Стихотворения и поэмы

Нет, не пойду искать руду!

Друг! Нам рублей из серебра не даст уральская гора-

А вот железа для ядра…"

— "Не шумствуй!"

— "В Омске генерал на хлебе держит и воде.

Я убежал бы за Урал. Да там помещики везде".

— "Не шумствуй! Больно уж ты резв!

Я вижу, ты зело нетрезв".

"Ты грамоте учен, ямщик?

Что ведомо тебе из книг?"

Шумит кабак ночной, Притык.

"Что ведомо из старых книг? Чему быть ныне суждено? —

Тут головой Илья поник.—

Что ж ведомо из старых книг! Едва ль их мудрость я постиг.

Бывает многое от книг, а многое и от плутыг…

Непостижимо для ума на свете многое весьма".

Ого! В дверях стоит Кузьма.

"Илья! — кричит.— Ты здесь, Илья?

Послала женушка твоя сказать, чтоб шел домой на ям.

Тебя курьеры ищут там.

Ямщик им надобен хорош. Фрауэндорфа повезешь!"

14

Тобольск проснулся на заре. Кремль розовеет на горе.

Как будто в беличьи меха укутан город весь до крыш.

Звон ведер. Пенье петуха.

"Пой! Весну раннюю сулишь!

Не за горами и апрель. Сосульки. Будет днем капель.

Через недельку развезет".

Фрауэндорфа повезет Илья, как сказано, с утра.

Что не гостишь? Примчал вчера, а нынче утром и назад?

И отдохнуть у нас не рад? Была баталья, говорят?

Чуть свет — уже в обратный путь!

"К дворцу подашь, да не забудь, кто твой седок! — сказал Кузьма.—

Фрауэндорф-то зол весьма,

Свой экипаж-то не готов. Дал кучеру он сто кнутов.

Потребовал — вынь да положь: "Ямщик мне надобен хорош!"

Вот ты его и повезешь…"

Кремль розовеет на горе. Кресты сияют на заре…

Дворец… Ворота… Шумный двор.

Соймонов вышел. Мутен взор.

С Фрауэндорфом разговор, брезгливо морщась, он ведет

Вот кончили.

К Илье идет.

"Везешь?"

— "Так точно".

— "Ну, вези. Смотри не вываляй в грязи.

Иль вверх тормашками на лед не выверни. Он зол. Прибьет".

— "Прибьет? А если я прибью?"

Соймонов смотрит на Илью:

"Что? Стал ты вовсе сущеглуп? Ты вежлив должен быть, не груб".

Сух генеральский голос, тих:

"Марш! Чтобы жалоб никаких!"

15

Лохматых фырканье коней…

Гарцуют позади саней Фрауэндорфа казаки.

На них папахи высоки и нахлобучены до глаз.

Болят головушки у вас? Что, казаки,— охота спать?

Не удалось вам отдохнуть.

Вчера явились и опять сегодня утром в дальний путь.

А вот и сам Игнашка Шпаг! Ну, как дела твои, казак?

Притык понравился — кабак?

Фрауэндорф брюзглив и зол,

В тяжелой шубе меховой садится в сани.

"Живо! Пшел!"

По деревянной мостовой несутся кони.

Казаки, качаясь в седлах, как спьяна,

Рванули следом.

У реки на яме свищут ямщики.

О, дом родимый! Из окна кто выглянул? Никак — жена.

"Бог свят! Дорога далека. Храни Ильюшу-ямщика,

Владычица, мать преблага!" — наверно, молится она.

Крут взвоз. Отвесны берега. Подтаивают снега. Мост. Перевоз.

У прорубей дерьмо, навоз.

Кой-где видна уже вода поверх лысеющего льда.

Татарский движется обоз. "Айда! — кричат.— Айда, айда!"

Орда! Товар везет издалека. Иртыш — великая река.

16

Но вдруг брезгливая рука толкнула в бок.

"Живей! Гони! — кричит седок.— Гони живей!

Вот мой приказ, чтоб этот город скрылся с глаз!"

Просить не надо ямщика. Бич щелкнул. Кони понеслись.

Но снова голос седока:

"Поторопись! Поторопись!

Ты сочиняешь летопись! Аннал строчит твоя рука

^[588]

.

Вожжу держать не разучись!"

Как знает он? От старика, от губернатора узнал.

"Ты, сочинитель! Твой аннал ты много долго сочинял.

Но препаршивый твой Пегас, он хуже водовозных кляч!"

Ага! Галопом хочешь? Вскачь? Ужо узнаешь ты сейчас.

Уважим, коли просишь нас.

Хулишь ты коней? Кони — львы! Узнаешь — кони каковы!

17

Лед блещет неба голубей, но мутны очи прорубей…

Глух сзади топот казачья.

"Отстали, милые друзья!"

Дорога… Прорубь… Полынья…