Суровое испытание. Семилетняя война и судьба империи в Британской Северной Америке, 1754-1766 гг.
Шрифт:
Контрекур, противоположный Брэддоку в форте Дюкейн, с нарастающим беспокойством следил за сообщениями своих разведчиков о приближении армии. Форт Дюкейн был уже достроен и исправен, но слишком мал, чтобы вместить более 200 человек из 1600 французских регулярных войск, канадских ополченцев и индейских воинов, находившихся в настоящее время под его командованием. Кроме того, Контрекур был достаточно опытен, чтобы понять, что его индейцы будут сражаться не для защиты территории, а только для уничтожения врагов или захвата пленных и трофеев. Он знал, что они разбегутся, если англичане успешно захватят форт Дюкейн. Лучшей надеждой было сорвать продвижение англичан, поэтому утром 9 июля он отдал капитану Даниэлю Льенару де Божье командование половиной людей в форте — 36 офицеров, 72 колониальных регулярных войска (troupes de la marine), 146 канадских ополченцев и 637 индейцев — и приказал сделать вылазку против колонны Брэддока. Среди индейцев было несколько минго и делаваров и несколько больший контингент шауни, но в основном это были французские союзники с севера
Передовой отряд Брэддока. Еще один план из набора Орме, этот план показывает расположение войск и пионеров во главе колонны, более или менее так, как они были бы расположены на сайте утром 9 июля 1755 года. Передовой отряд Брэддока не был колонной, вслепую бредущей через лес, а обеспечивал свои фланги эквивалентом роты как слева, так и справа. Основная часть, включающая Брэддока и его штаб, багажный поезд, большую часть артиллерии и пятьсот солдат, следовала за передовым отрядом в сотне или около того ярдов сзади. Любезно предоставлено библиотекой Уильяма Л. Клементса Мичиганского университета.
Было около часа дня, когда Скаруади и Кроган заметили французов и индейцев в открытом лесу, не более чем в двухстах ярдах перед собой. Французская сторона, удивленная, остановилась, чтобы собраться. Люди Гейджа поспешили вперед и дали три быстрых залпа; несмотря на большое расстояние, один из шаров убил капитана Божье, когда он стоял перед своими людьми, размахивая шляпой, чтобы направить их. Внезапная потеря командира привела регулярные войска и ополченцев в замешательство, но индейцам не нужно было указывать, что им делать. Ворвавшись в лес по обоим флангам британских войск, они заняли позиции везде, где находили укрытие: за деревьями, в дефиле, на холме справа от колонны. Затем они начали поливать огнем британское передовое охранение, которое ответило несколькими неэффективными залпами и начало отступать[111].
По словам Сент-Клера, на протяжении большей части марша леса были настолько густыми и захламленными, что «можно было пройти двадцать миль, не видя перед собой и десяти ярдов». Однако после переправы через Мононгахелу лес расступился и стал настолько чистым от зарослей, «что по любой его части можно было проехать на карете». Открытость леса означала, что колонна Брэддока вошла в охотничьи угодья индейцев, где подлесок ежегодно выжигался, чтобы улучшить кормовые качества растительности, уменьшить укрытие для диких животных и обеспечить беспрепятственное передвижение охотников. Условия, обычно благоприятствовавшие индейским охотникам, теперь благоприятствовали индейским стрелкам, которые рассредоточились, укрылись и открыли по британской колонне огонь на поражение[112].
Индейцы сражались известными им способами, и красные мундиры старались делать то же самое, неоднократно пытаясь объединиться в роты и открыть ответный огонь, что еще больше сковывало их на дороге. Когда под натиском индейского огня люди Гейджа отступили, а безоружные рабочие бежали в тыл, Брэддок приказал войскам из основного корпуса двигаться вперед. Когда отступающие и наступающие части столкнулись, отряды смешались в беспорядке. Офицеры пытались управлять своими людьми и реорганизовать их; но сами офицеры, верхом на лошадях, размахивая мечами и надевая на горло сверкающие серебряные горжетки, были лучшей мишенью для нападения. В течение первых десяти минут сражения пятнадцать из восемнадцати офицеров передового отряда Гейджа были убиты или ранены. Дисциплина и управление распадались по мере того, как падали все новые и новые офицеры.
Брэддок, выехавший на передовую при первых же выстрелах, попытался восстановить порядок, приказав «выдвинуть» цвета двух полков или вывесить их в качестве пунктов сбора своих подразделений, но ему так и не удалось реорганизовать своих людей. В течение нескольких минут ни одно подразделение крупнее взвода не сохранило свою целостность. Регулярные войска, «не имея почти никакого порядка, но стараясь идти фронтом на вражеский огонь», сгрудились в беспорядочную и безнадежную массу, теснясь на территории менее 250 ярдов из конца в конец и, возможно, не более 100 футов в ширину. Тыловое охранение было оставлено защищать себя и двенадцатифунтовый полевой снаряд, который оно тащило, а гражданские отцепили своих лошадей от повозок и ускакали. Женщинам, которые ехали с обозом и вели скот, пришлось несладко. Из пятидесяти с лишним человек, сопровождавших колонну утром, почти все были потеряны — меньше половины из них, очевидно, попали в плен[113].
