хоть поздним числом,О собственной жизни подумать.1973
Паром, погоди
Паром, погоди,Не гуди, не спеши,Успеешь еще переплытьЭту реку!На том берегуНе видать ни душиИ некому словоСказать человеку.На том берегуНачинается грусть,Там лужи прихваченыСлабым морозом.Паромщик, постой!Я к любимой вернусьИ вновь поднимусьПо Никольскому взвозу.Там окна погаслиВ знакомом дому,Там словно чужаяДуша поселилась.Там не откликалисьЗвонку моему,Там, кажется, что-тоС любовью случилось.Но шкипер серьезен,Он знает свое.Ну что ж ты!Дай ходу – обратно –Машинам!Когда погибает любовь,То ееСпасать полагается,Слышишь,Мужчинам!1973
* * *
Вот и уносит печалиРеченька тихой волной.Где-то в полях запропалиГоды, прожитые мной.Выйду на голос гармошки,Где он – в закатном дыму?Кажется, эта дорожкаК детству ведет моему?Песни моей колыбелиНе позабыла заря.Сам я в веселье апреляСлышу печаль сентября.Вижу над желтой половойРедкую сетку дождя.Каждому доброму словуРадуюсь, будто дитя.1973
* * *
Маленький дятел – лесной барабанщик,Не уставая, стучит день-деньской.Как я жалею, что месяцем раньшеНе был с тобою в его мастерской.Возле надломленной бурею елиЛадно устроена жизнь муравья.Может быть, завтра снега и метелиВновь ополчатся на наши края.Липшими станут фургон и телега.Что-то уляжется, что-то замрет,Что-то до нового таянья снега,Не огорчаясь, под зиму уйдет.Может, устало петляя по тропам,Переселяясь поближе к жилью,Заяц подскажет мне, где – за сугробомВидел он утром улыбку твою.1974