Судьба

— От меня на убежишь. — Евстигней грязно выругался. — Не таких кобылиц объезжали! Тебя тоже оседлаем! — Он распростер руки и опять пошел на Майю.

Стеша с кривой улыбкой стояла в стороне и наблюдала.

— Эй, Стешка, поди принеси еще водки! — крикнул Евстигней, хотя бутылка была только начата.

Стеша выскользнула из барака. Евстигней схватил Майю за талию, поднял и понес к койке. Майя громко закричала. Перепуганный Семенчик заплакал на весь барак. У койки завязалась борьба. Пьяный Подзатылкин никак не мог справиться с Майей, вцепившейся ему в волосы. Когда он ее отпустил, она подбежала к печке, схватила увесистый половник и замахнулась. Евстигней попятился, увертываясь от удара, обо что-то споткнулся и растянулся на полу. Майя схватила на руки сына и выбежала на улицу.

Почти рядом с бараком текла речка Бодайбинка. Майя прибежала к самому берегу и спряталась за кучей камней. Промозглый осенний ветер пробирал до костей, заставляя стучать зубами. Майя прижимала к себе сына, стараясь его согреть. Наверху, в бараке, слышались пьяные голоса Евстигнея и Стеши — они пели.

Майе показалось, что сидят они тут уже целую вечность, что песня в бараке никогда не кончится. Стало совсем невмоготу, и тут оборвалась песня. Вскоре голоса Стеши и Евстигнея послышались уже во дворе. Евстигней уходил. Стеша громко звала Майю. Она не откликнулась, еще глубже притаилась за камнями. Закоченели руки и ноги. Семенчик тоже замерз, как ни старалась Майя его согреть, и громко заплакал. «Еще простудится», — обеспокоилась Майя. Пришлось возвращаться в барак.

— Дура ты дура, — встретила ее Стеша. — Да я бы на твоем месте веревки из него вила. И муж бы при деле был, и сама барыней ходила. Ты не бойся, Евстигней Петрович никакой болезнью не болен…

Ее прервал женский голос:

— Потаскуха!

Майя обернулась и увидела у порога незнакомую женщину в стеганке, одетой поверх ситцевого платья, обута в большие с мужской ноги торбаса, голос низкий, грудной. Незнакомка смело подошла к печке, опустилась на табуретку:

— Как тебе не стыдно под, каждого пьяного?..

— Зато ем досыта, а ты побираешься. Такие, как ты, под забором кончают.

— А у таких, как ты, носы проваливаются. — Женщина встала. — И поделом! Только зачем других в грязь тащить? Меня хотела продать этому кобелю, теперь вот ее… Он что, платит тебе, за это?

— Да, платит, пудами золото таскает!.. Вон!.. Вон!.. — вдруг закричала Стеша, наступая на женщину.

Женщина спокойно пошла к двери. На пороге обернулась.

— Не смей трогать ее. — И вышла.

Майя с чувством благодарности подумала о незнакомке, заступившейся за ее женскую честь.

Лукаво поглядывая на Майю, Стеша подсела рядом, как будто ничего не случилось.

— Ты не слушай ее, — примирительно сказала она. — Сюда приезжают за деньгами. Добывают кто как может.

— Перестань, Стеша, противно слушать! — попыталась остановить ее Майя.

— Ты тоже долго не продержишься. Золото заставит. Против золота никто не устоит! А эта баба — последняя дура.

— Неправда, она честная!

— Честь — еще не богатство, какой с нее прок. Жены богачей вон бесятся от сытости и безделья. А мы… из нужды, чтобы не умереть с голоду. — Стеша отвернулась и вытерла слезы.

VI

Прошло уже несколько месяцев, как Майя и Федор обосновались в тайге. Федор на десяти нартах — в каждую впряжена пара оленей — возит к шахтам лес. Майя и Семенчик жили в доме приказчика, того самого, о котором говорил Иван Иосифович. Она нянчит хозяйского ребенка и стряпает. Есть у нее маленькая комната, куда Федор приходит только на ночь.

Как-то вечером Майя вспомнила о старике Илье и сказала, что не мешало бы Федору проведать его.

— Как-то неловко идти с пустыми руками, — ответил Федор.

— Почему с пустыми? Купи полбутылки водки. И я соберу кое-чего из того, что остается после хозяйского обеда, и пошлю ему гостинец. Хорошо?

— Ладно, — согласился Федор. Ему было приятно, что у его жены доброе, отзывчивое сердце. Она помнит добро и платит людям тем же. «А я бы сам и не догадался навестить старика, — с досадой подумал он. — Послезавтра меня собираются послать с лесом на Липаевский прииск. На обратном пути загляну к старику».

Федор и Майя собрались уже ложиться спать, как к ним вошла хозяйка, высокая сухопарая женщина с грустным, приятным лицом. Но на этот раз глаза у нее были веселые.

— Майя, — сказала хозяйка, — мы переезжаем в Бодайбо. Не желаешь ли ты поехать с нами?

— Надолго, Василиса Васильевна? — спросила Майя.

— Навсегда. Хозяин переводит Дмитрия Константиновича в свой магазин доверенным. А там все же город.

Майя посмотрела на Фавора. А как же она оставит его? Да и ей надоело жить в разлуке. Федор молчал, глядя в пол.

— Я не смогу поехать, Василиса Васильевна.

— А почему? Наша девочка привязалась к тебе. А как на это смотрит Федор? — Хозяйка, перестав улыбаться, ждала ответа.

Федор пожал плечами. Ему тоже не хотелось расставаться с Майей и Семенчиком.

— Ладно, подумайте, посоветуйтесь, — сказала хозяйка. — Мы переезжаем через неделю. Скажите, нам дня за три.

Хозяйка вышла, тихо закрыв дверь. Федор и Майя некоторое время молчали. Со двора доносился ленивый лай собаки и бренчанье ботал — в ложбине паслись олени, на которых Федор возил лес.

— Ну что будем делать? — нарушала Майя молчанье.

— А мы-то с, тобой радовались, что зажили всей семьей под одной крышей, — с грустью сказал Федор. — Выходит, зря радовались. Видно, придется тебе искать работу в другом месте.

Но не так-то просто было найти работу. Сколько Майя не спрашивала, никому не нужны были работницы. Спустя несколько дней Майя отпросилась у хозяйки и пошла на Липаевский прииск. В узелке она несла гостинец для старого Ильи. Из печной трубы бани едва вился дымок. «А Илья-то дома», — обрадовалась Майя. Она боялась, что не застанет старика.

Федор должен подъехать к Илье чуть попозже, как только сгрузит на прииске лес. Старик сидел у печки и грел озябшие руки.

— Здравствуйте, дедушка Илья! — ласково поздоровалась Майя.

Илья молча повернул голову и ничего не ответил. Он на узнал Майю.

— Вы меня помните, дедушка? Мы у вас ночевали.

— Здесь у меня многие ночуют. Всех не упомнишь. — Старик внимательнее посмотрел на Майю, вспоминая. — A-а, как же, помню С мальчонкой у меня ютились. Как его…

— Семенчик.