Стивен Эриксон Падение Света

– Вы настолько упрямы, сир?

Галар Барес не нашелся с ответом, пораженный недоверием в голосе Вареза.

– Остальные мигом потеряли жажду силы, - заметил Варез, следя за рудокопами. Все как один отшатнулись от повозок.
– И это офицеры, раз вы настаиваете называть их таковыми. Что будет, если экипировать всех в лагере? Уверен, многие присоединятся к смеху, ведь они уже свихнутые. Но большинство, сир... они всего лишь сделали ошибки в жизни. И сполна заплатили за это.

– Варез, пусть следующим идет Ребл.

– Командир, сомневаюсь, что могу заставить Ребла делать то, чего он не хочет делать.

– Просто передайте приказ.

Кивнув, Варез подошел к высокому бородачу. Они начали тихо спорить.

Галар глянул на Ренс.
– Вы после Ребла.

– Я пыталась сказать Варезу, - ответила та напряженным тоном.
– Не люблю крови. Моя... моя первая ночь как женщины была... плохое воспоминание, сир. Не хочу быть здесь. Не смогу стать солдатом, сир.

– Или тут, или в отряде лекарей.

– Но это было бы...

– Еще как, - рявкнул Галар.

Наконец Ребл зашевелился, но пошел не к фургону с оружием, а к ножнам. Выбрал одни, повернулся к первому фургону. Выругался и подошел ближе. Почти вырвал завернутый клинок из руки помощницы. Сорвал обертку и поднес взвизгнувший клинок к самому лицу, и крикнул: - Прибереги это для гребаного врага!

Вопли меча усилились, бормотание фургона нарастало, становилось все пронзительнее - и сорвалось в радостный смех.

Все заключенные отошли подальше. Галар видел, как за спинами офицеров собирается толпа из главного лагеря. В воздухе повисло напряжение, грозящее перерасти в панику.

Ребл вложил меч в ножны, руки его тряслись.

Галар ощущал , что ситуация разваливается. Даже оружие на поясах нескольких солдат вопило из ножен. Голос собственного меча давил на уши, неистовый и ломающийся.

Варез вернулся.
– Командир, мы делаем ошибку.

Галар повернулся к Ренс.
– Идите в строй.

– Слушаюсь, сир.

Мужчины следили, как она неуверенно бредет к фургону с ножнами.

Рекруты за тонкой линией солдат сгущались в странно тихую толпу.

Варез попытался снова: - Сир...

– Не знаю ни одного подходящего решения, - тихо сказал Галар.

– Я всегда верил, что они живые. Но... как-то они казались... не знаю. Контролируемыми. Скованными. Теперь, сир, они поистине сумасшедшие. Что такое оружие, такие доспехи дадут нам?

Галар Барес колебался.
– В день после Отравления, Варез, оружие выло - я был свидетелем. Те вопли до сих пор мучают меня. Те, что там были... думаю, все мы слегка свихнулись, а иные... ну, уже не слегка.

– Говорят, - пробормотал Варез, склоняясь к нему, - что мир ныне гниет от магии. Возможно, магия каким-то образом заразила железо?

– Не знаю.

Похоже, Ребл обрел самообладание, хотя лицо стало сердитым. Он уговаривал остальных офицеров идти к фургонам.

– Ребл был хорошим выбором, сир. Для такого вам нужен мужчина без воображения.

– А вы, Варез?

Тот потряс головой, опуская глаза к обнаженному клинку в руке.
– Слишком много, сир. Слишком.

– Похоже, старому оружию почти нечего вам сказать.

– Пока что так, сир.

Сколько Ребл ни сыпал угрозами и уговорами, офицеры сопротивлялись. Квартирмейстер подозвал другого помощника и велел вкладывать клинки в ножны. Затем их понесли, один за другим, к тесной кучке офицеров. Галар следил, как Ренс принимает оружие, неловко хватает. Руки ее были такими красными, что ему подумалось: она мыла их в крови.

Ребл выругался, подойдя к ним.
– Командир, не сработает.

– Должно сработать, - возразил Галар.

– Мы даже не трогали доспехи - это дерьмо в ножны не сунешь, верно? Мало кто из старых Хастов их носил. Разве их не привезли после Отравления?

– Идите назад к остальным. Покажите твердость.

– Твердость?
– Внезапно расцветшая улыбка была ослепительно-опасной.
– О, хребет у меня крепкий, сир. Может, даже слишком. Но его нельзя сгибать. Сломаете - станет бесполезен. Однако до тех пор он может принять немалый вес, сир, и знает, как его распределить.

– К чему это, Ребл?

– К тому, сир. Хотите, чтобы я вернулся. Но я не торговец. Если хотите, чтобы я что-то продавал... я умею убеждать, сир, но только кулаками.

– Просто привлеките на свою сторону Курла и Ренс. Раздайте всем новичкам оружие. Постройте их, Ребл.

Всё улыбаясь, Ребл отдал честь и вернулся в кучку офицеров.

– Могли бы заговорить, Варез. У вас есть доступ к Реблу.

Варез хмыкнул: - Едва ли. Я всего лишь забочусь отдавать такие приказы, которые он выполнит в любом случае. Он решил спасти мою жизнь в рудниках, но не знаю, по каким причинам. До сих пор из-за него плохо сплю по ночам.
– Он покачал головой.
– Вот как оно среди нас. Преступления держим, словно щиты. Иные прочны и сильны, а другие хрупки и ненадежны. А третьи - всего лишь иллюзии, шепотки.
– Варез указал на офицеров: - Вот, например, Листар. Тайна защищает его, но трудно сказать, надолго ли ее хватит. Нет, сир, наши щиты не просто для обороны. Они помогают нам кое-что спрятать.

Ребл ухитрился выстроить офицеров неровной линией. Мечи были на поясах, но даже скрытые ножнами клинки, как и их собратья в повозках, кричали - какофония резкая, будто стая чаек кружит над полем брани. Масса рядовых рудокопов приближалась. Галар заметил, что некоторых стражников уже оттеснили. "Они не побросали оружия, но их не хватит".

– Хотят получить клинки, - сказал Варез.
– Им интересно, что случится.

В этот момент двое всадников проехали сквозь щель за шеренгой охраны. Узнав их, Галар Барес ощутил трепет потрясения.

Мужчины вели беседу столь громко, что прорезали гомон оружия.

– Слышишь, старый друг, здесь что-то не так?

– Вороны разболтались. Ну, однажды я носил клинок, только и умевший что жаловаться. Рад был сечь, но жалко терялся в мирное время.

– Какова же судьба того оружия, Празек?

– Соблазнен ржавчиной, на манер отставных солдат, морщинистых проституток и старых бардов, у коих хрипнет голос. Всему приходит конец, Датенар.

– Но мечи, глупо ржущие в разгар жестокой битвы, Празек... разве так подобает?

– Угроза врагу, - ответствовал Празек, останавливая коня. Он оперся на луку седла и обозрел заключенных.
– Я задумал взять такой же клинок и даже надеть доспехи, сулящие ужасное предназначение. Кто-то должен выразить безумие гражданской войны и, если она имеет право на голос, здешнее оружие отлично справляется.

Датенар натянул удила и спрыгнул с коня. Поправил плотные перчатки.
– Злобное веселье сложится в песнь, посвященную грустному положению наших дел? Весьма уместно, ты прав. Эй, там! Приготовьте мне самое лучшее оружие!
– Он резво рванул к фургону.
– То, что возопит вместо приветствия. Пусть каркает на манер... э...