Суженый смерти

– Ты знал про Ефима, когда говорил, что я не способна любить?
– тон девушки был бесцветным, как осенний дождь.

– Нет. Я не знал, потому и говорил. Я был не прав.

– На самом деле ты даже не представляешь, как твои слова подействовали. Ты разбудил меня ими. Никто из людей никогда не смел мне перечить. Тем более так. Я удивлена, что ты цел...

– И я удивлен. Зная, кто ты... Очень удивлен.

– Ты меня ни о чем не спрашиваешь? Мужчины любопытны. Кто был, когда, сколько раз, и тому подобное?
– она издевательски подмигнула.

– А зачем? Долгие века в одиночестве - это самое страшное, что может быть. Я рад, что ты хоть иногда была счастлива. Да и что толку ревновать к мертвым?

– Ты прав, - девушка взмахнула рукой. Перед ними появился кувшин с пенистым напитком и две больших чарки.

– Квас?

– Пиво. Не пьешь?

– Пью, - Александр засмеялся, и, повинуясь ее вопросительному взгляду, пояснил.
– Не пил много лет, в завязке был. Твоя сестра меня развязала.

– Она может, - Марья грустно улыбнулась.
– Шампанское?

– Да. Ты знаешь ее вкусы?

– Конечно, знаю. В те времена, когда шампанского еще не было, она любила молодые вина.

– Не общаетесь с ней?

– Нет. Семейное, - она отрезала дальнейшие вопросы.

– Слышал, у тебя есть муж?
– он скосил глаза. Этот вопрос уже давно был у него в голове.

– Я ждала, когда ты спросишь, - взгляд Марьи выражал крайнюю иронию.
– Был да всплыл. Лют, о котором мы говорили, влюбился в меня. Это было очень, очень давно. Слуга полюбил королеву, которая его сделала чудовищем...

– Он творение твоих рук?

– Да. Он был человеком, но предки отдали мне его в откуп за свое спокойствие. Не в том суть... Лют прошел все стадии безответной любви. Сначала привыкание, потом обожание, потом отрицание, потом ненависть. И когда он дошел до ненависти, я его отпустила. Мне не нужен был такой слуга. А он решил отомстить, перешел на службу к моему мужу, и рассорил нас наветами на меня... Кощей всегда относился ко мне подозрительно, а тут такой повод. Была страшная война, и он проиграл. Мы поделили сферы влияния, и больше никогда не виделись.

– Почему ты не уничтожила эту мерзость?

– Он служит моему мужу, собирает самые черные и мерзкие души, лично приходя за ними, когда умирает тело. Уничтожение будет поводом к новой войне. Еще он ненавидит оборотней, убивает их, и только благодаря этой ненависти популяция так и не выросла. Он полезен, есть вещи, которые важнее личной неприязни. Он боится только меня. Даже Кощей не смог подчинить его до конца.

– Я понял.

– А ты был женат?

– Нет, никогда.

– Расскажи о том, как ты жил. Мне интересно. И особенно о том, что произошло за последние несколько недель твоей жизни.

– С чего начать? Со счастливого детства?

– С первой любви.

И он рассказал. Легко, коротко, иногда с юмором, иногда с грустью. Она была первой, кому он вообще рассказывал о себе все. Ему самому хотелось, чтобы она знала как он жил. Чтобы хоть кто-то знал, как ему было.

Она долго молчала, когда он закончил, а потом сказала:

– Ты устал?

– От чего?

– От жизни.

– Не знаю. У меня никого нет. Семеныч, тренер. И все. Ни друзей, ни врагов. Семьи и детей нет. Родители... А что с ними? Они у тебя?

– С ними все хорошо. Поверь мне на слово.

Он молча кивнул.

– Но дети-то могут быть, семья. Женишься на смертной девушке, она родит. Хочешь?

– Хотел, - сказал он честно.
– А теперь есть ты. И с тобой ни одна не сравнится, я уже не смогу быть со смертной, сама знаешь.

