Страшно красивая в академии ветра

— Что еще? — нехотя магистр развернулся и тяжело вздохнул. Взгляд его больше не был холодным и гнетущим. Скорее тренер теперь походил на уставшего человека, которому все опостылело давным-давно. — Мы же уже все обговорили, Арвинс.

— Но я не был на отработке.

— И? — мужчина выгнул бровь и сложил руки на своей могучей груди. — Разве это имеет значение? Или ты очень хочешь возюкаться в пищевых отходах драконов?

Понятное дело, что никакой здравомыслящий человек этого хотеть не мог.

— Ну вот, вижу по твоим глазам, что в отстойник ты не рвешься. Так в чем вопрос?

— Почему тогда Элис отправили? — вопрос вырвался сам собой. Зарг! Меня явно переклинило на Таккорт. И ведь понятно, что теплых чувств к ней я не мог испытывать. Чего кривить душой, не красавица. Но умница. И по сути, единственный адекватный человек во всей академии. Почему-то мне хотелось отстоять ее права.

Бред какой-то!

— Потому что, — Том Октавис закатил глаза. Его наш разговор откровенно бесил и напрягал. — Таккорт и Гиенс не помогали мне перетаскивать прибывший новый инвентарь несколько день подряд до самой ночи. Ты откликнулся на мой клич. А я всегда отдаю свои долги, Арвинс.

Это было месяц назад. И я точно помогал тренеру не за услугу. На самом деле мне нужны были лишние физические нагрузки, чтобы подготовить свое тело к очередному ритуалу. И просьба магистра лишь пришлась мне на руку.

— Но раз уж мне пришлось это проговорить прямо, то я замечу, что больше поблажек с моей стороны не жди. Если я кого-то наказываю, то уже потом не отменяю наказания. Твое было исключением. Разовым и единственным. Так что не смей больше нарушать дисциплину на моих занятиях. Иначе отстойник покажется тебе цветочками. Понятно?

— Понятно, — выдохнул и увел взгляд в сторону, задумчиво разглядывая тренировочную площадку, на которой потихоньку стали собираться ученики из другой группы.

Запал пропал, а непонятное грызущее чувство в груди осталось. Вроде ведь все по фактам. А перед Таккорт неудобно. Вот уж угодил Октавис со своей «поблажкой», так угодил.

— Ну, чего застыл? Иди уже отсюда. А то ведь найду, чем тебя занять. И да, дружку своему передай, что его в отстойнике очень ждут.

Тут уж теперь я хотел закатить глаза. Но спорить не стал и ушел, направившись к раздевалке. Смысла оставаться точно не было. Да и нервы магистра проверять на прочность не хотелось. Другое дело, что вся эта ситуация никак не оставляла меня в покое. Гнусный червячок копошился в груди, вызывая неприятный зуд.

Забить бы на все и пойти на занятия. Но нет. У меня, кажется, созрел другой, совершенно дурацкий план. И для этого мне необходимо было поговорить с Фордом.

Гадство!

Глава 46

Элис

Глэдис стояла в проходе раздевалки, а из-за ее спины с любопытством и небольшим укором выглядывала рыжая макушка Тони. Кемала по вполне понятной причине рядом с ними не было. Все-таки здесь переодевались только девочки.

Надо признаться, что я не сразу поняла, о чем они говорят, и лишь потом вспомнила, как сбежала с арены, бросив их втроем. Сейчас мне даже стало стыдно, а тогда…

Тогда у меня не было сил поступить иначе.

— Мне стало дурно, — зачем-то начала оправдываться я, но быстро осеклась. Хмурые взгляды девчонок прямо намекали на то, что никто не поверит в эту ложь. А с другой стороны, может это и к лучшему. Друг из меня все равно никакой, тем более, когда есть тайна. И она всегда будет стоять стеной между мной и людьми. Всегда.

— Мы видели, что ты плакала, — вместо того чтобы перестать разговаривать со врунишкой, Тоня обогнула подругу и подошла ко мне ближе. — Если тебя кто-то обидел, то ты можешь нам рассказать.

И в этой фразе было столько искренней заботы, столько сопереживания, что мне стало тяжело дышать.

— Да, да, ты нам пожалуйся, и мы всех поставим на место, — поддержала подругу Глэдис. — Нам, изгоям, надо держаться вместе. Вместе — мы сила!

В горле вдруг стало совсем сухо. Как-то я не ожидала, что кто-то захочет за меня заступиться. Я привыкла все свои проблемы решать сама, изливая душу только своим драконам.

— Но если не хочешь, то можешь и не говорить, — истолковав мое молчание по-своему, Тоня пожала плечами. — Просто не сбегай в следующий раз так быстро, хорошо?

— Мы ведь и молча можем поддержать, — опять поддакнула Глэдис.

Зарг! Мне впервые в жизни захотелось с кем-то поделиться своей болью. Рассказать про детство в одиночестве, про проклятие и отсутствие любви родителей, про отца, который не собирался мне помогать и делал вид, что я не его дочь. Про все. Я даже рот раскрыла в немой попытке, но сразу же закрыла. Вовремя осознав, что я не могла. Не сейчас. Не так.

Никогда.

— Спасибо, девчонки, — все равно поблагодарила их, прочистив перед этим горло. — Но мне не нужна пом…

Меня перебил гул множества голосов. В раздевалку стали входить другие ученицы академии, и продолжать разговор стало невозможно. Чему я была рада. Девочки это тоже поняли.

Тихо вздохнув, Тоня положила руку мне на плечо и тихо произнесла:

— Всем иногда нужна помощь, Элис. Главное, чтобы ты помнила: мы всегда рядом.

— Мы тебя поддержим, — добавила Тони, ее глаза были полны тепла и понимания. — И даже молча.

Я почувствовала, как внутри меня что-то дрогнуло. Их слова, их искренность — все это было так непривычно. Но сейчас, глядя на этих девушек, я понимала, что, возможно, мне стоит пересмотреть свое отношение к другим людям.

— Спасибо, — прошептала я, чувствуя, как на глаза наворачиваются непрошенные слезы. — Я… Мне…

Ну и как подобрать нужные подходящие слова?

Глэдис улыбнулась и крепко обняла меня, тем самым ставя точку и позволяя просто принять их заботу. Тони присоединилась к объятию, и я почувствовала, как напряжение, сковывавшее мое тело, начало отпускать.

— Ой-ой-ой, посмотрите на них. Сбились в кучу, как пыль в старом доме. А где ваш голубоволосый паук? Как его там? — знакомая девушка приложила пальчик к подбородку, картинно задумавшись. — Эмаль?

Ну конечно, как же такой день и без Нормы Дэй. Блондинка успела переодеться в облегающий костюм и стояла, горделиво задрав подбородок и уперев руки в бока.

Но девушка со своим едким юмором как раз мало меня волновала. Я могла споткнуться об искренность и теплую заботу, а вот ехидство вызывало во мне ответную реакцию.