Стихотворения

СТРЕЛОК {*}

Я охотник был измлада За дичиною гулять: Меду сладкого не надо, Лишь бы в поле пострелять. На лету я птиц пернатых, Где завидел, тут стрелял; В нехохлатых и хохлатых, Лишь прицелил, попадал. Но вечор вдруг повстречалась Лебедь белая со мной, Вмиг крылами размахалась И пошла ко мне на бой. Хвать в колчан, ан стрел уж нету, Лук опущен; стал я в пень. Ах! беречь было монету Белую на черный день. Январь 1799

ПЕНОЧКА {*}

Пеночка! как ты проснешься, Вспрянешь, взглянешь, встрепенешься, Носик, шейку оботрешь, — Про кого ты запоешь? Запоешь про солнце красно, Запоешь ты про зарю, И как верно, нежно, страстно Мной ты, — я тобой горю. Пой, создание любезно! Как взаимно страстью нежно Млеет сердце, чувства, кровь, Как сладка, сладка любовь! Как отрадно утешенье С тем, кто мил, всечасно быть; Как приятно восхищенье Быть любиму и любить! 11 февраля 1799

ЖУКОВСКОМУ И РОДЗЯНКЕ, {*}

приславшим с большими похвалами автору перевод его оды „Бог“ на французском языке

Не мне, друзья! идите вслед; Ищите лучшего примеру. Пиндару русскому, Гомеру Последуйте, — вот мой совет. Начало 1799

НА ПОБЕДЫ В ИТАЛИИ {*}

Ударь во сребряный, священный, Далеко-звонкий, Валка! щит, Да гром твой, эхом повторенный, В жилище бардов восшумит. Встают. — Сто арф звучат струнами, Пред ними сто дубов горят, От чаши круговой зарями Седые чела в тьме блестят. Но кто там белых волн туманом Покрыт по персям, по плечам, В стальном доспехе светит рдяном, Подобно синя моря льдам? Кто, на копье склонясь главою, Событье слушает времен? — Не тот ли, древле что войною Потряс парижских твердость стен? Так; он пленяется певцами, Поющими его дела, Смотря, как блещет битв лучами Сквозь тьму времен его хвала. Так он! — Се Рюрик торжествует В Валкале звук своих побед И перстом долу показует На росса, что по нем идет. «Се мой, — гласит он, — воевода! Воспитанный в огнях, во льдах, Вождь бурь полночного народа, Девятый вал в морских волнах, Звезда, прешедша мира тропы, Который след огня черты, Меч Павлов, щит царей Европы, Князь славы!» — Се, Суворов, ты! Се ты, веков явленье чуда! Сбылось пророчество, сбылось! Луч, воссиявший из-под спуда, Герой мой, вновь свой лавр вознес! Уже вступил он в славны следы, Что древний витязь проложил; Уж водит за собой победы И лики сладкогласных лир. Май 1799

РУССКИЕ ДЕВУШКИ {*}

Зрел ли ты, певец Тииский! Как в лугу весной бычка Пляшут девушки российски Под свирелью пастушка? Как, склонясь главами, ходят, Башмаками в лад стучат, Тихо руки, взор поводят И плечами говорят? Как их лентами златыми Челы белые блестят, Под жемчугами драгими Груди нежные дышат? Как сквозь жилки голубые Льется розовая кровь, На ланитах огневые Ямки врезала любовь? Как их брови соболины, Полный искр соколий взгляд, Их усмешка — души львины И орлов сердца разят? Коль бы видел дев сих красных, Ты б гречанок позабыл И на крыльях сладострастных Твой Эрот прикован был. Весна 1799

ВИША {*}

Сей день усыпали цветами Младые девы ложе мне И тихих песен голосами Восхитили мой дух во сне. Казалося, за ними следом Я по лугам, лесам ходил И, с лип златым питаясь медом, Благоуханный воздух пил; Близ вод жил в поле Елисейском, Веселостей вкушая тьму; Но, встав, увидел: в милом, сельском Твоем, Жуковской, я дому. Лето 1799

МЕЛЬНИК {*}

Вечор мне красные девицы Мешок пшеницы принесли: «Вить расклюют же даром птицы, Возьми, старинушка, смели». Бела пшеница и румяна, И так была полна зерном, Что вмиг пришла охота рьяна: Я ну молоть всем животом. Молол я пристально, трудился, Ночь целую провел без сна. Но что ж? Как ни потел, ни бился, Не расколол я ни зерна. Смеясь мне девушки в назолу, Пеняли: что ж не мелешь, дед? «А вы, — сказал я, — для помолу Пришли, как жернов не берет». Лето 1799