– Полюбить не сможешь, это точно. Но всегда ли люди по любви женятся?
– она хитро прищурилась.
– Много кто по расчету, или из удобства. Или ты идеалист?

– Смейся, тебе можно, - он нахмурился.
– Я не женюсь из удобства. Только по любви. И никакие это не идеалы, обычная практичность. Если не буду любить - сяду на шею и съем. Когда такое произойдет, потеряю уважение к жене, а когда потеряю уважение, начну гулять. Я себя очень хорошо знаю. А что за семья, где муж гуляет? Я себя перестану уважать после этого... Долгая тема. А почему про усталость спросила?

– Интересно, как ты видишь бытие со мной? Подруга, пропадающая каждый день от рассвета до заката? Ты постареешь в короткие для меня сроки, и перейдешь в мой мир. Только тогда ты будешь просто одним из многих... Есть правила, которые нарушать даже я не имею права!
– она тяжко вздохнула.
– И все, что тебе останется - это глазеть на меня издали и вздыхать.

– Выход есть?

– Да. Останься здесь. Навечно. И ты будешь только моим и только со мной.

– Я тебе не наскучу? За вечность?
– он поглядел на нее с прищуром.

– Не наскучишь, - она упрямо замотала головой.
– Во всяком случае, ты не будешь разочарован при любом раскладе. И никогда не станешь в ряд со всеми остальными, будешь выше их.

– Мне нужно подумать, Мара, - он впервые назвал ее так.
– Этот мир привычен для тебя. Но для меня он темен и мрачен. Ты понимаешь, что значит для меня отказаться от Яви, моего мира? Для меня, кто может быть счастлив от хорошей погоды, от солнечного тепла и от того, что просто жив. Если я соглашусь, я никогда не увижу солнца. Представь, какая красота, когда зимнее солнце серебрит иней на ветвях, с которых шапками сыпется снег, и длинные-длинные тени деревьев, кажется, ползут за тобой, когда ты проторяешь лыжню по нетронутой целине! Как ярко от этого первозданно-белого цвета, когда сама природа, будто в первый день создания, и рядом нет ни души. Как свеж и чист морозный воздух, и голубое бездонное небо с блеклой луной в высоте, режет своей яркостью глаза. А потом лыжи выносят тебя на поле, и вдалеке ты видишь белую от инея, деревянную, старую часовенку, которая трещит от мороза, зябко прижавшись к вершине холма, открытая всем ветрам. Я видел такое в детстве, когда мы с отцом ездили к знакомым в Архангельск. Вот где красиво, первозданно. Вот где зимняя сказка...

А горы? Неужели я больше никогда не поднимусь на скалистую вершину в поднебесье? Представь себе каменную площадку, на которой ты стоишь, закрыв глаза и расправив руки, как крылья. Воздух прохладен, чист и свеж. Под тобой на несколько десятков километров простирается долина, поросшая черно-зелеными елями, и видны ленты дорог, и серебрятся ленты ручьев. А ты сам как существо иного порядка, и чувствуешь, что все это твое, и создавалось лишь для тебя. И нет никаких бед, никаких волнений. Только ты и вечность перед тобой.

Это получается, что я никогда не увижу рассвет на берегу моря, когда мир пуст, а соленый бриз приятно обжигает кожу холодом. Когда ты только что вылез на берег, вдоволь наплескавшись в теплой воде. И не будет закатов у костра в случайной компании туристов. И не важно, где - в лесу, в степи или на берегу. В компании, где пьют, поют и хохочут над всей своей жизнью; и над удачами, и над неудачами тем более.

И больше не смогу ощутить пьянящую свободу скорости, когда под хорошую музыку едешь по трассе в машине с раскрытыми окнами, а майский воздух сладок от цвета садов. И даже не важно, куда ты едешь, сам или нет. Важно, что в дороге ты чувствуешь себя всесильным, способным изменить весь мир и прожить свою жизнь заново, родившись тысячу раз и никогда не умирая, искренне веря, что ты вечен! Мне будет очень тяжело отказаться от всего этого ради тебя одной... У тебя слеза на щеке.