Свет проклятых звёзд

— Это от боли, Нельо, — повторил, холодея от ужаса, Финьо.

Мёртвый взгляд чуть ожил — в нём мелькнула едва заметная тень благодарности.

Когда пузырёк опустел, сын Нолофинвэ бросил его вниз, достал флягу с водой и помогал брату пить, пока не подействовало снадобье. Майтимо начал засыпать.

Увидев, что перекошенная, покрытая заметными даже сквозь слой чёрной пыли шрамами грудная клетка стала вздыматься и опускаться равномерно, без судорог, Финдекано очень осторожно пристегнул брата к себе двумя широкими ремнями, максимально накрыв его той грязной тряпкой, что болталась на тощих плечах и когда-то, видимо, была плащом. Пришитую к бедру металлическим кольцом левую руку принц трогать не стал, чтобы случайно не причинить брату новых мук.

Убедившись, что ремни закреплены надёжно, Финьо потянулся к стальному кольцу, удерживавшему запястье Нельяфинвэ на скале.

***

Лишь прикоснувшись к металлу, Финдекано сразу понял — всё очень плохо: сталь казалась частью руки, а не оковами, повернуть в ней запястье или подлезть под кольцо не получалось, словно проклятый металл вырастал из кости. Пытаясь схватиться за браслет, чтобы разжать его, сын Нолофинвэ ощущал, как вздрагивает ладонь брата. Скрюченные холодные костлявые пальцы с отросшими ногтями, вопреки всякой логике слегка шевелились, когда их случайно задевали, вены и жилы жутко проступали сквозь прозрачную кожу.

Сталь не поддавалась. Решив попробовать выдернуть кольцо из скалы, Финдекано принялся рывками тянуть на себя оковы. Бесполезно.

Снова пытаясь разжать зачарованный металл, эльф почувствовал, как Майтимо начал вздрагивать: то ли снадобье перестало помогать, то ли Нолофинвион слишком резко дёргал и растревожил искалеченные суставы брата.

— Именем… Создателя… — зашептал, тяжело выдыхая, сын Феанаро. — Эру… приношу я Клятву… и призываю…

Финдекано потянул на себя оковы, и Майтимо сдавленно застонал.

— В свидетели моего слова… — через силу произнёс хриплый голос. — Владыку…

Новый рывок получился ещё более резким, измученное тело содрогулось.

— Финьо, — чуть слышно прошептал Феаноринг, — умоляю, хватит. Это бесполезно, видишь? — сделав глубокий вдох, полуживой пленник издал короткий стон. — Не мучай меня больше, прошу. Ты же умеешь убивать, я знаю.

Финдекано тоже знал, но делать этого не собирался. Только не сейчас! Понимая, что другого выхода нет, ненавидя себя за то, что не смог разжать оковы, Моргота — за жестокость, Нельо — за мольбу о смерти, лишающую способности трезво мыслить, а всех остальных — за то, что не помогли раньше, сын Нолофинвэ достал из поясной сумки ещё один короткий ремень.

— Финьо, — снова прошептал сквозь стон Майтимо, — давай же. Один удар… Пожалуйста!

«Как заставить его замолчать?!» — мысленно воскликнул Финдекано.

Ответ пришёл неожиданно, когда вдруг чудовищная музыка, доносившаяся из-под земли, заиграла громче.

Очень медленно и осторожно стягивая прикованную руку брата ремнём выше кисти, Нолофинвион тихо запел, словно убаюкивая ребёнка:

— Под небом голубым

Есть город золотой

С прозрачными воротами

И яркою звездой.

Майтимо замолчал, дыхание стало ровнее.

— А в городе том сад:

Всё травы да цветы,

Гуляют там животные

Неведомой красы.

Ремень затянулся на руке, пережав вздувшиеся вены.

— А в небе голубом

Горит одна звезда.

Она твоя, о брат мой,

Она твоя всегда.

Финдекано, продолжая напевать, очень медленно и бесшумно вытащил из ножен короткий тонкий меч. Идеально заточенный.

Кто любит, тот любим.

Кто светел, тот и свят.

Пускай ведёт звезда тебя

Дорогой в дивный сад.

Взмах, удар, брызнула кровь, и рука Майтимо, неестественно вывернувшись, упала. Кисть осталась на прежнем месте, прикованная к скале, пальцы, подрагивая, медленно опустились.

Сын Феанаро замер. Отчаянно надеясь, что Нельо не умер, принц бросил меч вниз, неосознанно проверил страховку и начал спускаться так быстро, как только мог.

Нельяфинвэ застонал: сначала тихо, а потом, дрожа всё сильнее, бывший пленник Моргота начал прерывисто вскрикивать, громко и судорожно втягивая воздух.

— Держись, Нельо! — слова Финдекано прозвучали приказом броситься в бой. — Держись! Ты справишься! Ты сможешь!

Не помня, как оказался на земле, сын Нолофинвэ сорвал с себя канат, бросив его болтаться на скале, побежал к телеге, как мог быстро, оставляя кровавый след и уже не заботясь об осторожности, думая только об одном — скорее уложить в неё задыхающегося от боли Майтимо, перевязать обрубок руки, дать ещё эликсиры. И быстрее довезти к знахарям!

***

Около валуна ждали двое сопровождавших эльфов, где остальные — Нолофинвиону было совершенно наплевать. Разорвав ремни, которыми пристегнул к себе брата, Нолдо осторожно положил лишившегося чувств искалеченного эльфа на одеяла и крикнул собратьям, на чьих лицах при виде сына Феанаро застыл ужас, быстрее ехать.

Сев вместе с травником рядом с братом, который, даже лёжа без сознания, изогнулся влево, а правая рука не опускалась, Финдекано, вытирая влажным полотенцем грязь с его лица, цепляясь тканью за медный венец, вставленный под кожу головы, увидел, как под глазами Майтимо проступает чернота, лоб и губы синеют, а дыхание становится совсем слабым.

«Я не довезу Нельо до его братьев, — пришло горькое понимание, — слишком далеко».

— Тирьо! — крикнул управляющему телегой эльфу Финдекано. — К моему отцу! Быстро! Едем в лагерь Нолофинвэ!

Примечание к части Песня "Под небом голубым"

Перевод на русский — Б.Г.,

на эльфийский — M' Aquillius – Маний Аквилий Arthoron

Награда за подвиги

— Я буду ждать тебя, слышишь? — произнесла пламенноволосая девочка, зажигая свечу.

— Не надо.

— Я сама решу, ждать или нет, ясно? Во мне кровь Феанаро! Я буду любить того, кого захочу.

— Я не стою твоей любви, принцесса.

— Никто не ст'oит. И что же, мне никогда никого не любить? Вот, — девочка протянула свечу, — это тебе. Когда она догорит, вспомни обо мне, и знай, что моя любовь вечна, в отличие от огонька на фитиле. Я буду ждать.

Образ эльфийки исчез, остался лишь крошечный огарок в ладони. Воск вдруг растёкся, почерневшая нить упала, пламя погасло, воспарив к небу тонкой исчезающей ленточкой дыма.

***

Глорфиндел проснулся. Воин не собирался спать, сидя над картами, но усталость взяла своё. Стянутая плоть на боку неприятно зудела, однако эльф думал сейчас о другом: он знал, к чему был сон, и, встав от стола, посмотрел на лежавшего у очага лиса Питьо. Можно было подумать, что четвероногий приятель просто спит, только сердце обмануть невозможно.