Стихотворения и поэмы (основное собрание)

то назовем Андреем или Анной.

Чтоб, к сморщенному личику привит,

не позабыт был русский алфавит,

чей первый звук от выдоха продлится

и, стало быть, в грядущем утвердится.

Мы будем в карты воевать, и вот

нас вместе с козырями отнесет

от берега извилистость отлива.

И наш ребенок будет молчаливо

смотреть, не понимая ничего,

как мотылек колотится о лампу,

когда настанет время для него

обратно перебраться через дамбу.

1 мая 1965

– ----------------

x x x

"Камерная музыка". 5

Ночь. Камера. Волчок

хуярит прямо мне в зрачок.

Прихлебывает чай дежурный.

И сам себе кажусь я урной,

куда судьба сгребает мусор,

куда плюется каждый мусор.

Колючей проволоки лира

маячит позади сортира.

Болото всасывает склон.

И часовой на фоне неба

вполне напоминает Феба.

Куда забрел ты, Апполон!

24 мая 1965, КПЗ

– ----------------

x x x

Маятник о двух ногах

в кирзовых сапогах,

тикающий в избе

при ходьбе.

Вытянуто, как яйцо,

белеет лицо

вроде белой тарелки,

лишенное стрелки.

В ящике из тишины,

от стены до стены,

в полумраке. Впервой

вниз головой.

Памятник самому

себе, одному,

не всадник с копьем,

не обелиск -

вверх острием

диск.

май 1965

– ----------------

x x x

В деревне Бог живет не по углам,

как думают насмешники, а всюду.

Он освящает кровлю и посуду

и честно двери делит пополам.

В деревне он -- в избытке. В чугуне

он варит по субботам чечевицу,

приплясывает сонно на огне,

подмигивает мне, как очевидцу.

Он изгороди ставит. Выдает

девицу за лесничего. И в шутку

устраивает вечный недолет

объездчику, стреляющему в утку.

Возможность же все это наблюдать,

к осеннему прислушиваясь свисту,

единственная, в общем, благодать,

доступная в деревне атеисту.

6 июня 1965

* Датировано 1964 в SP.
– - С. В.

– ----------------

x x x

Колокольчик звенит -

предупреждает мужчину

не пропустить годовщину.

Одуванчик в зенит

задирает головку

беззаботную -- в ней

больше мыслей, чем дней.

Выбегает на бровку

придорожную в срок

ромашка -- неточный,

одноразовый, срочный

пророк.

Пестрота полевых

злаков пользует грудь от удушья.

Кашка, сумка пастушья

от любых болевых

ощущений зрачок

в одночасье готовы избавить.

Жизнь, дружок, не изба ведь.

Но об этом молчок,

чтоб другим не во вред

(всюду уши: и справа, и слева).

Лишь пучку курослепа

доверяешь секрет.

Колокольчик дрожит

под пчелою из улья

на исходе июля.

В тишине дребезжит

горох-самострел.

Расширяется поле

от обидной неволи.

Я на год постарел

и в костюме шута

от жестокости многоочитой

хоронюсь под защитой

травяного щита.

21 июля 1965

– ----------------

Июль. Сенокос

Всю ночь бесшумно, на один вершок,

растет трава. Стрекочет, как движок,

всю ночь кузнечик где-то в борозде.

Бредет рябина от звезды к звезде.

Спят за рекой в тумане три косца.

Всю ночь согласно бьются их сердца.

Они разжали руки в тишине

и от звезды к звезде бредут во сне.

июль 1965

– ----------------

x x x

Сбегают капли по стеклу

как по лицу. Смотри,

как взад-вперед, от стен к столу

брожу внутри. Внутри.

Дрожит фитиль. Стекает воск.

И отблеск слаб, размыт.

Вот так во мне трепещет мозг,

покуда дождь шумит.

лето 1965

– ----------------

x x x

Как славно вечером в избе,

запутавшись в своей судьбе,

отбросить мысли о себе

и, притворясь, что спишь,

забыть о мире сволочном

и слушать в сумраке ночном,

как в позвоночнике печном

разбушевалась мышь.

Как славно вечером собрать

листки в случайную тетрадь

и знать, что некому соврать:

"низвергнут!", "вознесен!".

Столпотворению причин

и содержательных мужчин

предпочитая треск лучин

и мышеловки сон.

С весны не топлено, и мне

в заплесневелой тишине

быстрей закутаться в кашне,

чем сердце обнажить.

Ни своенравный педагог,

ни группа ангелов, ни Бог,

перешагнув через порог

нас не научат жить.

август -- сентябрь 1965

– ----------------

Курс акций

О как мне мил кольцеобразный дым!

Отсутствие заботы, власти.

Какое поощренье грусти.

Я полюбил свой деревянный дом.

Закат ласкает табуретку, печь,

зажавшие окурок пальцы.

И синий дым нанизывает кольца

на яркий безымянный луч.

За что нас любят? За богатство, за

глаза и за избыток мощи.

А я люблю безжизненные вещи

за кружевные очертанья их.

Одушевленный мир не мой кумир.

Недвижимость -- она ничем не хуже.

Особенно, когда она похожа

на движимость.

Не правда ли, Амур,

когда табачный дым вступает в брак,

барак приобретает сходство с храмом.

Но не понять невесте в платье скромном,

куда стремится будущий супруг.