Страсти по Трансильвании

– Значит, вы считаете это выдумкой?

– Обыкновенный блеф. Повстанцы хотят, чтобы вы их боялись.

– А у вас уже есть версия о причине катастрофы цеппелина?

– Мы считаем, что в результате обрыва одного из элементов каркаса был поврежден газовый баллон с водородом. Произошла утечка газа, при его смешении с атмосферным воздухом возникла взрывоопасная смесь. После этого достаточно было малейшей искры, чтобы на дирижабле возник пожар.

– Но ведь что-то должно было вызвать эту искру.

– Понимаете, инспектор, сейчас уже практически невозможно выяснить, что вызвало эту искру. Мы можем об этом только догадываться.

– Значит, теоретически это мог быть луч смерти?

– Знаете, инспектор, среди обывателей много любителей всякого рода необъяснимых феноменов, заговоров и загадок истории. Но вы ведь не один из них?

– Выходит, это маловероятно?
– не сдавался Имре.

– Послушайте!
– начал терять терпение Чаплар.
– Скажу вам начистоту. Мы не можем со слов каких-то неизвестных повстанцев написать в официальном отчете, что дирижабль был уничтожен лучом смерти. Вы представляете, какой будет скандал, если мы так напишем? Вы хотите, чтобы к вам в город приехал с десяток разных комиссий из Вены и Будапешта? Вам это надо?.. Мой вам совет: постарайтесь сами без лишнего шума разобраться в этом деле. Я не верю в то, что дирижабль был сбит каким-то фантастическим оружием.

– Именно это я и хотел от вас услышать. До свидания!

– До свидания, инспектор!

Фазекаш устало положил трубку.

– Ну что?
– спросил лейтенант.

– Инженер из комиссии по расследованию причин катастрофы дирижабля считает, что луч смерти - это блеф повстанцев, - с досадой проговорил инспектор.

– Значит, беспокоиться не о чем, - обрадованно произнес Константин.
– Но вы, кажется, чем-то недовольны.

– У меня очень нехорошее предчувствие, - признался Имре.
– Думаю, в нашем расследовании мы должны исходить из худшего.

– Что будем делать?

– Мы должны действовать осторожно. О прокламациях никому ни слова. Правда, я уже рассказал о них Рэдукану, но, надеюсь, у него хватит ума не трубить об этом на каждом углу. Я попробую пока что провести неофициальное расследование. Схожу в университет, расспрошу ректора, а там посмотрим...

– Я могу вам чем-нибудь помочь?

– Вы нужны мне здесь, в участке. Если сюда будут заходить румыны, попытайтесь выведать у них что-нибудь об этом деле. Правду они вам, конечно, не скажут, но можно проследить за их реакцией. Город у нас небольшой, все друг друга знают, так что скрыться автору прокламаций будет нелегко.

– Понятно, - кивнул Трифонеску.

Фазекаш взял со стола прокламацию с наиболее четким текстом, надел шляпу и вышел из кабинета.

IV . В УНИВЕРСИТЕТЕ

Карлсбургский университет, официально именовавшийся Трансильванским университетом Альба-Юлии, был открыт через четыре года после окончания победной для Остунгславии Великой войны. Новое высшее учебное заведение было оснащено самым современным оборудованием, поэтому пользовалось все возраставшей популярностью среди венгерских абитуриентов. На естественнонаучном, математическом, филологическом и юридическом факультетах обучались в общей сложности около двух тысяч студентов. В прошлом году как раз состоялся первый выпуск студентов.

Университетский городок был расположен на окраине Карлсбурга, там, где над городом возвышались покрытые темным лесом заснеженные горы. Все здания университета, включая интернаты, были построены в новом архитектурном стиле, недавно получившем распространение во всей Европе. Внушительное здание естественнонаучного факультета, в котором располагался ректорат, выделялось высокими квадратными пилястрами, членившими фасад по вертикали, и напоминавшей зиккурат замысловатой башней, прорезанной узкими окнами.

Войдя в корпус, Фазекаш оказался в роскошном холле, опоясанном по периметру орнаментом из латунных пальмовых листьев. По углам стояли аллегорические женские скульптуры, олицетворявшие науки. Поблуждав вокруг, инспектор не без труда нашел нужный ему коридор, где находился кабинет ректора.

Ректор университета Кэтанэ был величественным стариком с высоким покатым лбом, обрамленным короткими седыми волосами, крючковатым носом и усами, переходившими в длинную бороду, делавшую его лицо еще более вытянутым. Он сидел за массивным письменным столом, заваленном бумагами. Из-за приоткрытой двери, которая вела в канцелярию, доносился частый стук клавиш пишущей машинки.

– Здравствуйте! Инспектор Фазекаш, - представился Имре, показав удостоверение.

– Здравствуйте!
– встал из-за стола Кэтанэ, протягивая инспектору широкую мясистую ладонь.
– Что привело вас в наш университет?

– Я пришел к вам по делу, - пожал руку ректору Фазекаш, - боюсь, не слишком приятному.

– Разумеется! Присаживайтесь, - предложил Кэтанэ и, подойдя к двери в канцелярию, осторожно закрыл ее.
– Я к вашим услугам.

Имре положил на стол прокламацию.

– Вот это мы обнаружили сегодня утром на воротах в крепость. Еще две такие же были найдены в других местах города.

Ректор водрузил на нос пенсне и стал читать, после чего поднял испуганный взгляд на инспектора.

– Вы считаете, это дело рук кого-нибудь из наших преподавателей?

– Здесь говорится о некоем ученом, который изобрел луч смерти. Согласитесь, что в нашем городе, кроме студентов и преподавателей университета, больше некому это сделать.

– Почему вы решили, что этот ученый должен быть непременно из нашего города?
– Кэтанэ недоверчиво посмотрел на Имре.

– Это мое предположение, - неуверенно проговорил Фазекаш, чувствуя, что ректор нащупал слабое место в его теории.
– Дирижабль потерпел крушение между Девой и Сасварошем, но там никто не слышал о подобных прокламациях, а появились они именно в Карлсбурге.

– Я уверен в своих подчиненных, инспектор. Я просто не могу себе представить, чтобы кто-нибудь из них был способен на такое. Вы ведь знаете, - вполголоса сказал Кэтанэ, - перед открытием нового университета в не особенно лояльном к венгерской короне регионе наши преподаватели прошли очень тщательный отбор. Кроме того, откровенно говоря, я не знаю среди них ни одного гениального ученого. Ну и, наконец, вы меня извините, но само появление этой прокламации - совершенная глупость. Зачем повстанцам открыто сообщать о своих планах властям накануне восстания? Какой нормальный взрослый человек так поступит?

– Значит, вы считаете, что это кто-то из студентов?

– Да. Но не беспокойтесь, скорее всего, это просто такая... глупая шутка.

– Хороша шутка!
– покачал головой Имре.
– Мне сейчас совсем не до смеха.

– Совершенно с вами согласен, - кивнул ректор.
– Мне тоже.

– Вы говорите, что у вас нет гениальных ученых среди преподавателей. Тогда, может, у вас есть гениальные студенты?

– Я, конечно, не знаю всех студентов, но среди них встречаются очень способные молодые люди.