Свет проклятых звёзд
Шрифт:
И лишь Палантир сиял красными лучами поднявшегося на небо дневного светила, чей свет пробивался даже сквозь сотканную чарами пелену. Отражаясь в зеркалах, алые блики рассыпались по стенам, полу и потолку, пересекаясь между собой, составляя причудливые звёздные мозаики.
Мелькор перевёл взгляд на Видящий Камень. Кто же этот герой, чья жажда славы пересилила страх составить компанию своему королю? Чья кровь течёт в его жилах? Второй Дом Нолдор? Что ж, посмотрим, насколько хватит его отваги.
Город золотой. Спасение Маэдроса
В стотысячный раз проверив,
В сердце нарастала злость. Сын Нолофинвэ не хотел думать о Феанорингах плохо, но, вспоминая отчаявшегося и сгорающего от стыда Макалаурэ, не мог заставить себя успокоиться. Грудь рвало изнутри желание кричать проклятья, швырять камни и всё, что попадётся под руку, выхватить меч и… Убивать.
Почему? Почему те, кого Финдекано любил, оказались такими… Такими…
Братья даже не пошли с Нельо на переговоры! Неужели испугались?!
Не в силах принять услышанное и додуманное, видя, что горы уже достаточно близко, а крупные валуны, за которыми можно спрятать телегу и лошадей, закончились, втородомовский принц спешился и, снова проверив снаряжение и содержимое закрепленной на поясе сумки, молча кивнул собратьям и побежал к окутанным тьмой скалам.
***
Музыка стала слышна у подножий, когда Нолдо приблизился к отвесным склонам на полёт стрелы. Это звучала одна из тем Творения, сомнений быть не могло. Финдекано подумал, что предпочёл бы никогда не слышать этой песни, но тут же забыл об этом.
«Нельо, где же ты?» — мысленно вопрошал эльф, теряясь в бесконечном лабиринте воспоминаний и эмоций.
Горы, горы, горы… Тьма…
Изуродованный труп на берегу, и отчаявшийся, потерявший надежду Кано…
Почему, Эру?!
Горы… они все одинаковые!
Нет, они не одинаковые, они совсем не похожи друг на друга, просто музыка из-под земли не даёт сосредоточиться. Она творит, но это же Созидание во имя Разрушения! Здесь, в недрах земли зарождается жизнь с одной только целью — нести смерть!
Почему всё так?!
«Где же ты, Нельо? Может быть, всё зря? Может быть, ты уже мёртв? Нет. Не для того Моргот тебя вывесил напоказ. Ему нравится видеть и чувствовать чужие страдания. Но, враг проклятый, ты не учёл одного — это не нравится мне!»
Прислонившись спиной к на удивление тёплой скале, которую отметил на карте Макалаурэ, Финдекано постарался успокоиться. Враги не видят его из-за маскировки. Но время играет против! Сколько ещё бегать здесь, вдоль хребта, и искать?
Но и кричать — плохая идея.
Сосредоточившись, Нолдо воспроизвёл в памяти лицо Нельяфинвэ. Пламя на фоне тьмы. Это горят мёртвые деревья рядом с королевским дворцом в Альквалондэ. Майтимо смотрит в сторону дверей, теряющихся среди ажурных колонн. У ног лежит изрешеченный щит, доспех слева в пятнах крови, Нельяфинвэ одной рукой снимает шлем.
«Я не Феанаро», — звучат слова.
«Да, Нельо, ты не Феанаро. И никогда им не станешь. Никому это не под силу. Но ты — мой брат. И, даже если
бы ты не был моим родичем, какая разница? Я не позволю Морготу так поступать с эльфами! Ни с одним из нас! Нельо… Услышь меня, пожалуйста!»Финдекано закрыл глаза. Если использует осанвэ, выдаст себя. Но чары музыки действуют иначе!
Песня зазвучала в памяти — только одна из многих сотен, неожиданно напомнив о юности и первом бунте против отца.
Губы зашептали слова, и Финдекано показалось, что музыка недр сбилась с ритма.
***
— Клянусь, — с трудом шевелящимися губами шептал Майтимо, запрещая себе думать о собратьях и подбирать слова для всего, что случилось, — вечно преследовать… огнём и мечом, — эльф понимал, если пытаться анализировать или оправдать поступки родичей, станет ещё хуже, пусть даже кажется, что уже некуда, — своим гневом… любого. Будь то Вала…
Собирая по крупицам остатки сил, сын Феанаро прогонял чудовищные воспоминания о прикосновении руки Моргота к голове, невольно всплывающие при упоминании врага.
— Майя, эльф, — выдохнул, как можно ровнее, Майтимо, — или иное творение Эру…
Нет, не вспоминать! Семью… И друзей. Бывших...
— Что уже живёт или родится… позже… великое или малое, доброе или злое…
Ритмичный скрежет металла внутри горы вдруг сбился, словно столкнулись два вихря, нарушив вращение друг друга.
Or luine menel n'a
I arta laurea,
Calasse ando l'atina
Ar elen taurea.
Майтимо подумал, что голос брата ему померещился, что от боли и отчаяния уже не спасает даже Клятва, и что враг всё же сломал его окончательно, когда безразличие сородичей было продемонстрировано слишком наглядно.
«Ты думаешь, твои братья такие же, как ты. Считаешь их героями. Меряешь своей меркой. Тебя ждёт разочарование, сын великого Феанаро Куруфинвэ. Разочарование и прозрение».
— Кое завладеет или попытается завладеть… Сильмарилем, — заглушая в памяти слова врага, оказавшиеся слишком правдивыми и пророческими, прошептал Майтимо, с ужасом понимая, что усиливается ветер. — Будет хранить у себя…
Artasse — aldeon
Salquissen l'oteo,
Entasse vantar vanime
Celvar 'u n'oteo.
— Или станет препятствовать отвоевать…
Ve tulca minya n'arefinda r'a
Ar tatya — mundo, quanta henduo,
Nelya — sorno laurea menelya,
Eryar hendu calime 'uqu'etime.
— Святыню рода Феанаро Куруфинвэ… — Майтимо хотел лишь продержаться, как можно дольше, не вздрогнуть от пронизывающего холода, чтобы резкая боль, пусть неизбежная, пронзила тело хоть на мгновение позже. — Да падёт на меня вечная тьма…
Menelde l'atina
Min elen tintina.
Ta elya n'a, a Vanima,
Tennoio elya n'a!
Боль впилась в плоть, и Нельяфинвэ, стиснув зубы, застонал, невольно слушая простую, но такую дорогую сердцу мелодию, заглушившую песнь огненных недр. Спазмы свели искалеченные суставы, Феаноринг хотел дальше произносить сквозь стон слова Клятвы, но чары музыки заставили поддаться им и продолжить песню:
I mele — melima…
I faina — air’elen,
Nai tulya elenelya le
Artanna tienen.