Стихотворения

«Я был убит приснившимся осколком…»

Я был убит приснившимся осколком. Моя невеста плакала вдали. Она еще не выплакалась толком — Уже за ней охотники пришли. Нет, я тебя, о жизнь, не обвиняю За то, что ты недолго помнишь нас. Такой, как есть, тебя я принимаю На год, на день, на молодость, на час. Меня любила девушка, наверно. Меня любила девушка. Она Была, наверно, мне до смерти верной, А после смерти верность не нужна. Прости меня, далекая, живая, Что я тебя при жизни ревновал, Опасности везде подозревая, Ступить тебе и шагу не давал. Но в шесть утра горнисты Измаила, Как ангелы, трубящие в раю, Солдата вновь подняли из могилы, И я опять ревную и люблю.

1945

«Был холод декабрьский, и я возле танка…»

Был холод декабрьский, и я возле танка На польском асфальте плясал сербиянку, Чтоб только согреться на зимнем ветру, Пронзительном, злом, и, увидев славянку, Бойцу подносившую в рюмке сливянку, Тебя вспоминал на далеком юру. И думал с тоскою: «Теперь хорошо бы, Как после работы и после учебы, К тебе возвратиться домой на Каштак». И мой экипаж согласился: еще бы! Давно бы зазноба спасла от озноба, И рюмку она поднесла бы не так. И мой экипаж согласился. Конечно, И танки не вечны, и войны не вечны, И мы возвратимся когда-то домой, Родных и друзей расцелуем, обнимем, И сядем за стол, и чокнемся с ними. Но путь наш домой Лежит через бой. …Со мной ничего не посмеет случиться, Я должен любить еще, жить и учиться, Об этом я знал и за крайней чертой, Когда ничего уже не оставалось: Ни сил, ни патронов, лишь только усталость, Когда я держался на хватке одной. Я с детства учился Так в жизни держаться, Так впутаться в жизнь, Так с нею связаться, Так крепко ее привязать у седла, Чтоб жизнь от меня не могла отвязаться, Чтоб жизнь от меня не могла отказаться, Чтоб жизнь без меня обойтись не могла. Да, верю я в жизнь, И не ставь мне в вину ты Ни это пристрастье, ни эти минуты. Мальчишкою тоже меня не зови. Ведь молодость хочет быть абсолютной — И жизнь принимать от салюта к салюту, И хочется верить тебе и любви. Опять протяни мне далекие руки Сквозь версты разлуки, Сквозь горькие муки, Подругою верной, порукою будь. Затянута жизнь пулеметною лентой, Как зимы снегами, Как ливнями лето. Благослови. Мы выходим в путь. Далеко-далеко от скал Таганая, Военную славу свою обгоняя, Уралец-танкист на битву спешит, Покинув землянку, выходит он к танку, А вьюга рисует на окнах землянки Булатный рисунок его души. Над нами полощет военное знамя, Опять пулеметными очередями В бою измеряется жизни длина. И утро в сиянии артиллерийском Встает над Малькове, над Вельке-Лазиском, Над Польшею. Доброе утро, война.

1944

Перерыв

В лесу мы дали отдых танкам И, автоматы взяв с собой, Стреляли по консервным банкам И по мишени ростовой. Ставь автомат на одиночный, Предохранитель оттяни — И бей противника заочно. А где-то бьют тебя они. Беги к мишеням и обратно, К исходной группами бегом, И тонким дымом автоматным Лес наполняется кругом. Надолго ль эта «перемена»? Комбриг, охрипший на войне, Припав на правое колено, Приказ подписывал на пне…

1944

«Опять отъезд на фронт, и снова…»

Опять отъезд на фронт, и снова Я рву бумаги и дела. И снова в роскоши пуховой Метель над городом бела. Опять в окно гляди устало И слушай вечную гармонь. Опять горящие вокзалы, И снова снег летит в огонь. Еще не выписан нам отдых. Бессмертным именем любви Благослови меня на подвиг, На мужество благослови.

