Страсть Хозяина Леса

Позволив Элайзе кратковременную передышку, я вновь стал возбуждать ее. На этот раз боль, терзавшая тело, смешивалась в ней с удовольствием. Я чувствовал, как она все более страстно откликается на мои ласки, как теряет в них себя. К концу этой безумной ночи она уже мало напоминала себя прежнюю. Я видел в глубоких глазах новый блеск. Тот, что уже не раз вызывал в глазах других женщин.

– Я не знаю, как смогу жить без тебя, – пылко прошептала она, прижимаясь ко мне всем телом и не желая отпускать.

– Пусть тебя согревают мысли о том, что где бы я ни был, я буду думать о тебе, – беззастенчиво соврал я, уже не испытывая к ней ничего. Получив то, что хотел, я потерял интерес. Теперь думал лишь о том, как покинуть замок так, чтобы никто не увидел. – А теперь мне пора. Нельзя, чтобы твой брат видел меня.

Она кивнула, но продолжала удерживать. Будто чувствовала, что если сейчас отпустит, то больше никогда не увидит. Я мягко, но решительно разомкнул объятия и двинулся к оставленной у окна веревочной лестнице.

– Когда я окажусь на земле, просто втянешь ее наверх. А потом сожги в камине, – проинкрустировал я.

Она дернулась, как от удара. Раньше я часто так забирался к ней по лестнице. Она сбрасывала ее мне и я поднимался. Но тогда между нами ничего не было. Ничего, кроме долгих душевных разговоров. Сейчас все изменилось.

– Ты больше не придешь? Даже перед отъездом?

– Так будет лучше, Элайза, – слова прозвучали слишком сухо.

Думаю, она это почувствовала, потому что глаза помутнели от боли.

Не говоря больше ни слова, я покинул ее комнату.

Разумеется, никуда я не уехал. Ни на какую-то войну. Продолжал кутить с моими приятелями-вассалами, такими же любителями развлечений, как и я. Иногда издалека я видел Элайзу, едущую куда-то в сопровождении брата или подруг. Делал вид, что мы незнакомы.

Девушка не раз пыталась вернуть то, что было. Посылала мне письма через доверенного слугу. Я никогда не отвечал на них. Прочитав и удостоверившись, что она по-прежнему любит меня безумно и не понимает, что происходит, тут же бросал их в огонь. Признаться, я не предполагал, до чего может докатиться ее решимость вернуть меня.

В тот вечер мы с друзьями кутили в нашем зале для трапез. Отец и другие домочадцы давно уже спали, позволив нам делать все, что захотим. Вино лилось рекой, многие мои друзья уже порядком набрались, и теперь им захотелось девок. Мы уже раздумывали над тем, чтобы снарядить кого-нибудь за шлюхами в ближайший бордель, когда на пороге появилась она.

Наверное, Элайза не ожидала застать меня в таком виде и в такой компании. Но уже то, что она пришла одна в такое время в дом постороннего мужчины, говорило о многом. Элайза позабыла обо всем, в том числе и о своей репутации и чести рода.

– Надо же, кто к нам пожаловал, – пьяно улыбнулся я. – Вы только посмотрите, какая фея залетела.

– Ага, – захохотал кто-то из друзей. – Так зачем нам тогда девки бордельные?

До меня не сразу дошел смысл его слов. Потом на какой-то момент мелькнула трезвая мысль. Нужно, чтобы она убралась, пока эта пьяная свора не совершила непоправимое. Но в тот момент, когда я уже с трудом поднимался с места, собираясь выдворить ее отсюда, я увидел ее глаза. Полные презрения и понимания. Они подействовали на меня, словно красная тряпка на быка.

Эта подстилка, которая забыла о чести, осмелилась так смотреть на меня? На меня?!

– А вы правы, – плюхнувшись обратно на свое место, рявкнул я. – Хватайте птичку! А то еще упорхнет.

Пока я смеялся собственной незатейливой шуточке, пара моих друзей ринулись к ней. Элайза попыталась убежать, но запуталась в платье и замешкалась. Это оказалось для нее роковым. Зажав рот, чтобы не вздумала кричать, девушку потащили на середину помещения. Она яростно сопротивлялась, царапалась, как дикая кошка. Но распаленные похотью мужики лишь смеялись над этим.

В какой-то момент она перестали сопротивляться. Ее взгляд устремился ко мне со странным глубоким выражением. Она словно еще давала мне шанс все исправить. Я послал ей воздушный поцелуй и опрокинул в рот очередной кубок вина. Больше Элайза на меня не смотрела.

Я же, возбужденно тарабаня по подлокотникам кресла, наблюдал за происходящим. Как с нее срывают платье, обнажая трепещущее хрупкое тело. Один продолжает зажимать ей рот, другие держат руки и ноги. Третий уже пристраивается у разведенных бедер и расстегивает штаны, извлекая возбужденное орудие. Я ощущал возбуждение при этой сцене. От ее унижения. От того, что ее, наконец, в достаточной мере растопчут.

Элайза дернулась, когда первый насильник проник в ее тело. Пыхтя и бормоча непристойности, он двигался в ней. Резко и грубо, не заботясь ни о чем, кроме собственного удовольствия. Его уже отталкивал другой, желающий побыстрее урвать кусочек лакомой добычи. Первый излился в тело девушки и поднялся, довольно ухмыляясь.

– Сладкая девочка. Я еще к тебе вернусь.

На его место уже пристроился нетерпеливый и теперь вводил в нее рвущееся в бой орудие. За ним были остальные. Кто-то захотел более пикантного удовольствия и развернул ее боком, пристроившись одновременно с товарищем, только сзади.

Сдавленный крик Элайзы бальзамом пролился на мое уязвленное самолюбие.

– Так ее, ребята! Оттрахайте, как следует.

И они старались, как могли.

Элайза уже даже не стонала. Просто лежала безвольной куклой, пока они делали с ее телом все, что заблагорассудится. Ей уже не нужно было зажимать рот, она не в состоянии была даже кричать.

Один из моих друзей воспользовался этим и ткнул ей в рот свое достоинство.

– Соси, тварь! А попробуешь зубки подключить, я тебе их выбью.

Она покорно облизывала его член, а он глубоко врывался в нее. Как она еще не задохнулась? Когда он излился ей в рот, ее вырвало. Мужчина брезгливо ударил ее в щеку носком сапога.

Лишь под утро ею насытились.

Довольные друзья повалились спать, я же подошел к неподвижному телу. Взял двумя пальцами за подбородок, измаранный рвотой и спермой, и приподнял. Прямо на меня уставились ее глаза и я поразился их выражению. Настолько, что остатки хмеля стремительно унеслись прочь. В них не было сломленности и отчаяния. Лишь дикая ненависть, от которой кровь стыла в жилах.