Страшно красивая в академии ветра

— Ну наконец-то! — недовольная серая морда Пакли появилась из лаза в пещере, и драконица кинулась сразу ко мне. А ведь я только порог успела переступить. — Я уже думала, что ты не придешь. А я ведь ждала тебя. Целый день!

И вот вроде она на меня фыркала, возмущалась, даже крылом поддевала, а на душе в миг стало тепло-тепло. Будто бы одним своим присутствием Пакля зажгла потухшую свечку.

— Ну и не стыдно тебе?

— Стыдно, — просипела я в миг севшим голосом. — Очень стыдно.

И, откинув остальные слова извинений, обхватила твердую шею драконицы и прижалась к ней. Я не собиралась плакать. Правда-правда. Просто что-то попало сразу в оба глаза, и слезы потекли непрошеными горошинами.

— Эм… — сбитая с толку Пакля замерла. — Да я вроде бы не настолько злюсь, Элис. Ну ты чего?

А я все ревела и ревела, не находя в себе сил прекратить поток слез.

Пакля осторожно обняла меня своим крылом, как будто пыталась защитить от всего мира. Ее теплая чешуя была такой же уютной, как одеяло в холодный зимний вечер. Я всхлипывала от осознания, что самое близкое существо для меня — ящер. И хоть среди людей мне места не находилось, я была не одна. И постепенно слезы начали утихать.

— Элис, — проговорила драконица взволнованно, ее голос был полон заботы, — Что случилось? Ты не похожа на себя.

Я подняла голову и встретила взгляд, полный беспокойства.

— Расскажи.

Пакля всегда была рядом, когда мне было плохо. Она все четыре года поддерживала меня, и я знала, что только ей и могу доверять.

— Я просто… — начала, но слова застряли в горле. Как объяснить чешуйчатой подруге всю ту боль и беспомощность, что накопилась за этот день? — Всё так сложно…

— Сложно? — Пакля склонила голову в бок. — Это из-за утреннего обвала? Ты ведь знаешь, что все в порядке, правда? Я не пострадала. Да и твой Кириан тоже. Хотя учудил он знатно.

— Он не мой! — ответила больше по инерции. А затем и вовсе отмахнулась. Сейчас про Арвинса с его загадками думать совершенно не хотелось. Тем более после того, как его к себе отец пустил, а меня… Зарг! Почему же так болит в груди? — Дело не в этом.

— Сегодня еще что-то стряслось? Мы слышали, что за пределами горы шумно, да и после обвала все попрятались и не желают высовывать свои носы даже сюда.

— Но не ты, — вытираю влагу с глаз, усмехнулась я. В этом была вся Пакля. Любопытная. Своевольная. Настоящая.

— Я тебя ждала. С новостями, — драконица возбужденно дернула ноздрями, выпуская привычный теплы парок прямо мне в лицо. То было ее излюбленное занятие. — Но точно не со слезами. Ты ведь… Ты ведь Элис. Прочная, как сталь и гора. Что могло тебя так… подломить?

Я вздохнула, пытаясь собрать мысли в кучу. Я не так часто позволяла себе говорить про своих родителей вслух. Но ситуация как будто изменилась.

— Мой отец здесь, Па. Он на арене. Я видела его.

— О-о-о, неужели он все же нашел способ тебе помочь? — заинтересованность Пакли была искренней, а мне снова захотелось разреветься маленькой девочкой. И видимо, что-то все же мелькнуло на моем лице, отчего драконица сделала вывод: — Не нашел, значит…

— Я даже не знаю, искал ли он.

— В смысле, — не поняла подруга. — Что он тебе наговорил? Ты жалуйся, жалуйся! Я его покусаю за каждое обидное слово!

— Да в том то и дело, что он не сказал мне ничего. Он попросту не захотел со мной говорить, Па…

— Вот уж я думала, у меня темная душа, но твой папенька меня переплюнул, — в предпещерник вползла Тьма. — Извините, не удержалась и подслушала. Хотя нет, это просто вы, как всегда, громко говорили. Тащи сюда яблоки, Элис. Будем перемывать косточки твоему отцу.

Глава 34

Кириан

Мужчины многозначительно переглянулись.

— Вызывали, — первым прервал натянувшуюся струной тишину Монтогор. — И ты, Кириан Арвинс, вскоре поймешь, почему.

Мужчина поманил меня пальцем к себе и мне не оставалось ничего, кроме как подчиниться. Все же передо мной стоял самый настоящий властитель. Настораживало лишь то, что я искал про него информацию… И вот он передо мной. Но не мог же Шаороль прознать об этом?

Ерунда, конечно нет! Что сразу же и подтвердилось. Оказалось, у нашей встречи были более глубокие корни. И следующая фраза сразу обозначила, откуда они росли.

— Радрик много мне про тебя говорил.

Отец. Как всегда постарался. И это было зарг как подозрительно. Ведь он, наоборот, не одобрял моего выбора и не мог найти ему объяснения. А если бы узнал причину, то и вовсе перекрыл мне кислород, заперев дома. И уж тогда мне пришлось бы плясать под его дудку, спасая семью от разорения совершенно иным способом.

— Что ты очень целеустремленный человек. Непреклонный в своих решениях.

— И превосходный наездник. Выдающийся! — подхватил декан, дернув указательным пальцем вверх для наглядности. На что Монтогор согласно кивнул.

— Безусловно. С этим никто даже спорить не будет. Но именно это и пугает вашего отца, — властитель посмотрел на меня прямо, а в глазах его плескались искры неизвестных мне эмоций. И я понял, что ничего хорошего меня не ждет. — И я считаю, что его опасения не беспочвенны. Тем более, что родители всегда чувствуют своих детей, а иной раз и предчувствуют беды, о которых чада даже и не подозревают.

Я нахмурился. Такие помпезные речи всегда грозили каким-то определенным выводом. И не всегда подведенная черта несла благие вести.

— К чему вы клоните? — не сдержался от вопроса. Не любил, когда ходят вокруг да около.

Монтогор, казалось, наслаждался моментом, усмехаясь в ответ на мой вопрос. Его глаза сверкали хитрыми переливами, как будто он и не собирался полностью открываться передо мной.

— К тому, что твой отец обеспокоен твоими амбициями и тем, как они могут повлиять на семью, — произнес он, опираясь на спинку своего кресла. — Он боится, что ты можешь переоценить себя.

В груди стало клокотать раздражение

— Это он зря.

Декан, сидящий рядом с Монтогором, снова вмешался, ощущая нарастающее напряжение, он попытался разрядить обстановку. Его голос прозвучал мягче, чем у властителя.

— Не злись. Ты должен понимать, что у твоего отца есть причины для беспокойства. Он хочет защитить тебя, даже если это проявляется в странной форме.

Разговор становился все страннее и страннее. А я отчего-то злился все больше и больше. Отца не было рядом, но его руки оказались длиннее, чем я мог предположить. Настолько, что он даже смог привлечь себе в помощь Монтогора Шаороля.