Свет в конце Бродвея

Сомнения и тревога терзала Ингу. Она была готова отдать своего старого поклонника в чужие руки, но при условии, что это будут добрые и надежные руки. И что они – эти руки – будут хорошо обращаться с Ваней.

«Потому что он этого заслуживает. А если бы я хотела, чтобы он был несчастлив, то я и сама давно бы вышла за него замуж».

И уже засыпая, Инга твердо пообещала самой себе, что до своего возращения в город она должна сделать две вещи. Первое – найти злого шутника, сделавшего Алену такой истеричной и склонной к припадкам. И второе – она должна твердо убедиться в том, что Нюша – это та самая женщина, которую ждал Ваня всю свою жизнь. И только в том случае, если это так и никак иначе, Ваню можно отдавать этой юной глупышке.

Но пока кое-что в Нюше упорно настораживало Ингу. Она безуспешно твердила самой себе, что это говорит в ней ревность. Но чувство тревоги все равно не утихало. И причина тому имелась. Когда они с Аленой сегодня вечером, уже уезжая, хотели найти Нюшу, чтобы попрощаться с девушкой, то им это не удалось, как они ни старались.

Однако Нюша сама их нашла некоторое время спустя. Она сказала подругам, что ходила прогуляться и развеяться, что ей хотелось побыть в одиночестве, чтобы обдумать трагедию, случившуюся у нее на празднике. Вот только это не могло быть правдой. Потому что если Нюша и переоделась, сменила свое роскошное вечернее платье на куда более демократичную футболку поло и полотняные брючки, то сменить обувь ей то ли не пришло в голову, то ли не нашлось под рукой более подходящей обувки.

Да и выбраться из дома Нюша явно постаралась тайком.

Ведь если дверь в ее комнату была закрыта изнутри, значит, девчонка выпрыгнула в окно.

В принципе это было возможно. Но свои бальные туфли Нюша не сменила. А они были хоть и на низком каблучке, но зато сшиты из нежнейшей замши, по цвету напоминающей сливочное мороженое с каплей клубничного сока. Светло-розовые замшевые туфельки, усыпанные жемчугом, были ослепительно хороши, прибавить больше просто нечего. Но они нипочем не выдержали бы прогулки по окрестностям Ваниного дома.

«На них обязательно бы остались следы пыли и другой грязи. А они были новехонькие, как в тот момент, когда Нюша достала их из коробки».

Такое могло произойти, если бы Нюша провела в этих туфельках несколько часов на празднике. В доме было чисто. В саду все площадки и дорожки выложены плиткой, которая также тщательно вымыта перед приходом гостей. Но за воротами дома была обычная грунтовая дорога. И если бы Нюша погуляла по ней, то туфельки обязательно бы покрылись густым слоем пыли.

Значит, она либо никуда не ходила, забилась в уголок, поревела там, а потом пошла мириться. Либо… Либо ее кто-то покатал на машине. Но до самого дома не поехал, высадил девчонку метров за сто, которые она и прошла, не успев толком запачкаться.

Но и то, и другое наталкивало на мысль о том, что Нюша далеко не всегда говорит одну только правду и ничего, кроме правды. И это последнее обстоятельство настораживало Ингу сильнее всего.

Одно дело – жениться на юной честной и чистой девушке, способной украсить собой жизнь пожилого мужчины или даже скрасить своим присутствием его последние минуты. И совсем другое – если достойный, хоть и немолодой уже, мужчина пойдет на поводу своих чувств и женится на молоденькой врушке. В этом случае остатку его жизни никак нельзя будет позавидовать. А Инге почему-то обязательно хотелось, чтобы Ваня был счастлив. Пусть она и не любила его так, как следовало бы, но она всегда сознавала, что Ваня хороший человек и достоин самого искреннего отношения.

И еще одно обстоятельство никак не давало Инге покоя. Нюша была совсем невелика ростом. Ванин же рост, наоборот, приближался к двум метрам. Однако Нюша все равно предпочла надеть туфли на низком каблуке. Почему? Инга долго ломала голову над этим, в общем-то, незначительным фактом, но так и не смогла придумать ему подходящего оправдания. А между тем туфли на каблуках для молодой девушки – это вещь совершенно незаменимая. Можно легко обойтись без нарядного платья или дорогой сумочки, но отказаться от туфелек на каблуках совершенно невозможно.

Глава 7

Инга думала об этих проклятых туфлях всю ночь. И даже за завтраком тоже думала. И поедая овсянку, которая была неизменной составляющей любого завтрака в доме Василия Петровича, Инга так глубоко задумалась, что даже произнесла вслух:

– Разве что она хотела, чтобы Ваня смотрел на нее как на маленькую девочку.

– О чем ты говоришь? – удивилась Алена.

– Туфли. Туфли Нюши. Я всю ночь думала о них.

– И что с ними не так?

– Они были на низком каблуке.

Но Алена не усмотрела в этом факте ничего сверхъестественного.

– Ну и что? Может быть, у нее болят ноги. У меня, например, вот после вчерашнего ноги гудели всю ночь.

У Инги тоже побаливали икры, но она предпочла умолчать об этом факте. И лишь сказала:

– Но ты-то нацепила десятисантиметровые каблуки.

– В них было целых двенадцать сантиметров, – с удовольствием облизывая ложку из-под земляничного варенья, поправила ее Алена.

– Вот видишь. Даже мы с тобой предпочли каблуки. И я никак не могу найти причины, чтобы нормальная девятнадцатилетняя девушка надела вместо каблуков обувь на почти плоской подошве. Разве что из желания быть одного роста со своим мужчиной.

– Да, – тут же откликнулась Алена, – а помнишь нашу Таньку Федосееву? Угораздило же ее выйти замуж за парня, который был ниже ее на две головы! Всю жизнь в результате протопала на плоской подошве.

– И на всех их супружеских фотографиях один из них обязательно сидит или лежит.

– Мне кажется, он вообще предпочитал рядом с ней не ходить.

– До машины бежал первым, всегда находил причину, чтобы так поступить. То ему мотор нужно прогреть, то лобовое стекло протереть, то багажник выгрузить.

– Больное самолюбие было у этого человека, – заключила Алена. – И я очень рада, что мой Василий Петрович не из таких.

– Ты вчера была выше его на целую голову, а ему хоть бы хны.

– Да, а кстати говоря, ты не заметила, что мой Вася…

Но договорить Алена не успела. В комнате появился хмурый Ваня, а следом за ним и Нюша.

– Вот, доставил вашу сотрудницу, уж вы не ругайте ее за опоздание.

– Ваня, да когда же я ее ругала?! – возмутилась Алена, даже вскакивая со своего места. – Ты что, с ума сошел?

– Я-то не сошел, – отозвался Ваня, как-то очень странно взглянув на Алену.

Та смутилась. А Ваня, явно не желая разговаривать с хозяйкой, сухо произнес:

– Где Василий Петрович?

– Он еще не вставал.

Ваня мотнул головой:

– Ну тогда я поеду.

– Подожди, Ваня, разве ты не хочешь его подождать? Он скоро спустится, мы вместе позавтракаем, вы поговорите и…

– Благодарю, я уже позавтракал. Нюша приготовила блинчики с творогом, как я люблю, так что я сыт. И Василия Петровича ждать тоже не могу, дел полно. В город сегодня еду.