Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Сумерки памяти
Шрифт:

– Ты слышишь?
– сказала я.
– Кузнечики пытаются перекричать стрекотание высоковольтных проводов.

– А где эти провода?

– Да вон же они, над нами, - я показала рукой на уходящие вдаль деревянные опоры с пыльными гирляндами изоляторов.
– Так красиво...

Он достал из кармана сигареты и закурил:

– Скажи, а в последние дни ты не пыталась ничего вспомнить? Почему-то мне кажется, что ты хочешь о чем-то рассказать.

Я засмеялась:

– Ты, как всегда прав. И как только это у тебя получается - все про меня знать наперед? Чудеса!

Да нет никаких чудес, - отмахнулся он, - просто я люблю тебя и от этого вижу насквозь.

– Это точно! Жалко только, что моя любовь не предоставляет мне таких неограниченных возможностей.

– Не переживай, это приходит со временем. Но, может быть, ты все же расскажешь мне, где ты путешествовала на этот раз? Или будешь томить меня в неизвестности?

– Нет, томить не буду. Но настройся на то, что рассказ будет не только про любовь, но и про смерть, потому что на этот раз я увидела сказку с не очень-то счастливым концом.

– И в этой грустной истории мы снова были вместе?
– спросил он, как будто хотел моим ответом подтвердить собственные мысли.

– Конечно, ведь я об этом тебе и говорю, - сколько бы я не смотрела, мы всегда будем рядом друг с другом...

Он недовольно покачал головой:

– Никогда не говори того, в чем не можешь быть уверена. Лучше рассказывай все по порядку.

– Хорошо, - сказала я и села поудобней, - начну сразу с того момента, когда я попала на ту сторону и начала вспоминать.

***

Итак, я вижу, как мы с тобой взявшись за руки идем по направлению к особняку, который следовало бы назвать дворцом, поскольку он очень большой и красивый. Мы с тобой снова, как в "венецианской жизни", богаты и счастливы. Мы недавно поженились, и жизнь нам кажется сродни прекрасной музыке, которую мы слышим одинаково. Разница между нами состоит только в том, что, в отличие от меня, ты, кроме нашей семейной жизни, еще очень увлечен какими-то придворными политическими интригами, в которых ты чувствуешь себя как рыба в воде.

Не могу сказать точно, на каком языке мы разговариваем и в какой стране это происходит, но, судя по нашим нарядам, можно предположить, что это какое-то развитое европейское государство, в котором, скорее всего, преобладает католическая религия.

По мере того, как мы приближаемся по дорожке к дому, я начинаю понимать, о чем мы там говорим. Это понимание настигает меня в середине твоей реплики, от которой я слышу только последнюю фразу:

– ...теперь он наш, и мы здесь будем жить.

В ответ я весело говорю тебе:

– А сейчас там кто-нибудь есть, или его прежние хозяева уже успели уехать?

– Надеюсь, что успели, иначе получилось бы не очень удобно - они еще собирают вещи, а мы будем им мешать, - отвечаешь ты.
– Кстати, приготовься к тому, что там совсем нет мебели... Но, правда, я уже распорядился, и эту неприятность скоро исправят.

Я просто готова взлететь от переполняющего меня радостного любопытства:

– Значит, сейчас мы только посмотрим, как расположены комнаты, а в следующий раз уже сможем здесь остаться?

Ты с явным удовольствием смотришь на мой непосредственный восторг:

Да, походи, полюбуйся видом из окон, рассмотри обивку стен, роспись потолков... Короче говоря, делай, что тебе заблагорассудится и понемногу привыкай - теперь этот дворец принадлежит нам.

– Мне просто не верится, что эти люди могли добровольно отказаться от такой роскоши и, продав все свое имущество, уехать за океан, - удивленно восклицаю я.

Мы поднимаемся по огромной лестнице и заходим внутрь. Какой-то человек встречает нас на пороге и несколько раз подобострастно кланяется, предлагая показать нам дом. Ты одним движением руки приказываешь ему удалиться, и мы начинаем осмотр, не спеша переходя из одной комнаты в другую.

Я восхищенно рассматриваю огромные залы с сияющим полом, небольшие кабинеты, в которых позабытые на окнах массивные занавеси создают таинственный сумеречный свет, коридоры, на стенах которых наверняка висели суровые портреты предков. А ты идешь позади меня, и я ясно ощущаю, как ты там счастлив. Ты радуешься какой-то полной гаммой чувств. В ней присутствуют и любовь ко мне, и тщеславие оттого, что в результате каких-то своих успешных действий ты получил в собственность не только этот дворец, но, кажется, даже какой-то титул. Ты ощущаешь и удовлетворение, что мне так нравится все происходящее в моей жизни, хотя я не знаю и сотой доли твоих поступков, в результате которых ты сумел так преуспеть.

Я открываю последнюю дверь, и мы оказываемся в спальне бывших хозяев. Посередине комнаты стоит, непонятно почему брошенная здесь широкая кровать под тяжелым балдахином, на которой лежит несколько подушек с фамильными вензелями. Я начинаю весело пританцовывать и, снимая шляпу, театрально падаю на пышную перину, покрытую темным бархатным покрывалом. Ты, смеясь, садишься рядом и наклоняешься, чтобы меня обнять. Я обвиваю тебя руками, и мы целуемся. В этот момент мы оба чувствуем себя на вершине земного счастья. Нам кажется, что более высокая точка мирового блаженства может находиться только на небесах.

Неожиданно из дальних комнат до нас доносится звук чьих-то голосов. Ты, как будто чего-то опасаясь, поднимаешься с кровати и говоришь:

– Пойду посмотрю, что там такое, а ты пока останься здесь и немного отдохни.

Ты уходишь, плотно закрыв за собой дверь. И там мне так никогда и не суждено будет узнать, что же происходило с тобой в ближайшие полчаса всего в нескольких шагах от меня. Однако по прошествии нескольких столетий мне это уже отчетливо видно.

Выйдя в соседнюю комнату, ты сталкиваешься со слугой, который снова низко кланяется и невнятно бормочет:

– Я говорил, что не велено пускать... Но она все равно требует...Никак не уговорить...

Ты опять молча делаешь знак рукой, и ему приходится удалиться, а ты проходишь в смежный зал, посреди которого стоит молодая, но совершенно седая дама в черном траурном платье. Рядом с ней двое детей лет семи-восьми, также, как и она одетых в траур. На лице этой женщины отражена невыразимая мука, которую она не в силах превозмочь. Заламывая руки, она смотрит на тебя, взглядом затравленного зверя, и умоляюще произносит:

Поделиться с друзьями: