Судьба

— Сегодня же обратно в Кильдемцы или еще побудешь? — спросил Шарапов, когда Федор стал прощаться.

— Мне не в Кильдемцы. Я еду на золотые прииска, в тайгу.

— А с Иннокентием что, расплевался?.. Расчет получил?

— Да. Скот пригнал попутно.

— Так послушай, молодец! На кой дьявол тебе эта вонючая тайга? Без тебя там есть кому комаров кормить. Поступай-ка ко мне служить? Не обижу. Ну, по рукам?..

Федор замялся. «Не худо бы поработать у него месяц — другой, — подумал он, — лишняя копейка не помешала бы, когда прибудем на место».

— Я не один, с семьей, еду.

— Большая семья?

— Жена с ребенком.

Купец сразу потерял к Федору интерес:

— Не годится. Мне нужен одинокий человек.

Федор вернулся на баржу. Захватив пожитки, он с семьей пошел к знакомым, у которых всегда останавливался, приезжая в Мачу с грузами.

На следующее утро Федор пошел по деревне искать себе попутчиков в тайгу. Ему сказали, что в деревне на сенокосе поденно работает двое мужчин — едут они на прииска, но у них нет денег на дорогу. Федор разыскал поденщиков и пообещал одолжить им деньжат, если те согласятся ехать на прииски немедленно, вместе с ним.

Мужики — два пожилых якута степенного вида — с радостью согласились и вместе с Федором пошли в дом, где он остановился.

Оказалось, в отсутствие Федора от Шарапова приходил человек и передал через Майю, что купец немедленно требует ее мужа к себе.

«Что ему нужно от меня?» — недоумевал Федор по дороге к Шарапову.

Купец встретил Федора в передней. Его физиономия расплылась в белозубой улыбке:

— Ну что, согласен у меня работать?

Федор пожал плечами:

— Так ведь вы сказали, что я для вас не подхожу.

— Нет, подходишь, даже очень. Ты мне нравишься. И жену твою пристроим. Она у тебя не белоручка?

— Мне нужно посоветоваться с женой, — помолчав, ответил Федор.

— Ты вот что, захвати жену и приходите оба. Я буду ждать.

Федор не заставил Шарапова долго ждать. Хозяин проводил Федора, Майю и Семенчика в гостиную и представил своей супруге, полной длиннолицей блондинке. По виду ей не более двадцати пяти. Одета она была в пестрый широкий сарафан. Под сарафаном ослепительно белела тонкого полотна крестьянская рубаха. Майя перевела взгляд на хозяина. Это был среднего роста мужчина с круглым, багровым лицом, большими губами. Борода густая, рыжеватая, глаза голубые, круглые. Сразу видно — русский. Одет он был в широкие брюки черного дорогого шелка, в красную шелковую косоворотку Из кармана плисовой жилетки вниз свисала толстая, золотая цепочка от часов. На ногах купца поскрипывали хромовые сапоги гармошкой, сверкая черным лаком.

Хозяйка бесцеремонно разглядывала Майю, словно перед ней был не человек, а предмет. Майя выдержала взгляд. Купчихе не понравилось, что жена Федора так вызывающе красива и молода. Подальше таких от дома и от мужа. Майе тоже хозяйка не понравилась. Какая-то она вся расплывшаяся, надутая, и лицо злое.

— Ну что, будем договариваться? — без предисловий начал Шарапов. — Мне нужен человек для разъездов. Буду посылать тебя с грузами. А жена пусть моет полы в магазинах. Ты чего морщишься?

Федор переглянулся с Майей. Идя сюда, они уговорились, что согласятся остаться у купца только в том случае, если Федору не нужно будет уезжать зимой с грузами. Они сыты по горло такой жизнью, в разлуке.

— На такую работу мы не согласны, — ответил Федор. — Не найдется ли у вас чего-нибудь другого, чтобы мы зимой не жили порознь?

— Вот как! — В голосе купца появились ядовитые нотки. — Хочешь жить на всем готовом, без особого труда жалованье получать и круглый год бабу тискать, ловок!

Супруга купца метнула на Майю уничижающий взгляд, поджала губы и вышла.

— Пойдем отсюда, Федор, — сказала Майя и первая направилась к выходу.

— Скатертью — дорога. Возвращайтесь из тайги богачами! — Шарапов откровенно издевался.

Майя оглянулась. Купец, стоял к ним боком. Солнечные лучи играли на рукаве красной рубашки, и оттого рука его казалась окровавленной.

Поборов страху вызванный этим видением, Майя вызывающе ответила:

— Если и разбогатеем, то честно, никого не убив и не ограбив. — И вышла, держа за руки Федора и Семенчика.

На багровом лице Шарапова выступили белые пятна, по спине побежал неприятий холодок. Ему показалось, что в словах этой бродячей женщины скрытый намек… Но откуда ей знать то, о чем не знает ни один человек, кроме Шалаева?.. Просто так, болтает, что на язык взбредет. Однако задиристая, каналья, хотя и живот подвело от голода!..

II

На следующее утро Федор и Майя со своими попутчиками отправились в тайгу. Семенчика несли на руках попеременно. Ночевали путники на зимовьях.

До зимовья Подкаменного добрались на третьи сутки. Отсюда дорога круто пошла в гору; чем выше, тем реже лес, чаще камень. Голая вершина впереди наводила унынье и тоску. Теперь дорога шла по узкому — «с мышиную норку» — логу. К полудню они достигли вершины. Оттуда вся округа была видна как на ладони. Далеко-далеко серебряной змейкой извивалась Лена.

Майя села на камень. Ее примеру последовали остальные… Внизу стлался серый туман. Тучи нависали над торговой. Кругом ни травники, ни кустика.

— Милая наша бабушка Лена, — с болью в голосе сказала Майя, — вернемся ли мы к твоим берегам? Походим ли мы по лугам, напоенным твоей водой?

Стараясь утешить жену, Федор бодро ответил:

— Будем живы-здоровы, конечно, вернемся…

Вдруг позади раздался звучный топот лошадиных копыт. Вскоре показались два всадника в казачьих мундирах. Держа винтовки поперед седла они галопом подъехали к путникам.

Осадив коней, казаки спешились. Один из них, щелкнув затвором винтовки, крикнул:

— Не шевелиться! Стрелять буду!

Майя тихо вскрикнула и закрыла глава. Семенчик громко заплакал. Один из попутчиков вскочил на ноги и хотел бежать. Его удержал товарищ, схватив за полу.

Казаки, видя, что перед ними безоружные, подошли поближе, держа коней за поводья. Тот, кто угрожал стрелять, спросил по-якутски:

— Якуты?

— Как видите, — спокойно ответил Федор.

— Далеко идете?

— В тайгу, на прииски.

— Спирт есть? — сделав страшное лицо, спросил казак.

— Спирта нет.

— А если найдем? — Казак начал ощупывать ношу.

Не найдя спирта, казаки присели радом с путниками и закурили.

— Что вы делаете с теми, у которых находите спирт? — спросил Федор.

— Сажаем в кутузку. — Казак ухмыльнулся, показав ровный рад белых зубов.

— Разве нельзя пить спурт?

— Пить можно, продавать нельзя.

— Почему?

Лицо казака стало строгим: