Суровое испытание. Семилетняя война и судьба империи в Британской Северной Америке, 1754-1766 гг.
Шрифт:
У Скаруади, верного старой и уже почти угасшей идее о том, что долина принадлежит ирокезам, не было иного выбора, кроме как объединиться с Брэддоком, если он надеялся увидеть изгнание французов. Но его надежда на то, что война будет борьбой индейцев в союзе с англичанами за восстановление индейской автономии на западе, почти никем не разделялась. Для Брэддока он был не союзником, а партизанским помощником. Для Вашингтона он был скорее помехой, чем помощью, вероятным препятствием на пути к цивилизованному поселению. Для его собственного народа, живущего с фактом французского господства в долине, он не имел никакого значения. И хотя Скаруади продолжал добиваться английской помощи для индейцев Огайо до самой своей смерти в 1757 году, потенциал англо-индейского союза, который он представлял, уменьшился почти до нуля после поражения Брэддока. Только ирокезы на севере, опирающиеся на англофильские традиции, преданность вождя Хендрика и уговоры Уильяма Джонсона, будут активно сотрудничать с англичанами — и лишь на некоторое время.
При Мононгахеле Брэддок получил ценный урок о войне в дикой местности, но он не прожил достаточно долго, чтобы понять его: без сотрудничества или, по крайней мере, без согласия индейцев успех невозможен. Этот урок был упущен Вашингтоном и другими подобными ему
ГЛАВА 10
После Брэддока:
Уильям Ширли и северные кампании
1755 г.
ПОРАЖЕНИЕ БРЭДДОКА потрясло всю Британскую Америку, но захолустные поселения Пенсильвании, Мэриленда и Виргинии ощутили его как удар в солнечное сплетение. Бегство Данбара в Филадельфию оставило дорогу Брэддока беззащитной перед налетчиками из форта Дюкейн. В форте Камберленд оставался лишь небольшой гарнизон из провинциалов Виргинии и независимая рота из Южной Каролины — сил едва хватало на оборону самого форта, не говоря уже о 250 милях прерывистой долины поселений, протянувшейся от Саскуэханны до долины Шенандоа. У Пенсильвании не было ополчения, которое можно было бы мобилизовать; квакеры, доминировавшие в ассамблее, согласились выделить тысячу фунтов, которые поселенцы на границе могли использовать для покупки оружия, но в остальном оставили западных жителей самих себя. В Мэриленде была одна рота солдат под оружием. Виргиния собрала около восьмисот человек для сопровождения Брэддока; примерно четверть из них, три роты пехоты и одна легкая конная, были с ним на Мононгахеле. Из этих войск, насчитывавших двенадцать офицеров и более двухсот человек, в битве уцелело около тридцати. Среди тех, кто не участвовал в боях, резко возросло число дезертиров[125].
С таким малым количеством солдат для защиты граница просто рухнула. Еще до конца июля в Уильямсбург дошли сообщения о том, что индейские отряды убили тридцать пять поселенцев из глубинки Виргинии. В августе жители приграничья, которые могли позволить себе бросить свои усадьбы, устремились обратно в более заселенные регионы на востоке. К осени было известно о более чем ста убитых или потерянных в плену виргинцах, а поток беженцев стал настолько сильным в Винчестере, что едва можно было пересечь Голубой хребет на запад «из-за толп людей, которые летели, словно каждый миг был смертью»[126].
Губернатор Динвидди отправил мушкеты на границу, призвал ополченцев трех северо-западных графств и созвал Палату бургов на экстренное заседание. До конца августа бюргеры проголосовали за создание провинциального полка численностью в тысячу человек и выделили сорок тысяч фунтов на его оснащение и оплату. Динвидди предложил Вашингтону командовать полком, и после переговоров, в ходе которых он убедился, что будет иметь больше контроля и лучшей поддержки, чем в 1754 году, Вашингтон согласился. К концу своей сессии бюргеры ужесточили наказания, которые поддерживали законы об ополчении, разрешили выплату вознаграждения за скальпы индейцев и предусмотрели строительство фортов в качестве убежищ для поселенцев и баз, с которых войска Вашингтона могли патрулировать границу. Это соглашение обеспечивало, по сути, всю безопасность, которую виргинцы из глубинки могли знать в течение следующих трех лет. Во время войны «красные коты» никогда не вернутся в Старый Доминион[127].
