Судьба

— Евстегнеюшка, мой соколик, я сейчас, — пропела Стеша и, подмигнув ему, выбежала из барака.

Евстигней подошел к Майе ближе и, улыбаясь, стал смотреть на нее.

Майя продолжала мыть вонючее мясо, следя за каждым движением Евстигнея.

— Тебя как зовут, красавица?

Майя не ответила. Она не на шутку испугалась этого человека.

— Уж не японка ли ты? Или китаянка?

Майя делала вид, что не понимает его.

Вскоре вернулась Стеша. От быстрой ходьбы щеки у нее зарумянились.

— Вот тебе, Евстегнеюшка, выпить и закусить. — Она со сладенькой улыбочкой протянула ему бутылку водки и колбасу.

Евстигней отстранил рукой покупки, не сводя масляных глаз с Майи:

— Ладно, приготовь. Откуда здесь взялась эта красавица?

Брови у Стеши дрогнули — она ревновала.

— Сама не знаю. Спроси-ка, у нее, может, скажет. — Голос у Стеши стал злой, ворчливый.

— Спрашивал, не говорит. Не понимает, что ли, по-русски? Больно долго там возишься! Скорее!

— Успеешь! — пропела Стеша, настраиваясь на игривый лад.

Евстигней разлил в три стакана водку:

— Подсаживайтесь к столу. Угощаю!

— Ой, Евстегнеюшка, какой ты сегодня щедрый! Люблю щедрых!

Стеша падала в глазах Майи, она не узнавала ее: хохочет, поджимает нижнюю губу. Глядеть противно.

Евстигней стал жестами приглашать Майю к столу. Потом попытался взять ее за руку.

Тем временем Стеша поставила на стол тарелку с нарезанной кружочками колбасой.

— Отстаньте от меня, — раздраженным голосом сказала Майя.

Евстигней показал белые, ровные зубы:

— Заговорила. Голосок-то какой приятный. Как колокольчик. Не надо быть такой строгой. Впрочем, мне нравятся строгие женщины.

— А я тебе, Евстегнеюшка, разонравилась? — стрельнула глазами Стеша.

— А какой от тебя прок, коли ты ни рыба ни мясо? — Евстигней продолжал улыбаться. — Так, если нет другой бабы, можно перебиться. Сухарь с водичкой. А нам водочки подай с колбаской.

Лицо Стеши залилось густой краской, казалось, прикоснись к нему спичкой, и оно загорится. Но женщина ничего не ответила на эти обидные слова, будто их вовсе не слышала.

Не глядя на Евстигнея, Стеша подсела к столу.

— Пригласи к столу эту красавицу! — сказал Евстигней.

Стеша послушно встала из-за стола и подошла к Майе.

— Майя, тебя угощает сам господин Евстигней Петрович Подзатылкин. Не обижай его…

— Я сыта.

— Подойди, не бойся, я не кусаюсь. — Евстигней приложил руку к груди.

Стеша шепнула Майе на ухо:

— Не пужайся, я не дам тебя в обиду.

Майя, вытирая руки, подошла к столу. Поймав на себе взгляд Евстигнея, она вернулась к печке, взяла на руки Семенчика и села на скамейку, на некотором расстоянии от стола.

— Чей это ребенок? — спросил Евстигней.

— Мой, — ответила Майя, целуя сына в голову.

Семенчик смотрел в тарелку, не смея попросить колбасы. Евстигней понимающе улыбнулся, взял с тарелки кусочек колбасы, дал Семенчику.

— Как тебя зовут?

Семенчик, зажав в руках колбасу, молчал.

Евстигней пододвинул к Стеше и Майе стаканы с водкой.

— Давайте выпьем! — сказав это, Евстигней опрокинул стакан с водкой в рот, сильно выдохнул и стал закусывать.

Стеша тоже выпила до дна, понюхала корку хлеба.

Майя чуть-чуть пригубила и опять поставила стакан.

Евстигней с жадностью набросился на колбасу. Он громко чавкал, лицо у него покраснело, глазные белки налились кровью. Стеша лениво жевала хлеб с колбасой, поглядывая на Евстигнея захмелевшими главами. Майе хотелось есть, поэтому она подналегла на хлеб и колбасу, не забывая и о Семенчике. Вскоре тарелка опустела.

Евстигней вылил из бутылки остаток водки в свой стакан, поднес его к стакану Майи, выпил.

— Ух, хорошо! Недаром говорят: первая рюмка колом, вторая — соколом, третья — залетной пташечкой. — Евстигней достал из кармана десятирублевку. — Стеша, притащи еще водки! Только живо!

Стеша взяла деньги и неверными шагами вышла из барака.

— Замужем? — спросил Евстигней у Майи.

Узнав, что муж Майи безработный, Евстигней заухмылялся.

— Хочешь, пристрою твоего мужа там, где побольше золота? — Евстигней подмигнул ей. — А за это ты полюби меня один раз.

Лицо Майи обдало жаром, уши, казалось, горели. Она встала и попятилась, держа Семенчика на руках.

— Ну, что тебе стоит? — Евстигней протянул руку через стол, стараясь поймать Майю.

Майя отпрянула в сторону. Подзатылкин, подумав, что с ним заигрывают, громко и раскатисто засмеялся.

«Скорее бы Стеша вернулась», — не на шутку встревожилась Майя, беспокойно поглядывая на дверь.

— Ну, красавица, не упускай случая! Осчастливлю. Одену тебя с мужем в шелка, засыплю золотом. Есть у меня на примете одна шахта, где тьма золота. Я туда еще никого не посылал. Евстигней Петрович на прииске как у себя дома. Знает, что где лежит, а Сибиряков ничего не знает. Он ни в одну шахту не спускался, а я в каждой по сто раз бывал, знаю, где густо, а где пусто. Наш хозяин думает, что он богат, а того и не знает, что здесь не Сибиряков, а Подзатылкин хозяин. Захочу — золото к нему рекой польется, захочу — по миру пойдет!.. Милая, взгляни на меня ласковыми глазами!

Майя поставила на пол Семенчика и, продолжая мыть мясо, ответила:

— Не к лицу вам, такому богачу, потешаться над бедной женщиной. Или вам мало других, богатых, нарядных?

«Ну и дура», — подумал Евстигней, сдерживаясь, чтобы не разразиться бранью.

В это время в барак влетела раскрасневшаяся Сташа. Она поставила на стол бутылку водки, посмотрела на Евстигнея, потом на Майю, как бы спрашивая: «Hy, что тут случилось в мое отсутствие?» Евстигней, не обращая внимания на Стешу, вышел из-за стола:

— Рабочие меня ненавидят, ревнуют к своим женам. Ну и пусть ненавидят, пусть ревнуют, пусть считают меня собакой! Меня это не трогает, потому что Подзатылкин здесь — царь и бог! Есть у нас становой Богулевский. Стоит этот чиновник недорого — один фунт золота. — Евстигней громко засмеялся. — Исправник Курдюков продается немного дороже — за четыре фунта золота, а полицмейстера Оленникова за три фунта с требухой можно купить. А я дорого стою! За меня нужно отдать все прииска Сибирякова!..

Подбежав к столу, он схватил бутылку, ударил ладонью о дно. Пробка вылетела. Стеша отняла у Евстигнея бутылку и налила свой стакан. Она хотела долить стакан Майи, но та отодвинула. Евстигней осушил стакан, поставил его на стол и протянул руки, пытаясь обнять Майю. Майя отскочила.