Стихи

* * *

То смерть наступает мгновенно, то в контрнаступление жизнь пускается столь дерзновенно, что снова противник бежит. И гибель уходит в подполье, и строит там козни свои, в доверье втирается подло под видом, к примеру, любви. Смотрю я большими глазами, чтоб что-нибудь предусмотреть. Но жизнь наступает внезапно. И вновь продолжается смерть.

* * *

Не хочу умирать – и не буду! Накось выкусь! Нашло дурака! А пошло бы ты на хрен отсюда, ты мне, падло, давно не указ. Кроме шуток – не буду и точка! Ишь какое – само помирай! На тебя ли Наташку и дочку я оставлю, вселенская мразь? И не надо пугать меня, хватит! Голым задом ежа не спугнешь. Что-то стало ты, чмо, глуповато. Все скучней твоя ветхая ложь. Только этого мне не хватало — умереть ни с того ни с сего! Эй, ничтожество, где твое жало? Знать, напало ты не на того. Князь ли мира сего ты, Отец ли всякой лжи – а по мне, ты говно! И надежнее всех дезинфекций галилейское это вино, что текло по усам, не попало в искривленный ухмылкою рот. Но и этого хватит, пожалуй. Не умру. И никто не умрет.

* * *

Если баба в сорок пять ягодка опять, то, наверно, мужичок снова дурачок. Дурачина, простофиля, попросту балда. Ну и не беда!

* * *

Российские поэты разделились на две неравных группы — большинство убежденно, что рифма «обуян» и «Франсуа» ошибочна, что надо ее подправить – «Жан» иль «Антуан»… Иван. Болван. Стакан. И хулиган.

ЦИНИЧЕСКОЕ

Пушкину – двести. Набокову – сто. Бродскому – за шестьдесят. И Айзенбергу уже пятьдесят. Я намекаю на что? Я намекаю насчет того, что сравнительно я молоденек, ладно уж, если не девок, так денег мне бы побольше еще!

* * *

Большое спасибо, Создатель, что вплоть до последнего дня и праздным, и дураковатым еще сохраняешь меня, что средь сериозных и пышных, и важных, и тяжких, как грех, еще, никудышный и лишний, не в силах я сдерживать смех, что ты позволяешь мне шляться, прогуливать и привирать, играться, и с толку сбиваться, а может быть, даже сбивать, за то, что любили, жалели меня ни за что ни про что, пускали в дома и постели, сажали за праздничный стол! Отдельное также спасибо за ту, что не любит еще, но так уж светла и красива, что мне без того хорошо. За легкую, легкую лиру, за легкость мою на подъем, и что не с прогорклого жиру бешусь я на пире Твоем! Спасибо за мозг и за фаллос, за ухо, и горло, и нос, за то, что так много досталось, и как-то само утряслось, что не по грехам моим судишь, а по милосердью Твому, и вновь беспроцентную ссуду вручаешь незнамо кому, что смотришь сквозь пальцы на это, что Ты не зануда и жмот, и не призываешь к ответу за каждый насущный ломоть! Что свет загорается утром и светит в течение дня, и что, как Макаренко, мудро доверьем ты учишь меня, что праздность мою наполняешь своим драгоценным вином и щедрой рукой подливаешь, скрывая скудельное дно. Коль все мое дело – потеха, не грех побездельничать час! За то, что всегда мне до смеха до слез из распахнутых глаз! Что бисер мечу торовато, что резвая Муза сия, прости уж, Господь, глуповата, ленива, смешлива, как я! Пускай уж филолог Наташка пеняет на то, что пусты и так легковесны бумажки с моими словами, но Ты, но Ты-то ведь знаешь, конечно, ты ведаешь, что я творю. За всю мою нищую нежность покорнейше благодарю! За бережность и за небрежность, за вежливость с тварью Твоей, удачливость и безуспешность непыльных трудов и ночей! Спасибо. И Ты уж прости мне, что толком не верую я, что тостом дурацким, не гимном опять славословлю Тебя! Так выпьем по первой за астры, нальем по второй – за исход, по третьей наполним, и баста, ведь троицу любит Господь! Так выпьем за нашу победу, как в фильме советский шпион, за то, чтобы все я разведал и вовремя смылся, как он.

