Сверхъестественный дневник сумеречного Хогвартса 3. Революция
Шрифт:
– Не мешай работать людям, Том, – сказал Дамблдор. – Труповозка уже приехала. Иди спать, завтра мы отправим тебя обратно в цыганский табор.
Стефан аж обернулся. Том выглядел подавлено, а Дамблдор, положив ему руку на плечо, ласково сказал:
– Иди спать, Том, я знаю, что ты украл у участкового кошелек.
Том повесил голову.
– Это правда, профессор? – спросил он. – Школу закроют на ремонт?
– Какая-то сволочь украла деньги из фонда школы. Так что школу ремонтировать не будут. Кто же украл эти деньги, а, Том?
– Не знаю, профессор.
–
– Но если его поймают! – крикнул Том. – Если все это прекратится?
Дамблдор застыл во внимании, а Стефан, так воодушевившись этой драмой, замер.
– Что ты хочешь сказать, пиздюк? – строго спросил Дамблдор.
– Ничего, сэр.
– Точно?
– Точно.
– Бля будешь?
– Бля буду.
– Ладно, иди спать, – отмахнулся директор. – А я пойду, стопарь тяпну, а то со всеми этими нападениями…эх береза, мне бы столько почек.
Том повернулся к лестнице, но в башню не пошел, Стефан едва за ним поспевал. Вот этот цыганский мальчик свернул в коридор, ведущий к кладовкам, и библиотекарь вдруг услышал чье-то малоприятное пение.
Голос был все громче, а Том бежал все быстрее.
– Динь-динь-динь, – горланил кто-то за дверью. – Динь-динь-динь…
– Ах ты гнида, – процедил Том, достав заточку из кармана.
– Колокооольчик звенит…
– Добрый вечер, Никлаус, – громко сказал Том.
Мужик, одетый в цветастую рубашку и расклешенные штаны, вздрогнул и обернулся.
– Кто тебя пустил в мою гримерку, Том? – недовольно спросил он.
– Все кончено, Никлаус. Я все расскажу. Это не может больше продолжаться.
– Нет... нет, Том, ты ошибаешься!
– Никлаус, завтра приедут родители покойницы, – произнес Том. – Лучшее, что мы можем сделать, – сдать маньяка.
Никлаус вышел на свет торшера и Стефан от неожиданности чуть в обморок не упал.
– Нападения начались сразу после того, как твой ансамбль приехал в Хогвартс с гастролями, – продолжал Том, сжимая заточку в руке. – «Кровавые Песняры»…вот ваше имя.
– Нет! Нет, это не мы!
– Ты имеешь право хранить молчание, все что ты скажешь, будет использовано против тебя! Где остальные?
– Не скажу!
– Где?
– В пизде!
– Тогда ты отсидишь срок один.
Никлаус выпрямился и плюнул Тому прямо в глаз.
– Зато я не сдаю своих. Хуй ты на ножках.
– НЕЕЕЕТ!!! – заорал Стефан, глядя, как доброго хогвартского тамаду уводит участковый.
И тут же картина прояснилась, блокнот кто-то отлепил от лица библиотекаря, а сам библиотекарь, тяжело дыша, рухнул на стол.
– Чего ты орешь, люди спят, – сварливый голос Деймона вернул Стефана в реальность.
Стефан взглянул на брата и под, звук барабанящего сердца, выдохнул:
– Это был Клаус. Он открыл Тайную комнату очень и очень давно.
====== Глава 19. ======
Тот факт, что Клаус Майклсон сидел в тюрьме никого не удивил: достаточно было послушать весь его репертуар, чтоб понять, сколько ходок у него было. Но сидеть Клаус мог за что угодно: начиная от кражи чебурека
и заканчивая изнасилованием бобра, но только не за серию убийств. Этот факт не давал Стефану заснуть ни на минуту.– Том мог поймать не того, – в очередной раз сказал библиотекарь, расхаживая перед Деймоном, который безо всякого интереса его слушал.
– Кто вообще этот Том?
– Хозяин блокнота.
Деймон так многозначительно кивнул, будто этот факт приоткрыл завесу истины. Стефан, нервно глядя на студентов, изучающих книжные полки, заговорил уже тише.
– Но Клаус…Клаус! Ты можешь поверить в то, что он маньяк?
– Он странный тип, – задумался Деймон. – Вполне возможно.
Стефан, схватившись за голову, взвыл, как раненый конь, напугав этим воплем души группку гриффиндорцев. Деймон, тут же гаркнув на пугливых школьников, отхлебнул из фляги бормотухи и нахмурил брови.
– Клаус наш друг, – сказал генералиссимус. – Он должен нам все рассказать.
– А если нет?
– Тогда мы его отпиздим.
– Погодь, – вдруг воскликнул Стефан, подтянув кальсоны. – Если все, что показал мне Том, было правдой, то пахан знал Клауса еще до того, как тот начал преподавать в замке пение.
Деймон, будучи гениальным военным стратегом, явно не уловил этого тонкого психологического хода и, по рекомендации трудовика, свел глазки в кучку, чтоб избавить себя от умных мыслей.
Стефан, обессилено вздохнув, спрыгнул со стойки библиотекаря и, влепив брату подзатыльник, указал ему на дверь.
– Нам надо к Дамблдору.
– Нах?
– Он знает правду о Клаусе.
– У Дамблдора сейчас ПМС, – заметил Деймон. – Пьянственно-Мудачный Синдром.
Не слушая никого, Стефан, швырнув в Поттера, опять почитывавшего «50 оттенков серого», томик Маяковского, пендалем оттолкнул с дороги Долгопупса, жующего творог из трехлитровой банки, и понесся по лестнице, в покои хогвартского пахана.
Деймон мученически вздохнул, зачем-то наградил гриффиндор призовыми очками, встал с кресла и нехотя поплелся за Стефаном, матерясь и проклиная весь мир.
Альбус Дамблдор, одетый в махровую пижаму, напоминающую костюм панды, предварительно расставив по своему кабинету горящие ароматические свечи, запрыгнул на подоконник, укутался пледом, на который чудом не пролил горячий кофе, и, с упоением слушая песни Татьяны Булановой, шмыгал носом.
– Не плачь…еще одна осталась ночь у нас с тобой, – тихонько пропел Дамблдор. – Еще один раз прошепчу тебе «ты мой»…Валя…Валя…
Фотография Гриндевальда, висевшая на стене, стала причиной новых заливистых рыданий. Пахан, вышморгавшись в плед, глотнул кофе и принялся думать о своем разбитом сердце.
– Дамблдор! – послышался крик из-за двери.
– Хуямблдор! – отозвался Дамблдор. – Уйдите, я в печали. Не плачь, еще одна осталась ночь у нас с тобой…
Дверь все равно открылась, да так резко, что фотография Гриндевальда слетела со стены, и братья Сальваторе, запыхавшиеся после длительного подъема по лестнице, вошли в полутемный кабинет, пропахший бормотухой, дамскими духами и освежителем воздуха.