Стихотворения и поэмы

Пусть вспомнит он меня добром, он будет бойким толмачом.

Он уже и теперь не только по-русски,

Но и по-арабски и по-китайски хорошо читает и пишет…"

Всю Увенькай беседу слышит. Стоит потупившись, не дышит…

Всё знает Увенькай, всё помнит: родной аул, войну, разгром,

Монгольский плен и путь на рынок, маяк, стоящий за бугром,

Приезд полковника… Полковник платил казенным серебром.

Раб знает, для чего он куплен и отдан в школу толмачей:

Чтоб, с виду будучи не русским, знать тайну всех чужих речей.

Он знает: выучат законам, да и пошлют потом шпионом

Разведывать в Кокандском царстве, где не смолкает звон мечей,

Где не смолкает свист камчей

^[526]

, где камень гор еще ничей.

Там убивают толмачей… А ведь в Коканд пошлют, ей-ей!

Затем и обучают смеяться, хитрить, кланяться.

"Он сколько лет у вас останется?"

— "Покуда в школе толмачей".

Заулыбалась, вся румянится архиерейская племянница.

К полковнику прижалась. Тянется шлейф ее платья.

И они уходят в глубину зала, где тускло млеют созвездия свечей.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

1

По воле юной новобрачной преобразился дом невзрачный:

Фарфор в столовой, бархат в спальной,

Блестит в гостиной пол зеркальный.

Преображенная квартира для Увенькая не мила,

Она до свадебного пира куда уютнее была.

Былой уют, о, где ты, где ты?

Табак, бутылки, пистолеты

Валялись в куче под столом…

Так, размышляя о былом,

Толмач сидит один на кухне.

Он грустен. Холода пришли.

Вся крепость в ледяной пыли, снега дорогу замели.

"Эх, гасни, печь, свеча, потухни,

Казенный дом, рассыпься, рухни,

Исчезни, Омск, с лица земли!" —

Так он колдует про себя.

Вдруг сзади подошла хозяйка-

"Давно хочу спросить тебя,

О чем грустишь ты, Увенькайка?"

Он вздрогнул.

Юной госпоже без размышленья дал ответ он,

Как будто он давно уже хотел ей рассказать об этом-

"Ой, Айналаин! Тяжко мне. Грущу я по родной стране

Когда на степь в окно взгляну, в родную хочется страну'

О, в ту страну, что я по праву

Считаю родиной. На славу Сары-Ишик-Отрау

^[527]

,

Страна "Тулуп-носить-кончай"

Прекрасный, дальний, теплый край!

Когда-то я вернусь туда?!"

Сказала Айналаин:

"Да?

Ах, бедненький! Ты — омский пленник?

Поди и принеси сюда

Березовый мне тотчас веник.

Ну, живо, знатный иностранец! Кому хозяйка говорит!"

Разгневалась она. Румянец багровый на щеках горит.

Схватила веник. И, спеша, за листиком сдирает листик.

"Вот розга будет хороша! Вот это будет добрый хлыстик!

Ты захотел в родимый край? Тебе, наш пленник, с нами скучно?"

И был наказан Увенькай полковницей собственноручно.

2

Из Петербурга к Омску возок казенный

Летит в сопровожденье охраны конной.

Трубит над степью ветер неумолчный,

Метет он снег по степи, сухой и колкий.

В оврагах завывают степные волки.

И съёжился в кибитке чиновник желчный,

Весь тонет в шубе волчьей, до треуголки.

А позади кибитки драгунов трое.

Они перекликаются между собою:

А ну, успеть бы, братцы,

До крепости добраться!

К двадцатому бы марта".

— "Уж надо постараться".

— "Поспеть бы хоть к апрелю!"

— "Успеем раньше, братцы,

До крепости домчаться!

Ведь мчимся, аж взопрели!"

Беседуют драгуны:

"Везем предмет чугунный,

Тяжелый очень.

Он в ящик заколочен".

— "Вот бы узнать, что это такое!"

Им не дает покоя знать, что это такое,—

Пули, бомбы, таможенные пломбы?

Черт его знает, что это такое!

И вот на остановке, распив бутыль перцовки, драгуны стали прытки

Идут к кибитке:

"Что это такое мы везем в подводе

В Омск из Петербурга, ваше благородье?"

Слышно из кибитки:

"Всего тут есть в избытке —

Кнуты, колодки, орудия для пытки, свинец лить в глотки.

Бунтовщикам проклятым, киргизцам злобным

Да болтунам-солдатам, тебе подобным!"