Нам нелегко представить, как выглядело поле боя в тот день; труднее всего вообразить, как оно выглядело для британских солдат, застрявших на дороге. Обстоятельства благоприятствовали французам и индейцам в почти невероятной степени. Они были хорошо накормлены и отдохнувшие,
привыкли к лесу и могли легко видеть своих врагов, которые «всегда были в колонне, к несчастью для них, потому что так их было легче убить». С другой стороны, англичане пережили дни тяжелого марша, голод, жажду и жару; недели тревоги, усугубленной рассказами о варварстве индейцев; и вот теперь они оказались в центре сражения, к которому их не готовило ничто из их подготовки[114].Сам лес был совершенно не знаком большинству из них, ведь основную часть войска, которое Брэддок выбрал для летучей колонны, составляли выносливые, тщательно дисциплинированные «олд-стендеры», прибывшие с 44-м и 48-м отрядами из Ирландии. Леса почти полностью скрывали их врагов. «Французы и индейцы передвигались небольшими группами, так что огонь был совсем рядом с нами, и за все время я ни разу не видел ни одного, и не смог найти никого, кто бы видел десять человек вместе», — вспоминал один из выживших. «Если мы видели их по пять-шесть за раз, это было великолепное зрелище, — вспоминал другой, — и они лежали на животе, или за деревьями, или перебегали от одного дерева к другому почти по земле». Тренировки красных мундиров подготовили их к противостоянию с противниками, которых они могли видеть, к стрельбе из мушкетов по приказу и залпами, к тому, чтобы стоять плечом к плечу в стройных рядах и точно выполнять команды своих офицеров и сержантов, независимо от того, насколько велика была неразбериха и резня вокруг них. Но когда они оказались в ловушке на дороге, практически все сенсорные сигналы, на которые их учили обращать внимание, отсутствовали. В поле зрения не было скопления врагов, барабаны не били в такт, в толпе людей было мало офицеров, и никто не отдавал связных приказов. Вместо этого вокруг были деревья, дым, крики раненых людей и лошадей, непрекращающаяся стрельба. Со всех сторон доносились боевые кличи индейцев — «хищные адские псы… вопят и визжат, как множество дьяволов», — наводя ужас на людей, чье воображение питали рассказы о том, как индейцы пытают и калечат своих пленников. Спустя несколько недель после битвы один из очевидцев напишет, что «крики индейцев еще свежи в моем ухе, и этот ужасающий звук будет преследовать меня до самого утра»[115].
Диспозиция колонны Брэддока в битве при Мононгахеле, 9 июля 1755 года. Хотя на этой карте радикально преуменьшено расстояние от поля битвы до форта Дюкейн, она дает хорошее представление об организации британской колонны в момент столкновения с франко-индейскими силами Божо. Основная часть колонны, выдвинутая вперед под обстрелом, столкнулась с передовым отрядом, отступавшим назад; сражение происходило между холмом, расположенным справа в центре карты, и оврагом, или «Сухой лощиной», ведущей вниз к Мононгахеле, слева. Из набора планов и карт капитана Роберта Орме, 1768 год. Любезно предоставлено библиотекой Уильяма Л. Клементса в Мичиганском университете.
Среди хаоса и дезориентации регулярные войска цеплялись за осколки дисциплины. Даже в отсутствие своих офицеров они сохраняли взводные формации и, более того, продолжали вести совместный огонь, как их учили. В сложившихся обстоятельствах это было более чем бесполезно, так как «если кто-то из них попадал в одного [из противников], огонь сразу же пробегал по всей линии, хотя они не видели ничего, кроме деревьев». Настолько сильным был инстинкт выполнения того, чему их учили, что, к ужасу своих офицеров, взводы давали залпы прямо друг в друга. «Капитан Мерсер, шедший со своей ротой, чтобы занять выгодный пост, был обстрелян нашими людьми сзади, и десять его людей сразу же пали. Капитан Полсон потерял много своих людей из-за неравномерного взвода позади него, на что он обернулся и попросил солдат не стрелять и не уничтожать его людей. Они ответили, что ничего не могут с этим поделать…» Единственным признаком порядка в рядах британцев был сам Брэддок, который с поразительным самообладанием проскакал через всю эту неразбериху, когда из-под него падали лошадь за лошадью. Безумно цепляясь за узоры, которые предписывали им жизнь, солдаты начали ломаться и отступать только после того, как мушкетный шар врезался в спину Брэддока и выбил его из седла. К тому времени его люди стояли на ногах уже более трех часов[116].
Не все в командовании Брэддока вели себя так же, как его краснокожие. Американцы из армии, не имевшие многолетней подготовки, бежали или укрывались, как только начиналась атака; многие из тех, кто прятался за деревьями, были приняты за врага и убиты британскими залпами. В тыловом охранении виргинские провинциалы капитана Адама Стивена даже смогли эффективно сражаться из-за деревьев, потому что после того, как он в прошлом году был командиром роты под командованием Вашингтона, Стивен научил своих людей заряжать оружие и стрелять из укрытия. После сражения, оправившись от ран, Стивен обрушился с презрением на Брэддока, который, по его мнению, позволил врагу «выступить против нас, подкрасться и охотиться на нас, как они охотились бы на стадо буйволов или оленей; в то время как вы с таким же успехом можете послать корову в погоню за зайцем, как и английского солдата, нагруженного… с плащом, курткой и т. д. и т. п. за ханадейцами в рубашках, которые умеют хорошо стрелять и бегать, или за голыми индейцами, привыкшими к лесу»[117].