Судьба
Шрифт:
— Не все, как вы, изуверы…
— Ты знаешь, кто предупредил? Знаешь?! — дергался от злости Федорка. — Одевайся, с нами пойдешь.
— Никуда я не пойду, ночь на дворе…
— Взять!
Майю поволокли на улицу.
— К Шарапову ее, — распорядился «начальник полиции».
Комиссара и ревкомовца искали до самого утра. Обрыскали все дворы, чердаки, сеновалы. Пригрозили мачинцам, что укрывателям пощады не будет.
Утром из Нохтуйска приехал Васька Барсуков и сообщил, что комиссар и с ним еще двое через их село уехали на двух подводах
— Не догнали!.. Упустили!.. — задыхался от злости вислогубый, бегая по комнате.
— Прошляпили, раззявы! — вторил ему Шарапов. — Теперь как пить дать сообщат красным, спустят с нас шкуру!
— Нас предали! — брызгал слюной Федорка. — Мать комиссара знает, — кто их предупредил! Тащите ее сюда!
Петухов ввел Майю, растрепанную, в синяках.
— Кто шепнул твоему сыну, чтобы он скрылся? — спросил Федорка.
— Никто. Сам догадался.
«Начальник полиции» вскочил, готовый наброситься на женщину с кулаками. Его остановил старый Барсуков.
— Порядочные женщины не лгут, — назидательно сказал он. — Почему вы не хотите сказать господину Яковлеву правду? Вы ведь женщина порядочная. По лицу и по глазам вижу.
— Я мать, господин Барсуков. Вы хотели убить моего сына. А после говорите о порядочности.
— Не мы… Его господь бог намерен был покарать. Кто противится воле господа нашего…
— Не бог… Он его собирался убить. — Майя кивнула на Яковлева. — Он!
— От кого они все-таки узнали? — в допрос вмешался купец.
— Мне не сказывали, — отрезала Майя.
Шарапов поднялся и стал прохаживаться взад и вперед по комнате. О чем-то сосредоточенно думал. Потом остановился перед Майей.
— Кто-то из ваших предупредил их… Узнать бы, своими руками!.. — И, многозначительно взглянув на Федорку, купец отошел в сторону.
— Дознаемся, Кузьма Петрович, обязательно дознаемся! — заверил «начальник полиции» и снова обернулся к Майе. — Так скажешь, кто предупредил сынка твоего?
— Нет.
— Нет, скажешь! Или я тебя!.. — Федорка вытащил револьвер и завертел им в руках. — Ну?
Настя из своей комнаты слушала, как допрашивали Майю. «Скажет или нет?» — тревожно думала она.
— Выйдите все. Я один на один с ней потолкую. — Федорка распахнул дверь гостиной и, когда все вышли, запер ее на ключ.
— Все равно ничего не добьешься, — предупредила Майя.
Яковлев достал из шкафа бутылку водки, улыбнувшись, подмигнул Майе:
— Давай-ка выпьем с тобой.
Женщина старалась не выдать своего испуга.
— Только что грозился убить, а теперь приглашаешь за стол?
Федорка налил себе полный стакан и, снова подмигнув Майе, выпил его одним духом.
— Значит, молчишь, милая моя? — Язык у Федорки стал заплетаться.
— Да какая же это мать предаст человека, который спас от смерти ее дитя?
— Если не скажешь, я тебя убью. Убью, гадюку, хоть и люблю!.. — Вислогубый схватил пистолет, щелкнул курком.
Вдруг дверь из Настиной комнаты распахнулась. Девушка стаяла
на пороге — бледная как мел, глаза метали молнии.— Это я их предупредила! — Она подошла, встала между Федоркой и Майей. — Я!.. Перестань ее мучить!
Яковлев сел на стул, открыл рот и некоторое время смотрел на Настю осоловевшими глазами, потом вскочил, бабьей трусцой подбежал к двери, распахнул ее и закричал:
— Кузьма Петрович! Кузьма Петрович!
Шарапов, который прилег было отдохнуть после бессонной ночи, ворча, вошел, почесывая спину.
— А ты что здесь делаешь? — шикнул он на дочь.
Та молчала, с вызовом глядя на отца. Верхняя губа у нее подрагивала.
Федорка, дыша водочным перегаром в лицо купцу, крикнул:
— Вот, полюбуйтесь на эту барышню! Она предательница, доносчица! — Он показал наганом на Настю.
— Ты пьян, — прошипел Шарапов, загородив собой Настю. — Поди проспись. — Купец был зол на Яковлева, заварившего всю эту кашу перед самым приходом красных.
— Ваша дочь предательница! — «начальник полиции» перешел на визг.
Шарапов медленно повернулся к Насте.
— Это правда?..
— Да, правда.
Майя видела, как у купца налились кровью глаза, лицо, шея. Тяжело переступая непослушными ногами, он подошел к столу, сел.
— Настя! — крикнул он так громко, что в шкафу зазвенели хрустальные рюмки. — Что ты натворила?!
Настя попятилась назад, намереваясь выскользнуть из комнаты, но вислогубый загородил ей дорогу, грубо оттолкнул от двери.
— Кто тебя надоумил? Кто?! — Шарапов поднял трясущиеся руки.
Девушка молчала. Майя полными тревоги и ласки глазами смотрела на нее.
— Говори!.. — Купец встал и пошел на дочь.
— Никто… Я сама… Вы же хотели их убить…
Шарапов потянул растопыренные пальцы, схватил дочь за волосы и начал трясти.
— Убью!.. — Он отшвырнул ее в сторону.
— Убивайте! — с ожесточением кричала Настя, обливаясь слезами. — Убивайте! Зато я спасла людей… Сеню…
— Да он же коммунист!.. Хуже сатаны!.. — в диком исступлении завопил Шарапов.
— Ну и пусть коммунист! Все равно он лучше всех! Я люблю его! Люблю! Люблю! А вас всех ненавижу!..
Федорка с перекошенным от злобы лицом взвел курок и стал цедиться в Настю.
Майя бросилась на вислогубого, вцепилась в его руку. Прогремел выстрел. С потолка посыпалась штукатурка. Майя подбежала к девушке, прижала ее, закрывая своим телом.
— Родненькая, хорошенькая… Настенька… Он тебя не поранил?
Настя, прильнув к Майе, зарыдала.
Как ни был ослеплен злобой Шарапов, он видел, что Майя только что спасла жизнь его дочери.
— Брось свою игрушку!.. — Он выхватил у вислогубого наган. — Пошел вон!.. Проспись лучше…
Вислогубый захлопал глазами:
— Ну, ты!.. Говорил, своими руками предателя…
Шарапов вырвал Настю из объятий Майи:
— К нищим в невестки собралась!.. Ну, и убирайся с глаз моих!.. Сейчас же убирайся! — И вышел, хлопнув дверью.