Свет проклятых звёзд

— Голфин! — захохотал торговец, назвав всё более приживавшееся в народе имя верховного нолдорана.

Эльф постарался не выдать беспокойства. С другой стороны, чего ему бояться? Никто его жену активно не искал, иначе он бы уже знал об этом. Но что тогда нужно её венценосному родителю?

— Голфин всюду разослал своих в рот смотрящих, потому что внезапно захотел повоевать. С Морготом.

Эол заулыбался, с души свалилась скала, едва ли не превосходившая размером Таникветиль.

— Вот и нам смешно! — по-своему понял реакцию друга-кхулума торговец. — Дело было так: Голфин побоялся своих гонцов напрямую в Таргелион слать, передал распоряжения через послов Корабела. Те сразу сказали, что сами не при делах, воевать не собираются, но раз попросили вот эти бумажки отвезти, задание выполнили, а дальше уже дело пограничной стражи — сразу это всё сжечь или всё-таки Тханэ Карантиру показать. Голодрим дружно посмеялись, а мимо как раз мой братишка проезжал, и ему тоже сказали письма в Ногрод и Белегост передать, чтобы Кхазад за оружие брались. А братишка у меня смекалистый, он и давай выяснять, что да как. Смекаешь же, сколько на затее Голфина заработать можно? Если Телхара прижать, пригрозить ему хорошенько, чтоб со своей халтурой не лез, наши ногродские оружейники бы озолотились! Из серебряных шахт бы повылазили даже! Мы уже прикинули, как можно цены за перевозку поднять, ну, сам понимаешь. По весу груза, хранению в пути, риски там всякие. А корабеловы родичи с нами выпили и разоткровенничались, мол, нечем Голфину платить. Вроде как плохи у него дела совсем, сырьё некачественное, урожаи никто не покупает, ткани там… Плохие у него товары, никто с ним не торгует давно. Это мы знали, но думали, что он сам по себе, без нас неплохо поживает, а вон оно что! Оказалось, столь велики его верховно-королевский авторитет и всенародная любовь, что не может Голфин свою армию в бой послать, потому что его головушку коронованную тогда охранять некому станет. Либо самому на войну бежать, чего он, конечно, делать не желает. Соответственно, армия должна быть собрана из соседских войск, но никто ему помогать не собирается. Можно было бы купить армию, но вот беда — не на что. Ха-ха!

— А что Оссирианд? — спросил Эол, представляя, как брат на публику рассуждал словами жены о том, что Дориат воевать не хочет в принципе, и по зову братоубийц в частности.

— А что Оссирианд? — Тори выпил сразу половину кружки. — Они говорят, что восток стерегут и себя. Им чужаки безразличны, а Моргот в их леса не суётся.

— Это пока, — эльф только сейчас заметил, что так и не пригубил угощение.

— Ты что, с Голфином заодно? — напряжённо рассмеялся гномий торговец.

— Я? С Голодрим?!

— Ладно, не кипятись, я пошутил.

— Другое дело, — Эол выпил, критически оценил вяленое мясо. — Ярмарка у тебя когда?

— Суровая зима была, — вздохнула жена Тори, — не думаю, что есть смысл раньше осени большие гулянья устраивать.

Брат Тингола кивнул, выпил ещё:

— Хорошая медовуха. Коли так дела обстоят, оставлю тебе записи. Много записей. Если явятся дружки Телхара, продай им, скажи, что я не в курсе. Продай дорого, прибыль поделим. А я домой поеду — жену давно не видел. В следующий раз с сыном в гости загляну.

Тори рассмеялся:

— А ты красавчик, кхулум! Я знал, что кинешь эту жабу надутую! Так ему и надо! Надеюсь, у него печка взорвётся от твоих составов.

С довольной ухмылкой кивнув, Эол поблагодарил торговца за помощь и пошёл обратно в подземную часть города, чтобы начать собираться в дорогу. Главное, как следует подготовиться ко встрече с женой.

Примечание к части Во второй половине главы то, из-за чего убирают лайки и добавляют в сборники "Редкостная гадость". Те, кому такое не нравится, читайте и обсуждайте ;) До чего не снизойдёт хозяин

— Хозяин вернулся!

Слова прозвучали сначала где-то далеко, потом ближе, а потом…

— Он не побежит к тебе сразу, — язвительно сообщила жене своего господина служанка, которую Ириссэ не видела очень давно. — У тебя есть время подготовиться.