1944

«Будет время — покажут…»

Будет время — покажут Вам о фронте кино. А пока же, пока же Это нам все равно. Сколько мертвых воскреснет На экране тогда! О погибший ровесник, Оживай без труда! Удивленно и странно Из ночей фронтовых Мы посмотрим — с экрана, С полотна — на живых. Будто пули не взяли Нас, под корень рубя. И, печальную, в зале Я увижу тебя. Нам уже не обняться: Мы из разных миров, Нам уже не прорваться Сквозь незримый покров, Для тебя, как виденье, На экране, в огне, Я мелькну на мгновенье, Как в вагонном окне, И со мной — побратимы, Все — в закат. На закат. Это необратимо, Нет дороги назад. И — в печали красива — Боль сожмешь у виска. И на этом спасибо. И прощай! На века!

1945

Письмо

Возможно, будет мрачная погода, Тебе покажется, что мало строк, Что я тебя забуду за полгода, Раз полстраницы написать не смог… Не доверяй погоде и досаде И хоть открытку в ящик оброни. Торопимся к берлинской автостраде, И письма пишем, не сходя с брони.

1945

«Повержены трибуны и глашатаи…»

Повержены трибуны и глашатаи. Повалены железные столбы. Германию, как в поезде, пошатывает, И о железо стукаются лбы. Часы судьбы отмеривают маятники, И не вернутся прошлые года. От памятников не родятся памятники. Империя не встанет никогда.

1945

Скорость

Мчится машина сколько есть духу, И, словно свергаясь с высоких гор, То присвистывая, то глухо Ветер хлопает, как коленкор. На неожиданных поворотах, Где мы влетаем почти в вираж, Львы подпрыгивают на воротах, Когда подпрыгивает кузов наш. И обгоняем в пути пехоту мы, И танкистов, своих и чужих. Скорость — не третья, скорость — сотая, Не просто скорость, а скорость — вихрь. Сколько верст пролетим мы за день! Нравится мне скоростной этот ад. Только ветер плещется сзади, Только столбы по бокам свистят. Ждут нас сегодня в Чехии к ночи, И, от гибели на волоске, Так мы любую смерть проскочим Без остановки, налегке.

1945

Первый день

Отбоя нет от толи народных Верст семьдесят подряд, Как будто здесь не марш походный, А вышли на парад. А нам нельзя и раскричаться — У нас в зубах песок. А нам нельзя и целоваться — Песок к губам присох. Мы отвечали, как умели, Восторгам шумных сел. Но только танки все шумели, Водитель молча вел. Еще мы павших не забыли, И больно нам кричать, Пусть нас простят. Мы победили. Нам можно помолчать.

1945

«Чужие сады. Чужие поля…»

И. Дубашинскому

Чужие сады. Чужие поля. И детство чужих детей. Но ввек не забудется эта земля: Мы здесь хоронили друзей.

1945

После атаки

Кто раз прошел пробег короткий На поле боя по ничьей, Врага увидел пленным, кротким, А полосу ничью — своей, Тот не отдаст врагам оружье, Не сдастся в жизни он живьем. От века скидок нам не нужно, Свой век, как нужно, проживем. И славы не попросим даром, Но если, ненависть храня, Воспрянет враг и под ударом У танка выгнется броня, — Как в молодости, встанем рядом, Не зная, долго ли нам жить, Окинем расстоянье взглядом — И все сумеем повторить.

1945

«Как будто я за веком следом ездил…»

Как будто я за веком следом ездил, Его дыханье трогало меня, И спал, и стыл я на его железе, И обжигался у его огня. Я с ним узнал и тишину и грозы. Мне от него ни душу, ни глаза, Как руку от железа на морозе, Без крови оторвать уже нельзя.

1945

«Не музеев, не древних ценностей…»

Не музеев, не древних ценностей, Не архивных веков гонцы — Нержавеющей современности Мы служители и бойцы. Нас ведет по полям сражений Через тысячу рвов и рек Век, не терпящий возражений, Повелительный, резкий век, Нетерпимый и нетерпеливый, Весь в полете, в прыжке, в рывке, Не с плакучею веткой ивы, А с горящим древком в руке. Он у славы не просит денег, У судьбы не молит куска, И железом своих убеждений Он прорубится сквозь века.