СНИГИРЬ {*}

Что ты заводишь песню военну Флейте подобно, милый снигирь? С кем мы пойдем войной на Гиену? Кто теперь вождь наш? Кто богатырь? Сильный где, храбрый, быстрый Суворов? Северны громы в гробе лежат. Кто перед ратью будет, пылая, Ездить на кляче, есть сухари; В стуже и в зное меч закаляя, Спать на соломе, бдеть до зари; Тысячи воинств, стен и затворов; С горстью россиян всё побеждать? Быть везде первым в мужестве строгом, Шутками зависть, злобу штыком, Рок низлагать молитвой и богом, Скиптры давая, зваться рабом, Доблестей быв страдалец единых, Жить для царей, себя изнурять? Нет теперь мужа в свете столь славна: Полно петь песню военну, снигирь! Бранна музыка днесь не забавна, Слышен отвсюду томный вой лир; Львиного сердца, крыльев орлиных Нет уже с нами! — что воевать? Май 1800

НА СМЕРТЬ СУВОРОВА {*}

О вечность! прекрати твоих шум вечных споров Кто превосходней всех героев в свете был. В святилище твое от нас в сей день вступил Суворов. Май 1800

ГИТАРА {*}

Шестиструнная гитара У красавицы в руках, Громы звучного Пиндара Заглушая на устах, Мне за гласом звонким, нежным Петь велит любовь. Я пою под миртой мирной, На красы ее смотря, Не завидуя обширной Власти самого царя; Взгляд один ее мне нежный Всех милей чинов. Пусть вожди в боях дерутся, В думах баре брань ведут; Алых уст ее коснуться — Вся моя победа тут. Поцелуй ее мие нежный Выше всех даров. Пусть герой свой блеск сугубит, Ждет бессмертия отлик; Милая меня коль любит, Мне блаженней века миг; И ее объятьи нежны Всех светлей венцов. 1800

ТИШИНА {*}

Не колыхнет Волхов темный, Не шелохнет лес и холм, Мещет на поля чуть бледный Свет луна, и спит мой дом. Как, я мнил в уединеньи, В хижине быть славну мне? Не живем, живя в забвеньи; Что в могиле, то во сне. Нет! талант не увядает Вечного забвенья в тьме; Из-под спуда он сияет: Я блесну на вышине. Так! пойду хотя в забаву За певцом Тииским вслед; И, снискать его чтоб славу, Стану забавлять я свет. Стану шуткою влюбляться, На бумаге пить и есть, К милым девушкам ласкаться И в сединах будто цвесть. Я пою, — Пинд стала Званка, Совосплещут музы мне; Возгремела балалайка, И я славен в тишине. Лето 1801

ТОНЧИЮ {*}

Бессмертный Тончи! ты мое Лице в том, слышу, пишешь виде, В каком бы мастерство твое В Омире древнем, Аристиде, Сократе и Катоне ввек Потомков поздных удивляло; В сединах лысиной сияло, И в нем бы зрелся человек, Но лысина или парик, Но тога иль мундир кургузый Соделали, что ты велик? Нет! философия и музы, — Они нас славными творят. О! если б осенял дух правый И освещал меня луч славы, Пристал бы всякий мне наряд. Так, живописец-философ! Пиши меня в уборах чудных, Как знаешь ты; но лишь любовь Увековечь ко мне премудрых. А если слабости самим И величайшим людям сродны, Не позабудь во мне подобны, Чтоб зависть улыбалась им. Иль нет, ты лучше напиши Меня в натуре самой грубой: В жестокий мраз с огнем души, В косматой шапке, скутав шубой; Чтоб шел, природой лишь водим, Против погод, волн, гор кремнистых, В знак, что рожден в странах я льдистых, Что был прапращур мой Багрим. Не испугай жены, друзей, Придай мне нежности немного: Чтоб был я ласков для детей, Лишь в должности б судил всех строго; Чтоб жар кипел в моей крови, А очи мягкостью блистали; Красотки бы по мне вздыхали, Хоть в платонической любви. Ноябрь 1801

ПРИНОШЕНИЕ КРАСАВИЦАМ {*}

Вам, красавицы младые, И супруге в дар моей Песни Леля золотые Подношу я в книжке сей. Нравиться уж я бессилен И копьем и сайдаком, Дурен, стар и не умилен: Бью стихами вам челом. Бью челом; и по морозам Коль вы ездите в санях, Летом ходите по розам, По лугам и муравам, То и праха не лобзаю Я прелестных ваших ног; Чувствы те лишь посвящаю, Что любви всесильный бог С жизнью самой в кровь мне пламень, В душу силу влил огня; Сыплют искры, снег и камень Под стопами у меня. 1801(?)