Свето-Тень

– Ирина… скажи, каково это?..

Она столь тщательно подбирала слова, а произнося - словно пробовала каждое на вкус, что я оттаяла.

– Выходить за рамки возможного? Способность перешагнуть порог условностей и видимых реалий и отличает Творца от заурядного мага. Ты различаешь потоки, можешь их направить, но вообразить то, чего никогда не существовало, то, чему нет аналогов в известном тебе мире, ты не способна. И это нормально.

Слушая меня, Леа хмурилась, между бровей то и дело проступала тонкая морщинка.

– Выходит, я ограниченная, - усмехнулась она в финале моей тирады.

– Скорее уж я - ошибка природы, - засмеялась я в ответ и потянулась за непрозрачным контейнером, который старалась никогда не выпускать из поля зрения. Открыла его, выпустив на свободу паука, который незамедлительно принялся карабкаться мне на плечо.

– Стой!
– вскрикнула я, когда Леа начала тянуться к нему.
– Вообще-то он смертельно ядовит.

– Ой, - испугалась она и отдернула руку.
– Он же и тебя может укусить.

– Может, - согласилась я.
– Но страшно не любит это делать.

Глаза девушки округлились.

– Членистоногие - существа довольно распространенные, да и окрас его навряд ли является редкостью, но сознания у них я как-то не встречала. Главное - забыть об ограничениях, расширить рамки. Любая невероятность может обрести форму, избранную тобой.

– Так просто?

– Не совсем. Сложность в том, чтобы поверить в свое создание. Безоговорочно. И тут рассудок, как правило, пасует.

Девушка конвульсивно втянула воздух, озираясь по сторонам, точно перепуганная лань. Я знала, о чем она хотела спросить, и как тяжело ей дадутся эти слова, но помогать не собиралась.

– Ирина, что у вас было с моим мужем?
– она оборвала-таки колебания. Молодец, решилась.

Время замедлило бег. Мне вспомнились тепло его дыхания, согревавшего мою обледенелую душу, вьюга, бушевавшая над нами, трепет наших сплетенных тел…

Что было у нас?.. Бессловесная искренность.

– Одиночество, - глухо выговорила я.
– Боль утраты. Доверие. Хрупкая надежда. Но больше всего было одиночества.

– Я думала… Мне казалось…

– Не думай. Я тебе не соперница.

Я лицемерка. Добрая, патетичная лицемерка…

Остальное не произнесется вслух. Правда в том, что я предала его доверие, в этой самой каюте, на этом самом месте. Он даже сидел почти так же, как Леа сейчас.

Тогда Койт позвал меня на Глацинию… Снова. А я оказалась настолько трусливой, что даже не смогла ответить: "Нет".

Правда в том, что я не могу быть ни с Койтом, ни с Флинером. И уж тем паче - с Брендоном.

Правда в том, что я умру в одиночестве.

И это случится довольно скоро.

Предвестье, что на принес на темно-лиловых крыльях Фтэрх, обличало ничтожно мало.

Но лучше бы не обличало и вовсе ничего…

Открытая галерея императорского дворца, один из верхних ярусов, изящно вытканная гардина с пушистой дымкой облаков. И нечеловеческий ужас на лице Арны, новой Леди Атир. В светлых глазах ее - отражение моих, закатившихся.

Одиночный кадр из диафильма. Финальный в трагикомедии "Ирина Калинина".

– Старейшие не могут ошибаться, так ведь?

– чрезвычайно спокойно спросила я Фтэрха. Страха нет. Он иссяк на оставшемся для меня безымянным спутнике Ишвари.

– Они не видят ничего, что могло бы оборвать эту нить. Мне жаль, Эшти.

– А как же: "Боль ее спасет мир"?

– Очевидно, тебе стоит поторопиться с его спасением.

Легко сказать, поторопиться со спасением мира…

Едва ли не в каждую ночь в мои сны приходит ффта, всегда в одном образе: она плывет в ирреально темной воде, странное тело ее отливает синевой, пока толща чернильных вод не скрывает от меня силуэт отворяющей.

И всякий раз просыпаюсь я от спазмов, сотрясающих самое нутро, будто это меня увлекали в свинцовые глубины, из которых возврата - нет.

И тогда произошло два события. Первое: криоги прекратили наступление, разом, оставив даже те позиции, на которых обладали преимуществом в расстановке сил; второе: "Странник" получил указание вернуться на Консул I. Чета Атир желала лицезреть Леди Калли.

Успеть спасти мир до прибытия на Консул уже не виделось возможным, и вместе с тем пришло облегчение.

А потом нагрянул другой сон. Тот, что однажды уже вывернул наизнанку мою душу.

Между зубчатых скал - зеленый туман. Ущелье, залитое рекой из тумана. Обрыв, и на краю его - я, с распростертыми руками-крылами, бездумная птаха перед полетом-прыжком.

Вниз. В бездну.

Колючий, безжалостный ветер, порывистыми ударами проходящийся по мне со всех сторон.

– Ты готова?

На этот раз я не задаю вопросов, их уже развеял ветер. Стоит мне лишь обернуться - и из тумана объявится высокая фигура в черном плаще. Он - предначертание, он всегда на грани видимого… Но я давно шагнула за эту грань.

– Ты готова?
– он, как и прежде, громогласен.

Я колеблюсь минуту, борясь с искусом переступить кайму обрыва.

– Да, папа.

Тяжелые, холодные ладони ложатся на мои плечи. Так и не обернувшись, я протягиваю руку, чтобы мгновенно ощутить леденящее касание металла. Не Страж передал мне его, клинок был соткан туманом…

– Он всегда был твоим.

Я не шевелюсь, наполняя память тяжестью его ладоней.

– Именно потому, что любишь, дочка.

Я кидаюсь в туман, что клубится под ногами. Ветер…

День 322.

– Карета подана, ваше превосходительство, - мрачно пробурчала я, усаживаясь в флаэрель. Пилот бросил в мою сторону удивленный взгляд, но от комментариев воздержался.

Я ухмыльнулась, влекомая невеселыми мыслями. "Спасти мир" надлежит до встречи с Арной, а встреча сия неотвратимо приближается…

– Можем мы сделать небольшой круг?
– неожиданно для себя самой обратилась я к пилоту.