Стихотворения. Пьесы

Первый проведенный на родине год нашел свое отражение в сборнике «Серебристый свет» (1920), который Райнис многозначительно назвал «Фата-моргана года моей родины». «Серебристый свет» вышел как вторая часть «Пяти эскизных тетрадей Дагды», первоначально называвшихся «Романом в стихотворениях». После объединения всех тетрадей и включения в них «Дочери луны», все сборники получили название «Пять эскизных тетрадей Дагды». В единое целое их соединил лирический герой, революционер-эмигрант Дагда. В сборнике «Дочь луны» (1925) Райнис устами своего лирического героя уже прямо говорит о необходимости покинуть родину, о поиске подлинных идеалов гуманности, о необходимости возрождения к новой жизни и новому творчеству.

В трагическом аспекте разработана легендарно-историческая драма «Илья Муромец» (1923), созданная по мотивам русской былины. В трактовке Райниса Илья Муромец — представитель славного героического русского рода, идущий за старейшими и сильнейшими — Святогором и Микулой. Вместе с тем Илья Муромец символизирует поколение, к которому принадлежит сам Райнис. То поколение, которое не сумело до конца разрубить тугой узел социальных противоречий. Это «второе поколение», расколотое внутренними противоречиями, остановилось на полпути, вслед за ним шло третье поколение молодых, и победили они, ибо «сын сильнее отца, утро мудренее ночи».

Неутолимый дух борьбы, упорство слышны и в книге воспоминаний «Кастаньола» (1928). Однако нет-нет на ее страницах возникают мотивы безропотной покорности, смирения. Как и в путевых заметках «На синем берегу» (1926), здесь также звучат грустные мелодии воспоминаний.

«Любимый, но суровый голос поет на новый мотив всю ту же старую песню:

Чего ты жаждешь, расскажи — иной судьбы и битвы новой? Или окончились давно дни битвы старой и суровой? Неколебимо стой — не дрогни на прежнем месте боевом. Твой враг пока еще все тот же, но только в облике ином!

(Перевод Л. Осиповой)

Слышу, слышу, знаю, знаю. Есть правда в этом древнем голосе, доносящемся из веков. Этот голос слышу не только я один, но все и каждый, кому тесна собственная жизнь, кто хочет расправить онемевшие члены».

Свой последний час Райнис встретил на Рижском взморье, среди водной шири, которую он так любил с ранней юности, среди милых ему сосен, которые он воспел в стихах, возвысив до символического образа человека, сильного духом, не сломленного жизненными бурями.

Девятого сентября к Райнису пришла в гости девочка-школьница, и в ее альбом поэт записал последние поэтические строки:

Что скажет юному старик почтенный? — Живи достойно, не пеняй на жизнь! Достичь сего ты должен непременно, — Есть заповедь — любить. Ее одной держись!

(Перевод Л. Осиповой)

На следующий день Райнис внезапно почувствовал себя плохо. Смерть наступила 12 сентября 1929 года.

На смерть Райниса откликнулась вся Европа. Весть эту моментально узнали в Париже, Берлине, Москве, Женеве, Стокгольме, Осло, Вене, Хельсинки… В Латвии, по словам современников поэта, печаль была в каждом доме.

Со дня смерти Райниса прошло целых полстолетия, однако творчество поэта не потеряло своей первоначальной художественной силы и значимости.

В 1940 году, когда в Латвии снова установилась советская власть, Райнису посмертно было присвоено почетное звание народного поэта. Его лирическое и драматическое творчество оказало колоссальное влияние как на общественную жизнь Латвии, так и на развитие латышской литературы. Его пьесы не сходят со сцены не только латышского национального театра, но и с театральных сцен мира. Поэзия Райниса издается все в новых и новых переводах, приобретая миллионы читателей.

«Гордость латышской поэзии, удивительная лирика Райниса почитаема не только в нашей стране, величие его таланта признает весь мир», — писал Константин Федин в 1965 году, когда отмечалось столетие со дня рождение великого латышского поэта.

«Есть поэты, чье творчество подобно солнечным лучам: они зажигаю в сердцах любовь к родине и народу, утверждают триумф жизни. Такой мир представляется и поэзия великого Райниса, которую с полным основанием называют жемчужиной мировой поэзии», — говорил Мирзо Турсун-заде.

А латышский народный поэт Янис Судрабкалн писал о том, что Райнис всечасно живет с трудовыми людьми Латвии. Он один из тех латышских писателей, образы творчества и мысли которых живут в народе, его взгляды на призвание человека на земле, призывы к борьбе с тьмой и угнетателями во имя нового, свободного человеческого общества, мысли о непрестанном созидании и возрождении мира хранятся в сознании людей и помогают строить жизнь.

СТИХОТВОРЕНИЯ

ДАЛЕКИЕ ОТЗВУКИ В СИНЕМ ВЕЧЕРЕ

«… Вдали, за сотни сотен миль…» Перевод Г. Горского

… Вдали, за сотни сотен миль, За топью, за лугом, за лесом, Лежат поля родной земли, Укрытые синью небесной, Пологом солнечно-ясным, От гроз и от ветров ненастных…

«По зимним, снежным…» Перевод Ал. Ревича

По зимним, снежным Я шел дорогам В чужую землю, К чужим порогам. «Мир в этом мире!» — Мне пели дали, Колокола мне Благовещали. Смеясь в лицо мне, Ветра свистели, За полы рвали И прочь летели. А снег — то вьюжил, Слепящ и колок, То тихо падал На лапы елок. Мир в этом мире И песнь бурана, И сон глубокий, А в сердце — рана. А в сердце весны, А путь — к чужбине. Засыплет снег вас, Покроет иней. Унес я весны, Как память, в дали. Вы презирали их И отвергали. Я вам вернул бы, — Как дар, вручил их, Но вы от спячки Восстать не в силах… Неужто сон свой Земля не сбросит? Неужто снегом все Зима заносит? Неужто благовест Стал вечным звоном? Неужто мир ваш Стал царством сонным? Все эти годы Я жду свершений, Жду отголосков Земли весенней. Иссохшим сердцем И жадным взором Тянусь к далеким Родным просторам.

ЗА ТУМАННЫМ ОКНОМ

Человек и боль Перевод Г. Горского

Где тебе, жалкой душе человеческой, Силой равняться с бескрайней природой? Болью, боями и хищным сомнением Ты беспредельно истерзана, бедная. Что ей, природе, боль человека?! Вся — совершенство, вся — безразличие, Вечно прекрасная, вечно холодная, Словно картины загробной жизни.