Для индейцев Огайо, как и для белых жителей виргинско-пенсильванской глубинки, поражение Брэддока стало точкой невозврата. Шоуни в долине уже приняли французский контроль, но делавары и минго сдерживались. Однако к середине июля у них осталось мало возможностей для маневра. Французы продемонстрировали свою способность призвать в долину большое количество уайандотов, оттавов и других союзников, и постоянно возрастал риск того, что они накажут делаваров и минго за любое дальнейшее нежелание взять в руки топор войны против англичан. Тем не менее, вожди делаваров решили предпринять последнюю попытку получить английскую помощь и отправили эмиссаров (включая капитана Джейкобса, своего величайшего воина) в Филадельфию. С 16 по 22 августа делегация встречалась с губернатором Моррисом и Советом Пенсильвании, чтобы попросить оружие. В соответствии с протоколами ирокезской дипломатии, от их имени выступил полукороль Скаруади: «Одно ваше слово заставит делаваров присоединиться к вам;…любое послание, которое вы должны передать, или ответ, который вы должны дать им, я передам им». Но Моррис и совет не имели никакого послания и ответили лишь, что индейцы Огайо должны ждать дальнейших указаний от Совета Лиги в Онондаге. Из Онондаги так и не пришло никаких вестей, послы которой вскоре должны были отправиться в миссию Ла-Пресенталь, чтобы заверить нового французского генерал-губернатора Пьера де Риго де Водрёйя де Каваньяля, маркиза де Водрёйя, в том, что ирокезы намерены сохранять нейтралитет в борьбе между французами и англичанами. Покинув Филадельфию, «не встретив необходимого ободрения», капитан Джекобс и его товарищи вернулись в форт Дюкейн и «согласились выступить вместе с французами и их индейцами, чтобы уничтожить английские поселения». Той осенью Шингас и капитан Джейкобс помогали возглавлять объединенные французские и индейские военные отряды, которые брали пленных, грабили и снимали скальпы в глубинке
Виргинии и Пенсильвании[128].Весть о поражении Брэддока дошла до Уильяма Ширли в начале августа из его штаб-квартиры в Нью-Йорке. Там, на переправе между верховьями реки Мохок и Вуд-Крик, он руководил переброской войск и провианта в форт Освего, торговый пост на озере Онтарио, который должен был стать отправной точкой для запланированной атаки на форт Ниагара. Ширли был разочарован, его кампания отставала от графика на несколько недель. И Ниагарская, и Краун-Пойнтская экспедиции были организованы из Олбани, который, что вполне предсказуемо, стал ареной бесплодной, отнимающей много времени борьбы между офицерами снабжения двух армий. Ожесточенный спор разгорелся между Ширли и де Лансеями, которые «ставили на его пути все мыслимые препятствия», даже отказывая ему под самыми ничтожными предлогами в использовании нью-йоркских пушек, которые лежали без дела в Олбани. Его отношения с Уильямом Джонсоном и индейцами ухудшились до открытой вражды. Ширли разозлил Джонсона, перебросив людей из экспедиции в Краун-Пойнт в свои войска, и в отместку Джонсон отказался предоставить ему разведчиков-мохауков. Ширли попытался получить их самостоятельно, наняв в качестве вербовщика одиозного Джона Генри Лидиуса — серьезная ошибка, которая лишь оскорбила ирокезов и тем самым еще больше осложнила его положение. Напряжение уже начало сказываться на шестидесятиоднолетнем губернаторе: теперь известие о катастрофе в Пенсильвании стало двойным ошеломляющим ударом. Сын Ширли Уильям-младший, личный секретарь Брэддока, был ранен в голову и убит во время сражения. Это потрясение, сопровождавшееся осознанием того, что теперь он является главнокомандующим войсками Его Величества в Северной Америке, оказалось едва ли не сильнее, чем Ширли мог вынести. Обязанности, которые он теперь принял на себя, были такими, к которым его образование юриста и политика мало его подготовило[129].
