Стихотворения и поэмы
Шрифт:
— "Зима суровая была?"
— "О, да! Она была суров.
Нам много не хватало дров. Шпицрутены
[585]
пришлось
пожечь, чтобы топить в казармах печь.
Ха! Даже нечем было сечь — вот сколько не хватало дров!"
— "Что ж ты с солдатами суров,— Соймонов молвит.—
Всё бы сек!
Скажи, что ты за человек? Большой любитель ты наук,
но
Ты поступаешь, как злодей! Ты мучаешь своих людей.
Что задираешь ты орду! Большую натворишь беду.—
Кричит Соймонов сам не свой.— Что думаешь ты головой?"
12
Пыхтит в передней бледный гость. Он еле сдерживает злость.
"Ауфвидерзейн! Спокойна ночь!"
Кричит Соймонов:
"Пшел ты прочь, злодей, палач!
Ишь выбежал. Помчался вскачь!.."
Соймонов в кабинет идет.
Пожалуй, волновался зря.
Пожалуй, до государя
Карл Львович дело доведет.
Да и защиту там найдет.
…Болит ноздря.
Залечена, а всё ж нет-нет да и кольнет. То нерв задет.
Грехи. Ругаться не к лицу. Всё ж дал острастку наглецу!
И долго бродит по дворцу Соймонов. Подошел к окну.
Сибирь! Ты у снегов в плену.
Вот голый куст, как хлыст, торчит из снежной мглы.
А здесь, в дворце, скрипят полы. Так душны темные углы-
Ах, только сердце не молчит! Томительно оно стучит.
Идет Соймонов. Тяжелы его шаги, ох, тяжелы,
Как будто всё еще влачит он каторжные кандалы.
13
Вот с божьей помощью в Притык, в кабак,
приткнувшийся к горе, добрался все-таки ямщик,
Кто лается там на дворе? Казак как будто. Вовсе бос.
Ишь выкинули на мороз.
Спросил Илья:
"А ты, дружок, босой не отморозишь ног?"
Кричит казак:
"Друг, помоги! Во целовальников
[586]
сундук мои попали сапоги.
С какими-то ворами пить черт дернул.
А пришло платить: "За нами, говорят, беги!"
А я бежать не захотел.
Ну, целовальник налетел: "Давай в уплату сапоги!"
Сапог в сундук, меня — за дверь.
Не знаю я, как быть теперь. Ни в чем не виноват, поверь!
Как взять обратно сапоги? Хоть ты советом помоги!"
"Ты кто?"
— "А я Игнатий Шпаг, из Омской крепости казак.
Фрауэндорф нас взял в конвой".
Илья качает головой:
"Зело несчастный ты, казак. Ну, ничего!
Идем в кабак!"
В избе дымище, духота. Как пекло адское точь-в-точь.
Вот целовальникова дочь раскрыла пухлые уста.
Накинулась на казака.
"Вернулся? Прочь из кабака!"
Илья ей молвит:
"Не реви! Свово папашу позови. Эй, целовальник!"
— "Что, Илья?"
— "Обижены мои друзья. Страдает здесь Игнатий
Шпаг, из Омской крепости казак.
Над ним строжиться не моги. Отдай Игнашке сапоги!"
— "Сейчас!"
— "Ну вот. Давно бы так!"
С Ильей целуется казак:
"Ямщик, я друг тебе навек! Ты справедливый человек!"
Шумит Притык, ночной кабак.
Сам целовальник льет вино:
Илья, мол, не бывал давно. Он редкий гость у нас — Илья
"Готова рукопись твоя?"
Молчит Илья. Он, морщась, пьет.
Глядит, каков кругом народ: бродяги и посадский люд
А вон хитрец — искатель руд… Семинаристы тут как тут
студенты школьные
[587]
, а пьют!
Увидели Илью, орут:
"Аз, буки, веди, глаголь, добро, яко медведи страшны
Ведро "Винум крематум" выпей, Илья! Готова летопись твоя?"
Прислушался Игнашка Шпаг:
"А что за летопись, Илья?"
— "Да ничего… Болтают так".
— "О летописи о какой их речь?"
Махнул Илья рукой.
"Студентов школьных кто глупей? Давай, Игнаша, лучше пей!"
И глупы пьют, и мудры пьют!
Тут поднялся искатель руд. Магический волшебный прут показывает:
"Господа!
Сей прут вонзается туда, где под землею есть руда.
Всё видит в недрах он земли. Продам его за три рубли!"
Толпится вкруг посадский люд. Взглянуть охота им на прут.
Толкуют люди так и сяк.
Шумит Притык, ночной кабак.
Сказал казак Игнашка Шпаг:
"Коль прут сей видит в глубь земли, так стоит он не три рубли,
А коль он стоит три рубли, так он не видит в глубь земли!