"Сварщик" с Юноны 3 книга

Вновь отёр проступивший пот, огляделся, выдохнул, наклонился к дереву. И застыл, словно уткнулся в невидимую преграду. Отдёрнул руку. На всякий случай перекрестился. Подышал на ватку, чтобы чуть увлажнить. И только тогда приложил к коре.

По дереву пробежались мурашки, будто у человека по коже от озноба.

У Савелия застучало в висках, пересохли губы: Неужели! Он торопливо потёр ваткой по коре, ещё раз вызвав мурашки. И ему даже послышался то ли сдох, то ли лёгкий стон.

Лихорадочно потёр ещё раз. Но больше уже ничего не произошло.

Шагнул вдоль дерева к новому участку, ещё раз подышал на ватку, приложил. Кора лишь посветлела. И больше ничего не случилось.

Нетерпеливо заходил вокруг дуба, там и сям потирая кору, то поплёвывая на ватку, то растирая, то тыча в кору, да всё бестолку, ноль реакции. Сердце бешено колотилось, уши и лицо горели, во рту пересохло - он и не ожидал, что настолько разволнуется!

"Надо же! Так что же это? Как же это... Та же самая кровь родича - родственницы Резанова, что и Мигеля, и Кончиты, и Петьки. Почему Анькина так подействовало на портал?" - Савелий вскакивал, суетливо вновь и вновь и плевал уже на эту ватку, и прикладывал там и сям, но всё понапрасну.

Наконец умаялся.

Присел под дуб, откинулся спиной на тёплую уютную кору, подуспокоился, сорвал и закусил травинку. И вспомнил, что нынче должен со Швецовым встретиться.

Вытянул луковицу часов, глянул, ужаснулся: Да, еле-еле успевает!

Щёлкнул, закрывая крышку, второпях сунул в карман, упруго оттолкнулся, вставая, отряхнул руки и гершалки, обернулся к дереву, дружески погладил, похлопал, на всякий случай ещё раз приложил ватку, ожидаемо безрезультатно, горько усмехнулся, затолкал ватку в склянку, а ту запихнул в карман, и, чётко развернувшись на каблуках, решительно зашагал с поляны.

Стриженный под кара сероволосый наблюдатель за двадцать шагов в кустах, зажимал рот, сдерживая издевательский смех. Над его верхней губой светлая полоска кожи - как бывает, сбреют усы и кожа ещё не загорела наравне с соседними участками, - а выпученные по-рачьи глаза в уголках слезились. Он дождался наконец, когда ненавистный сокесарь скроется за разросшимися кустами, загораживающими тропинку, и мотнул головой: чудаковатый какой-то этот русский. Внезапно лицо пришельца перекосила гримаса: теперь он знал, чем отомстит ублюдку, который отобрал у него смысл жизни!

Видимо, важен этот дуб для северного варвара.

Сначала Уил хотел его просто здесь пристрелить. Но первые разы, 17 декабря прошлого, 1812 года (Савелий прискакивал с ваткой в крови Ольги), и 25 апреля этого, 1813 (Савелий прикатывал с ваткой в крови Мигеля), увидев манипуляции с ватой, мститель решил проследить за ненавистным СоКесарем более внимательно. Да и опасался, как бы телохранители не услышали звук выстрела, тогда уйти окажется не просто. А теперь окончательно уверился, что этот дуб для Резанова весьма важен. И болезненнее мести, чем уничтожить этот дуб, ничего не придумать.

Поэтому Вилли - «молоток" решительно раздвинул кусты и, держа на плече топор, шагнул вперёд.

Савелий в раздумьях не спеша добрёл до велосипеда. Взялся за седло и, собираясь выкатить на тропинку, в последний раз похлопал по карманам, по привычке - ничего нигде не забыл? Склянка на месте. А вот часов... Торопливо провёл по тому месту, где крепилась цепочка - нету! Обнаружил лишь расстёгнутую булавку. Руку в карман он уже совал на всякий случай - вдруг. Никаких "вдруг" не произошло - выронил. "Вот Алеша!" - выругался вполголоса.

Вновь аккуратно прислонил велосипед, быстро зашагал обратно. Ну, где мог обронить - только под дубом.

Ничего, лучше немножко припоздает, чем потом возвращаться.

Неясный стук он услышал, пройдя всего шагов тридцать. А, когда из-за кустов показалась крона дуба, по которой после каждого удара словно волна пробегала, трепетали листья, глаза Савелия полезли на лоб: Что бы это значило? И он прибавил шаг.

Выскочив из-за кустов, увидел белоголового крепкого мужика, который деловито, с хеканием, рубил его портал!

"Стоять!" - вне себя заорал Савелий запретительно замахал руками, рванул бегом, недоумевая: Какой идиот мог сюда направить лесоруба?

Вскоре, однако, всё встало на свои места.

"Дровосек" повернул оскаленную морду и показался Савелию знакомым. Профессиональная память проворно на эту картинку наложила вислые усы, патлатые волосы - Уайт, сволочь!

Савелий хлопнул себя по бедру. Ах, ёлки - палки, ведь он же сейчас не берёт с собой оружие! Понадеялся на телохранителей. Которые вроде как здесь всё проверили. Да и, по честности, поленился на велосипеде везти ещё тяжёлый револьвер.

Уайт, приняв его жестикуляцию за беспомощность, злобно захохотал. Примерно так, как это делают злодеи в голливудских фильмах времени Савелия.

– Ааа, твоё совеличество!
– с издёвкой крикнул бандит: - Иди сюда, и тебе достанется! Сейчас это твоё чёртово дерево срублю, и за тебя примусь. Мне уже ничего не страшно. Ты всю мою жизнь порубил в щепки. Так и я твою изничтожу!

Кидаться с голыми руками под топор - Савелий был не дурак, и не собирался. Поэтому притормозил чуть поодаль, лихорадочно соображая: как и чем остановить мерзавца?

В этот момент Уайт размахнулся посильнее, ударил по дереву так, что лезвие вошло на треть.

Дуб застонал, по стволу пробежала дрожь, крона затряслась.

Казалось бы, это невозможно для такого огромного дерева от пустякового удара, но дуб был будто живым. С кроны посыпались сухие ветки. Одна, с руку толщиной, метровая примерно, упала в трёх шагах от Савелия.

Вот оно, оружие! Пусть и не самое подходящее в данной ситуации, однако другого-то нету!

Савелий подхватил сук и бросился на душегуба.

Однако и Уайт был не лыком шит, многочисленные рукопашные схватки научили его многому, и он не считал сокесаря слабым противником. Поэтому близко подпускать не стал, а, когда русский приблизился футов на семь, развернулся и, поигрывая топором, провоцируя презрительно скривился: - Ну, давай-давай.

Савелий сделал выпад палкой, метя в туловище. Уайт играючи отбил. Продолжая движение по широкой дуге, крутанул топором, едва не разрубил сокесарю голень, но штанину разодрал.