Оценивая ситуацию в течение следующих недель, Ширли не видел ничего обнадеживающего. Пришли сообщения, что адмирал Эдвард Боскауэн, отправленный в апреле патрулировать залив Святого Лаврентия и не допустить французские подкрепления в Канаду, не справился со своей миссией. Из большого конвоя, перевозившего шесть батальонов регулярных войск, Боскауэн перехватил только два корабля и десять рот, то есть менее четырехсот из трех тысяч регулярных подкреплений; остальные добрались до безопасных гаваней в Луисбурге и Квебеке. Их командир, барон Жан-Арман де Дьескау, маршал де Камп, посланный взять на себя общее руководство обороной Канады, к уже имел более чем достаточно времени, чтобы развернуть их против британцев. Полковник Данбар тем временем корчился в Филадельфии, ожидая приказов и удерживая в неподвижном состоянии остатки сил Брэддока. Кампания Джонсона против Краун-Пойнта продвигалась медленными темпами[130].
Уильям Ширли (1694–1771). На этой литографии XIX века Ширли изображен таким, каким его запечатлел модный лондонский портретист Томас Хадсон, около 1750 года. Он предстает в образе самоуверенного королевского губернатора Массачусетса, пост которого он занимал с 1741 по 1756 год. Архитектор экспедиции в Луисбург в 1745 году и успешных операций в Новой Шотландии в 1755 году, Ширли обладал широким стратегическим видением, которое пригодилось ему до того, как он стал главнокомандующим; впоследствии недостаток административных и организационных навыков оказался его падением. Любезно предоставлено Массачусетским историческим обществом, Бостон.
С каждым днем силы Ширли, испытывавшие нехватку провизии, становились все менее способными к штурму Ниагары. Отсутствие денег мешало всему, так как в неразберихе, последовавшей за поражением Брэддока, заместитель генерального директора отказывался оплачивать тратты, которые предъявляли к оплате различные военные подрядчики. Ширли все еще продвигался со своими людьми к озеру Онтарио, но как только он прибыл на берег, стало ясно, что он не может продолжать кампанию. Старый торговый пост, форт Освего, был практически непригоден для обороны, а значит, не мог служить базой снабжения для продвижения армии на лодках к Ниагаре. Поэтому Ширли приказал отремонтировать и укрепить ветхое строение, организовать подвоз припасов и отправить туда два своих регулярных полка на зимний отдых. Следующей весной, думал он, они смогут атаковать Ниагару. Пока же им придется сделать Освего подходящей базой для операций, а он вернется в Нью-Йорк, чтобы разобраться с неразберихой, в которую все погрузилось, и разработать планы по возвращению инициативы в следующем году[131].
Единственным светлым пятном в кампаниях 1755 года, с точки зрения Ширли, была экспедиция Новой Англии против французских военных постов в Новой Шотландии. Он продвигал эту кампанию как средство разрешения давних трудностей с британским контролем над регионом, который оставался нестабильным с момента окончания войны короля Георга. Одним из любимых проектов графа Галифакса была англизация Новой Шотландии и превращение ее в бастион обороны против Новой Франции. Для этого в 1749 году он приказал построить Галифакс в качестве противовеса Луисбургу и способствовал иммиграции жителей Новой Англии и других протестантов. Это беспокоило французов — отчасти потому, что франкоязычное акадийское большинство в регионе будет поглощено приливом англоязычных новоприбывших, а отчасти потому, что акадийцы не смогут продолжать, как они делали это на протяжении многих лет, тайно продавать провизию в крепость Луисбург. Англичане, в свою очередь, опасались, что французы интригуют среди акадийцев и местных индейцев абенаки и микмак, стремясь поднять восстание. Так оно и было: французский священник-миссионер среди микмаков, аббат Жан Луи де Ле Лутр, открыто агитировал за восстание, чтобы вернуть Акадию под контроль Франции, и в конце концов предложил купить скальпы английских поселенцев за сто ливров каждый. В начале 1750 года ситуация достигла кризиса, когда французы возвели значительный пятиугольный форт Босежур на узком перешейке Чигнекто, соединявшем полуостров Новая Шотландия с канадским материком. Это заставило англичан построить на противоположном берегу реки Миссагуаш противодействующий пост — форт Лоренс. Между этими двумя фортами, ощетинившимися пушками, до начала 1755 года сохранялось непростое равновесие сил. Тогда министерство приняло план Ширли отправить против Босежура два батальона из Новой Англии и отряд регулярных войск из гарнизона Галифакса[132].