Судьба королевского наследника

Вспоминаются слова Синнера, и я решаю, что могу разозлиться из-за того, что меня забрали из дома позже.

Итак, я смыкаю губы, ложусь на спину и вызывающе приподнимаю бедра.

— Ну, тогда продолжай. Возьми то, что принадлежит тебе.

Найт не теряет времени даром.

Он рычит, срывая с меня штаны, прежде чем зарыться лицом между моих ног, его язык скользит взад и вперед, прежде чем его зубы сжимаются на моем клиторе, и он играет на мне, как на гребаной скрипке.

Я извиваюсь и стону, зарываясь руками в его волосы, и это подстегивает его еще больше.

Его пальцы впиваются в мои бедра, когда он держит меня широко раскрытой, его язык погружается в мою киску, прежде чем вернуться к клитору. Он жестко сосет, рыча в мою кожу, когда одна из его рук исчезает, и я приоткрываю глаза, чтобы посмотреть, как она погружается в его теперь уже расстегнутые джинсы.

Я смотрю, как он высвобождает свой набухший член, кончик которого становится темнее, когда он начинает ласкать себя, мои губы приоткрываются.

Он работает сам, проводя языком по моему клитору, и я представляю, как он снова внутри меня, трахает, пока я не перестаю видеть, и полностью заполняет меня.

Мне нужно, чтобы он был внутри меня сейчас.

Боже, я такая чертовски пустая.

— Да. Так и есть. Ты такая чертовски пустая, и ты останешься такой, пока не признаешь, что чувствуешь это, — рычит он в мое бедро, на моей плоти остаются следы зубов. — Скажешь мне, что я не гребаный псих.

— Я не понимаю.

— Скажешь мне, что я в твоей гребаной голове, как ты в моей.

Головка его члена наливается кровью, и я представляю, как беру ее в свои губы, а предварительная сперма теперь поблескивает на его кончике.

Он тянет сильнее, посасывая меня, как свой любимый леденец, и я стону в воздух.

— Скажи мне, Лондон.

— Я… — Мои ноги начинают дрожать.

— Ты… — Он стонет, его тело дергается, а я так чертовски близко.

Я трусь о его лицо, и он рычит в меня. Я вздрагиваю, когда чувствую его клыки пускаются в ход, страх, смешанный с жаром, захлестывает меня, и я не знаю, чего я хочу, чтобы произошло дальше.

— Лондон.

Я сглатываю.

— Чувствую что? Ты не имеешь для меня никакого смысла, я…

Его пальцы впиваются в кожу моих бедер, когда он встает в полный рост, заставляя меня опуститься на капот машины и устраиваясь между моих ног. Он медленно двигается, его глаза остаются на моих, когда его губа приподнимается.

— Ты хочешь поиграть в эту игру? — Рука, которой он ласкал себя, взлетает к моему горлу, и весь воздух вокруг меня исчезает. — Потому что я могу играть в эту игру.

Я пытаюсь покачать головой, постукивая по его руке, но он не сдается. Используя другую руку, он направляет кончик своего члена в мой вход, шлепая по моей киске своим обхватом.

— Найт.

Он усиливает хватку, наклоняя голову в сторону, чтобы внимательно изучить меня.

— Такая чертовски бессмысленная маленькая Бездарная, да?

Он немного расслабляется, и я делаю глубокий вдох, жаждущая кислорода, но недостаточно, чтобы выбраться из этой ситуации. Он чертовски сумасшедший! Он сжимает снова, как раз в тот момент, когда его член касается моего входа, и мое тело напрягается. Нет. Я хочу закричать «нет»! Ты, блядь, не будешь трахаться со мной, и все мысли, которые были у меня мгновениями раньше, сейчас ни хрена не значат, но затем он с силой входит в меня, и мои глаза закатываются к затылку. Я чувствую, как напрягаюсь вокруг его размера, а затем он отстраняется, и стон срывается с моих губ. Черт возьми.

— Ты никчемна. — Он снова входит в меня. Опускаясь к моему рту, он захватывает мою нижнюю губу зубами. — Я тебя чертовски ненавижу.

— Я тоже тебя ненавижу.

Рука, которая была на моем горле, поднимается к моей челюсти, и он сжимает ее так сильно, что у меня болят губы.

— Да? Тогда какого хрена я в тебе прямо сейчас?

Толчок.

— Пошел ты.

Толчок.

— Я владею тобой.

Он опускает губы и захватывает мой язык, его нос касается моей переносицы.

— Кому ты принадлежишь?

Мой рот захлопывается, когда я поднимаю бедра навстречу ему, отчаянно желая быть ближе к нему. Я чувствую, как мое сердце бьется ровнее, чем дольше тянутся секунды. Он нужен мне. Везде. Прямо сейчас. Пот струится по моей плоти, и ничего не слышно, кроме медленных шлепков наших соприкасающихся тел.

Он прижимается своим лбом к моему, его губы так нежно касаются моих, вдох, минимальный перерыв в его гневе, но он тут же возвращается.

— Я сломаю тебя, маленькая Лондон. Вырву твое гребаное сердце и проведу когтями по середине. Хочешь знать почему?

Я чувствую, что подхожу близко, так близко к этому опасному обрыву эйфории. Мое тело гудит, когда тепло проходит сквозь пальцы рук, вплоть до кончиков пальцев ног. Его таз касается моего клитора, и я теряю самообладание. Мое тело вырывается из-под его хватки, когда маленькие разноцветные точки танцуют у меня перед глазами.

— Потому что. Ты. Блядь. Моя. — Он выходит из меня, когда мое тело дрожит от разрывающего меня оргазма. Он дергает меня вниз так сильно, что я падаю перед ним на колени, когда он водит своим членом по моему лицу. — Открой.

Черт. Мой рот приоткрывается, когда я смотрю на него из-под влажных ресниц, и горячая сперма брызжет мне на лицо.

Ну и дерьмо.

Когда его голова откидывается назад, я медленно поднимаюсь на ноги, провожу пальцем по своей щеке и поднимаю на него глаза, одновременно засасывая палец в рот.

— Ты запутался, любимый. Кажется, это я живу в твоей голове, а не наоборот.

Его рука снова взлетает к моей челюсти, и я наблюдаю, как гнев, который только что был там, медленно превращается в мрачную ухмылку. Порочную. Такая, которую, как вы представляете, дьявол подарит вам сразу после того, как вы отдадите свою душу, и он приготовится откусить свой первый кусочек.

Он толкает меня назад, и я приземляюсь на капот машины.

— Теперь каждый раз, когда я увижу тебя, я могу представить свою сперму на твоем лице.

Затем он уходит. Пуф. Исчезает туда, откуда, блядь, он взялся, и нет ничего, кроме меня, этого поля и моего розового Ferrari.

Я натягиваю одежду обратно, вытирая остатки его спермы со своей щеки тыльной стороной ладони и игнорируя то, как она обжигает мою плоть. К черту мою жизнь.

Я сажусь на водительское сиденье, уставившись вдаль. Как меня не беспокоит, что я нахожусь в совершенно другом мире, в окружении незнакомцев, которые не чувствуются как незнакомцы?