Супруга-пленница вздрогнула. Она буквально слышала оскорбления, которые не произнесла вслух завидовавшая непонятно чему женщина, но именно эта бессмысленная злоба придала сил, и пришло осмысление, что за прошедшее время счастливой разлуки с похитителем не удалось сделать ничего для своего освобождения: Ириссэ не подружилась со слугами, не переманила их на свою сторону, хоть и намекала на королевское вознаграждение за помощь, но страх перед гневом господина оказался слишком силён; не смогла усыпить бдительность своих тюремщиков и разведать пути бегства из подземелья, не вышло даже завоевать достаточное доверие, чтобы получить позволение что-либо себе готовить — конечно, ведь неблагодарная змея обязательно отравит или опоит колдовским зельем всех жителей дома Эола!

А сын был ещё слишком мал и не мог постоять за мать, к тому же он был уверен благодаря рассказам слуг, что папа хороший.

Слова Ириссэ о злом опасном родителе ребёнка пугали, он начинал плакать, и тут же появлялись добрые дяди, которые говорили только хорошее, играли с мальчиком и угощали сладким. Чтобы не лишиться возможности видеть сына, пленнице-жене пришлось перестать «обижать» наследника хозяина дома.

— Мама! Ты плачешь? Почему?

Голосок сына встряхнул, Ириссэ начала судорожно вытирать слёзы, осознала, что лежит в постели, растрёпанная, в сорочке, книга, которая рядом, открыта на этой странице уже несколько дней…

— Всё хорошо, Майрил. Просто… папа приехал. Я от радости. Плачу.

***

Эльфийка вошла в мастерскую и, закрыв за собой дверь, остановилась.

— Соврёшь — отрежу кончик уха, — без малейшей тени фальши произнёс Эол, многозначительно рассматривая небольшие кусачки, зажатые в напряжённой руке. — Станешь притворяться — лишишься части соска. Умолчишь о чём-либо — укорочу оборочку между ног.

Сероволосая служанка покорно и радостно кивнула, мимолётным движением сбросила платье под ноги.

— Я ведь угрожал тебе, — хозяин дома посмотрел в серо-зелёные глаза с коричневой окоёмкой. — Тебе от этого весело?

— Меня пугает вопрос, — эльфийка в одно мгновение оказалась на коленях около сидевшего за столом господина, — пугает, что сомневаешься во мне! А угрозы не были угрозами, ведь я не собиралась врать.

— Но ты не договариваешь.

Серо-зелёные глаза в страхе расширились, метнулись к инструменту.

— Говори: что ты почувствовала, когда я позвал тебя, когда начал угрожать.

Служанка погладила бёдра Эола, любуясь, как переливаются штаны из тонкой тёмно-коричневой кожи с похожими на паутинку потёртостями.

— Я была счастлива, что господин решил уделить внимание мне, а не своей жене. А потом просто слушала приказы, уверенная, что мне нечего опасаться.

— Просто счастлива? А как же остальные чувства? Тёмные, злые, которые и приносят настоящее наслаждение?

Серо-зелёные глаза загорелись, однако в них отразилась тревога.

— Да, были другие чувства, но мне страшно…

Взгляд упал на кусачки, и эльфийка поняла, что боль от увечий всё же пугает сильнее, чем нелицеприятная откровенность. Эол одобрительно кивнул, мол, в правильном направлении смотришь.

— Я радовалась, что господин хочет меня, а не других, особенно, жену. Я завидую ей, хочу быть на её месте, надеюсь, что однажды стану супругой, а не прислугой, я ревную и не понимаю, за что господин любит эту женщину, которая совсем не ценит его внимание!

— Ты почувствовала себя победительницей?

— Да.

Эол отложил кусачки, осмотрел стол, заваленный чертежами и заготовками, которые лежали здесь уже не один год — всё время его отсутствия. С них смахивали пыль, но не двигали с места.

— Ложись в кровать.

Эльфийка подчинилась. Постель была узкой и жёсткой — служила для короткого редкого отдыха, если мастер не хотел прерывать какую-либо увлекательную работу, но короткий сон всё же требовался.

— Что ты чувствуешь, оказавшись не в той же кровати, где я провожу время с женой?