Судьба

Светало. Стуча зубами от холода, бандиты нетерпеливо выглядывали из окопов. Впереди лежала бескрайняя и ровная снежная целина. Вокруг ни души.

Коробейников позвал своего адъютанта, конопатого верзилу с длинными руками:

— Сутакин!

— Слушаю вас! — как в бочку, крикнул тот.

— Бери с собой двоих, по выбору, и поди разведай, где красные. Только с умом, осторожно!

Вскоре Сутакин вернулся и доложил, что большевиков не видно нигде. Только трупы валяются.

Коробейников первым вылез из окопа. За ним высыпала вся «армия». Бандиты моментально обшарили трупы, забирая винтовки, патроны и содержимое карманов.

Командующий приказал сосчитать убитых красноармейцев.

— Сорок три, — доложили ему.

— Эх, маловато! — вздыхал Сутакин, рассовывая по карманам кисеты с махоркой, ножи, трубки.

— Говоришь, мало? — обращаясь к своему адъютанту, сказал Коробейников. — А мы ни одного не потеряли. Даже царапины никто не получил. Вот так надо воевать! Сколько штыков у них было? — И сам ответил: — Сто двадцать, по сведениям господина Галибарова.

Бандиты подошли к берегу и развели костры. Канин и Толстоухов прислали своих связных.

— Приказываю сняться и прибыть сюда. — Коробейников показал на пространство вокруг костров.

Вскоре все три армии были в сборе. Костров прибавилось.

— Семьдесят человек все же унесли ноги, — сожалел Канин, рассеянно глядя на пляшущий огонь.

— А вы что, считали? — раздраженно перебил его корнет, который жаждал барабанного боя, прославляющего его первую победу. — Такого не бывает, чтобы армию противника истребляли всю, до единого человека. Однако историки говорят: их разбили наголову. Я уверен, что этого отряда больше не существует! Сорок убитых, остальные раненые.

— Нужно было преследовать большевиков, — заметил Толстоухов.

Коробейников бросил на Толстоухова свирепый взгляд:

— Так какого же черта вы не преследовали?

— В каком направлении они ушли? — спросил Канин.

Коробейников вопросительно посмотрел на своего адъютанта.

Сутакин пожал плечами:

— Следов не видно.

— Занесло. Значит, еще с вечера удрали. Эх, упустили! — плюнул с досады Канин.

— Сутакин! — зычным голосом крикнул Коробейников. — Ступай разведай, в какую сторону скрылся противник! Одна нога здесь, вторая там!

— Слушаюсь!

Сутакин и еще двое отправились на разведку. Вскоре они вернулись.

— Судя по всему, красные повернули обратно, — доложил Сутакин.

— Догнать и уничтожить! — взвился Толстоухов. — Ни минуты нельзя медлить.

— А вы не допускаете мысли, что они перешли реку и устроили засаду? — насмешливо спросил Коробейников.

— Обойдем засаду, ударим с флангов, с тыла, — горячился Канин. — На войне как на войне!

— «Обойдем!.. Ударим!..» — передразнил командующий. — Вы забываете, господа, с кем имеете дело. Это же большевики! А у нас всякий сброд. При первом же поражении все они разбегутся, как шакалы, по лесу, и никакими коврижками их оттуда не выманишь. Действовать будем только наверняка.

С доводами главнокомандующего Канин и Толстоухов не могли не согласиться. Риска надо избегать, иначе распадутся армии…

— Вернемся в Айяю и все там обдумаем, — заключил Коробейников.

Все три армии Коробейникова вернулись в Айяю. Немедленно был созван военный совет, на котором решили пересечь Алдан и с ходу захватить Петропавловское.

В Айяе много ходило разговоров о разгроме красных. Бандиты хвастали, рассказывая местным жителям об этом бое.

— Лежим мы, значит, в окопах, ждем. Видим, идут гуськом от реки. Все в остроконечных шапках, штыки блестят. Глядим, а их тьма-тьмущая. Все ближе, ближе… Тойон наш Коробейников велел передать по окопам, чтобы без команды не стреляли. Пусть, мол, поближе подойдут…

В рассказ непременно кто-нибудь вносил уточнение, вроде того, что красные шли не гуськом, а стадом.

— Не мешай!.. Пусть рассказывает! — прикрикивали на него.

— Идут, а ружья у них длинные-предлинные, держат вот так. — Рассказчик показывал, как красные держали ружья. — Одеты одинаково, точно с одной колодки снятые. Шагают — топ, топ, топ, топ! Все огромные, сажень в плечах. Жуть!

На третий день в бандитских отрядах стало известно, что предстоит пересечь Алдан и захватить деревни на противоположном берегу. Многим это было не по душе. Когда записывались в солдаты, думали, что дальше Нелькана не пойдут. И вдруг — на тебе!..

Чтобы не смешить народ, «армии» переименовали в отряды. Была образована одна повстанческая армия под командованием Коробейникова.

По так называемому «малому стратегическому плану» Коробейникова отряд Тоястаухова движется выше Троицкого и, перейдя Алдан в направлении Хатыргана, устремляется на Чаран. Отряд Коробейникова, овладев Троицким, совершает бросок и врывается в Петропавловское. Отряд Канина пересекает устье Майи и соединяется в Чаране с отрядом Толстоухова. Отряды Канина и Толстоухова переходят реку в двенадцать часов дня. Как только река будет пересечена, отряд Коробейникова снимается на марш.

В отряде Коробейникова насчитывалось двести пятьдесят человек. С утра все были оживлены — знали о предстоящем походе. Сидя на берегу на опрокинутых лодках, вояки наблюдали, как отряды Канина и Толстоухова, рассыпавшись на льду, переходили Алдан.

Пожилой вояка, почесывая спину, спросил своего приятеля, сидящего на лодке:

— Ты не боишься?

Тот, не отрывая глаз от фигур, что маячили на реке, ответил:

— Бойся — не бойся, теперь уже ничего не поделаешь, раз встряли в это грязное дело.

— Грязное?

— А то нет? Охотимся на людей, будто на зверей! Скажи, хорошо это?

— Перешли!.. — послышались радостные голоса. — Наши на том берегу!

Все затаили дыхание в ожидании перестрелки. Но ничто не нарушило тишины.

— Похоже, нет там красных, — высказал предположение пожилой вояка.

— Встать! — зычным голосом скомандовал Коробейников. — Через реку гуськом шагом марш!

Шли друг за другом, лавируя между торчащими торосами.

Село Петропавловское казалось совсем безлюдным: ни единой души ни на улицах, ни во дворах. Даже в окна никто не выглядывал.

И все же нашелся человек, который встретил Коробейникова с распростертыми объятиями. Это был Галибаров.

— Если бы вы знали, как я вас, господа, ждал! — восклицал купец. — Ночью встану и прислушиваюсь: не идут ли? Наконец-то!.. Наконец, освободители наши! Милости прошу ко мне в дом!

— Господин Галибаров, не можете ли вы сказать, куда удрали красные? — спросил Коробейников, вытирая потный лоб.

— Понятия не имею. Знаю только, что одна семья укрывает раненых.

— Кто такой? Фамилия? — рявкнул Коробейников. — Сколько человек? Где они?