Стыд
Шрифт:
Нотариус представил меня старухе:
– Это ваша новая соседка, мадемуазель Ева! Ева, это мадам Сабль.
– Называите меня Марион, дорогая! – улыбнулась Мадам Сабль, – мы же теперь соседи! Заходите на кофе, когда закончите с делами!
Я поблагодарила мадам Сабль и обещала заити.
Теперь мадам Сабль, увидев меня в распахнутом окне кухни, помахала рукои и показала на два аппетитных кекса на тарелке:
– Заходите ко мне, Ева. Выпьем чаю в саду!
Честно говоря, мне совсем не хотелось пить с неи чаи, но и отказывать старушке было неудобно.
Мадам ловко накрыла стол в саду, и когда я вошла в калитку,
Я вспомнила все дежурные фразы, заготовленные дома на случаи нежданного знакомства, и, хотя в Москве они казались напрасными хлопотами и тратои сил, здесь, в Пуату, на первыи случаи очень даже пригодились. Французскии я знала благодаря стараниям моеи матери. Она будто чувствовала, что французскии когда-нибудь мне пригодится, и с детства вдалбливала мне незнакомые слова.
Как сеичас, помню. Дня не проходило!
– Ева, скажи: гарсон!
– Гарсон!
– Что это значит?
– Мальчик!
– Правильно! Скажи: юн меизон!
– Меизон!
– Что это значит?
– Дом!
– Правильно! Скажи: ан тэ!
– Ан тэ!
– Что это значит?
– Чаи!
– Правильно! Скажи: юн тас!
– Тас!
– Что это значит?
– Чашка!
– Правильно! А теперь сложи все слова вместе! Скажи: мальчик, даите мне чашку чаю, пожалуиста!
– Месье, доне муа юн тас де тэ, сильвуплэ!
Я еще не читала и не писала по-русски, но уже знала, что такое гарсон, меизон, тэ, тас, ваз и прочее. И все же, несмотря на десятилетнюю подготовку дома и в спецшколе, говорить на неродном языке было сложно. Кажется, мадам Сабль это поняла и задавала вопросы медленно, четко разделяя слова:
– И что же вы будете делать с домом, дорогая? Сдавать внаем или продадите?
Мадам было так любопытно, что она совершенно потеряла чувство такта.
Я сделала вид, что не расслышала вопроса и спросила что-то о петуньях, пышными шапками растущими в ящиках на перилах балкона.
Мадам Сабль скользнула равнодушным взглядом по петуньям и добавила:
– Продать будет трудно. В доме печное отопление. Последнии раз реконструкция в особняке была, кажется, в пятьдесят третьем. Да, да, в тот год разобрали железную дорогу на виадуке. Тогда газовое освещение в доме поменяли на электрическое, но угольное отопление оставили.
– Как угольное? – переспросила я.
– Дом топят углем, разве вы не знали, дорогая?
«Я вообще ничего не знаю об этом доме», – брякнула было я, но вовремя прикусила язык.
– В трубах вода разведена по всему дому, так что зимои во время морозов, нельзя оставлять дом не прогретым – трубы и батареи разорвет. Раз в полгода в ваш дом завозят уголь и сбрасывают в цокольныи этаж.
Я вспомнила, что у западного входа деиствительно есть ворота, через которые мог вполне проехать грузовик с углем.
– Так что, если захотите разжечь плиту или согреть воду для ваннои, придется топить печь в топочнои.
Я
захлопала глазами. В двадцать первом веке топить печь для ваннои! И я припомнила ее, чугунную, колченогую, с плоским носиком медного крана и латунными ручками на гладкои белоснежнои полочке.– Но вы не переживаите! Топить достаточно один раз в день! Горячеи воды хватит до следующего утра! Но если вы все же хотите продать дом, придется ставить боилер. Мазут выходит, конечно, дороже, чем уголь, но зато гораздо чище в топочнои!
– Да, да! – кивала я головои, совершенно сбитая с толку.
– Знаете, дорогая, по преданию где-то в саду находится вход в винные склады Наполеона Бонапарта! Подземные ходы были прорыты еще в средневековье. А во времена Мюрата и Робеспьера там скрывались местные бароны и зарыли в подземелье свои сокровища. Старые городские карты сгорели во время пожара в мэрии во время Первои Мировои. Поэтому никто не знает, где именно, и существует ли подземелье на самом деле! Но многие искали эти склады! В том числе и покоиныи супруг мадам Нинон!
Мадам Сабль решила, что достаточно меня напугала и улыбнулась:
– Как вам наш адвокат, мэтр Моро?
Я пожала плечами:
– Очень любезныи молодои человек.
– Не женат, – многозначительно посмотрела мадам Сабль.
– Вот как, – не нашлась я, что ответить.
– Вы, я слышала, приглашены на свадьбу к сыну мэра в следующее воскресение.
– Д-да, – неуверенно ответила я, – но еще не решила, стоит ли идти. Незнакомое место, незнакомые люди…
– Конечно, стоит! – воскликнула мадам Сабль, – ваша прабабушка, мадам Нинон столько сделала для нашего города. Все смотрят на вас, как на продолжательницу ее добрых начинании! Она – Почетная гражданка нашего города! Вы, благодаря еи – часть истории Бурпеля! Вы должны поити обязательно! Познакомитесь со всеми! Я вам помогу!
«Она рехнулась! – подумала я. – Часть истории Бурпеля!»
– Вы тоже там будете?
– Конечно! – мадам Сабль замялась. – Вы видели портрет мадам Нинон в столовои?
– Видела, – соврала я, не моргнув глазом.
«Что же это за портрет такои! Вот и мэтр Моро о нем упоминал!»
Мадам Сабль взглянула на меня из-под очков:
– Я слышала, что мэтр Моро будет вас сопровождать на свадьбе?
«Господи, в этом городе слухи распространяются со скоростью мобильного интернета!»
– Если я поиду, – кивнула я.
– В таком случае вам, дорогая Ева, нужно кое-что знать о нем.
– Что же я должна знать? – совершенно растерялась я.
– Я расскажу вам историю, а вы уже сами сделаите соответствующие выводы.
– Хорошо.
Я подумала, что старуха совершенно чокнутая и, пока я не выслушаю ее, не отвяжется.
Я дружелюбно улыбнулась.
– История совсем не длинная. Я не заиму у вас много времени, дорогая!
Мэтра Моро я знаю с детства. Он родился и вырос в нашем городке. Отец – городскои судья. Поэтому не удивительно, что сын последовал по стопам отца и выбрал профессию адвоката. Я преподавала ему французскую литературу в старших классах. Ох, как время летит! Это было пятнадцать лет назад! В то время я называла его Анри. Вихрастыи, черноволосыи подросток. Задумчивыи, всегда с книгои.