Конец

шалтай-болтай (свободные стихи) 2002

«You are old, Father Willi am," the young man said, "And your hair has become very white; And yet you incessantly stand on your head — Do you think, at your age, it is right?" «In my youth,» Father William replied to his son, "I feared it might injure the brain; But, now that I'm perfectly sure I have none, Why, I do it again and again». Lewis Carroll

ТЕМА

…богов певец Не будет никогда подлец! Г. Р. Державин

Жил да был богов певец, Пел он, пел и наконец оказался в полной жопе. В этом скорбном хронотопе наш певец уж не поет — тесно здесь для Каллиопы, не влетит сюда Эрот! Посещать дыру срамную аонидам западло! (Раньше задницу такую звали «вечности жерло».) Аллегориею этой я хотел сказать о чем? — Очень уж легко поэту нынче сделаться говном. Иль бессмысленным глистом… Так что будь готов и зорок! Прозревай сквозь гиблый морок! Подтвердит любой проктолог — выход все же есть!

* * *

Это я-то несдержан?! Да Господь с тобой, дорогая! Ты б послушала, как я в нощи заклинаю демонов злобы — «Нельзя ненавидеть! Нельзя презирать! Нельзя никого никогда убивать! Даже героев рекламного ролика «Дью», даже создателей оного я не убью!!» И действительно – я оставляю в живых и тех, и других! И всех остальных. И это ль не ангельское долготерпение, смирение, уничижение? А ты говоришь…

МЕГАЛОМАНИЯ-1

Как же мне все же себя позиционировать-то? Может, вот этой цитатой из «Путаницы»: «Только заинька Был паинька: Не мяукал И не хрюкал — Под капустою лежал, По-заячьи лопотал И зверюшек неразумных Уговаривал: Кому велено чирикать — Не мурлыкайте! Кому велено мурлыкать — Не чирикайте!» Как-то нескромно… Но, в общем-то, точно. Так оно все и было.

НЕЗНАЙКА В СОЛНЕЧНОМ ГОРОДЕ

Сублимируючи похоть, редуцируючи страх, я приветствую эпоху в резвоскачущих стихах, в буйстве позапрошловечном звуков сладких и молитв, кои умиляют нынче лишь сотрудников ИМЛИ! Я трясу брадой седою: здравствуй, вымя молодое, жаль, не мне тебя сосать! Здравствуй, классная эпоха, где ни слова, блин, ни вздоха ни сказать, ни описать, ни, тем боле, услыхать! Я поэт, сквозь мрак поэтик от меня тебе приветик, новый бравый мир, сбросивший оковы Слова, меднолобый всадник новый, новенький кумир! Хаксли предсказал, и то же говорил ефрейтор Трошин ночью на губе: «Бросим пить, курить, ебаться, станем спортом заниматься!» Вау! Ужо тебе! Я поэт, зовусь Кибиров, я видал таких кумиров столько раз в гробу! Я ведь приобык издревле нарушать табу. Нынче в этом нету кайфа. В сумерках на пироскафе уплываю. Бульк! И дорогою свободной, полон думы благородной, скок-поскок на свой шесток. И молчок. Ибо впрямь настало время. Ибо исчерпалась тема. Ибо бремя… ибо семя… ибо. ибо. потому. Окончается на у-у-у-у-у… Как Акела на луну.

В АЛЬБОМ Н. Н

«Жизнь прекрасна! Смысл есть!» — гласит мое мировоззрение! Но мое же мироощущение голосит – «Не про вашу честь!» А кто из них право, а кто виновато — без Вас не понять, незабвенная Ната. И божество, и вдохновенье, и жизнь, и слезы, и любовь отправились к едрене фене, они уж не вернутся вновь! Хранить ли гордое терпенье, к судьбе привычное презренье, иль просто так претерпевать — зависит от того, наверное, моя ли это личная проблема иль, не дай Бог, всемирно-исторический процесс.

ПИНАКОТЕКА 1. БРЕЙГЕЛЬ. СОРОКА НА ВИСЕЛИЦЕ

На первом плане виселица. Нынче она вакантна. Впрочем, погляди, как даль нежна – не подобрать сравненья. Быть может, никого и никогда и не повесят… Солнце пригревает. Крестьяне пляшут и хватают баб, тугих и аппетитных, как колбасы. А даль нежна, словно девичий срам при свете утра… Если и повесят, то, уж конечно, поделом… А даль нежна. И с виселицей рядом на корточках сидит мужик. Ему насрать на это дело. Смысл буквальный.