Свидетель на свадьбе должен быть неженатый

– Вот это новость! – воскликнул Руслан. Герц, выгнув брови, удивлено взглянул исподлобья на Крутикова:

– Что ж ты молчал все это время, Ромео хренов?

– Хотел сделать сюрприз, ик… и, Ангелина хочет, чтобы ты Рудольф, ик… был свидетелем на свадьбе.

– Почему не я? – игриво возмутился Руслан, и голосом мультяшного Карлсона добавил: – Малыш, я же твой лучший друг.

– Не обижайся, это пожелание ик… моего любимого ангелочка, – Крутиков расточался в улыбке. – Ведь это Рудольф нас познакомил. Теперь можно пить. – С трудом осилив коньяк, он полез к Герцу обниматься. – Спасибо, брат, я тебе так благодарен. Я так сильно люблю свою Ангелину.

– Подумаешь, с соседкой познакомил, – дурашливо насупился Тарасковский, – я тебе таких королев подгоняю, а ты нос воротишь.

Вадик неловко опустился на скамью, на лице застыла глупая улыбка, голова совершала плавающие движения.

– Бадик, скажи как другу, – заговорил Руслан, подмигнув Герцу, – у вас уже был секс?

– Это грязное слово, – бессвязно выдавил Крутиков. – И, я не могу его употребить по отношению к моему ангелочку. Мы решили, что займемся любовью ик… только после свадьбы.

– Сильно, я бы так не смог, – Руслан поскреб затылок. – А ты шваб, башкирского разлива, в состоянии долго обходиться без плотских утех, если бы твоя девушка училась в Питере?

– Все зависит от чувств, – подумав, серьезно ответил Герц.

– Да уж, угораздило попасть в компанию фантазеров. Предлагаю, прямо сейчас, устроить мальчишник. На счет женского пола я подсуечусь.

– Что ты на меня смотришь, – насупился Герц. – Ты вон у жениха спрашивай.

– Бадик со своей Ангелиной совсем правильным стал – не подержит. Вот я и вопрошаю у тебя, как у самого старшего в нашей компании – ты со мной?

–Какой еще мальчишник? На баб потянула, так и скажи, – заупрямился Герц.

– И почему вы такие скучные.

– Не у всех мировоззрение формируется в районе гениталий.

– Ты что скажешь? – обратился Руслан к Эдику, уснувший за столом и только сейчас вспомянутый. – Понос тебя задери! Спит зараза. Герц, ты бы ему хоть салат под голову подложил, для мягкости.

– Вот ты и подложи, он же с тобой рядом.

– У меня еще новость, ик… – Вадик снова встал и для устойчивости оперся на плечо Герца. Поднял пластиковый стакан.

– Бадик, малыш, может, хватит на сегодня новостей? – усомнился Тарасковский. – Хорошие известия в наше время не так часты, и потому, их нужно дозировать экономно.

– Я хотел сказать тост, ик… забыл, ик… ангелочек вспоминает. Икота, икота, перейди на Федота, – расплескав половину коньяка, Вадик выпил. Грузно опустился на скамейку, и его завалило назад, Герц вовремя придержал.

Подхватив под руки обмякшие тело Крутикова, Руслан с Герцем занесли его в дом, положили в спальне на кровать Эдика.

– Хлипкая молодежь, – вернувшись за стол, сказал Руслан.

Панасов оторвал голову от стола, затуманенным взглядом обвел беседку. С трудом поднялся и тут же рухнул под скамью, стукнувшись лбом об деревянный пол.

– Ты думаешь, о чем и я? – ухмыльнувшись, спросил Руслан у Герца.

– Ага.

– Тогда не будем ему мешать, пусть спит у нас на виду. Геббельс, ты чего такой кислый?

– Да так.

– Из-за Соньки что ль?

– Наверное, и из-за нее тоже, все вкупе.

– Это у тебя отходняки от большухи.

– Возможно.

– Как у вас с ней вообще?

– Подумываю разорвать отношения, только пока не знаю, как это сделать безболезненно.

– Не понимаю тебя. Телка, вроде как, на вид приличная, и к тебе хорошо относится. Все при ней – попка, бюст и на фейс миленькая.

– Попка, фейс, – передразнил Герц. – Разве это главное. Было ли, у тебя такое: смотришь на девушку, с которой у вас отношения, и чувствуешь, что-то вроде разочарование, вперемешку со скукой? Иной раз и поговорить-то с ней не о чем. Продукты, шмотки, уборка, стирка, сын, школа – тоска.

– Куда ты раньше смотрел? Или, тебе Кюри-Склодовскую подавай? Женщина должна уметь привлекать своего мужчину, удовлетворять в плане секса. Выглядеть подобающе, уметь готовить, рожать здоровых детей. По-моему, это главное.

– Повторю твою любимую поговорку Трахтенберга: «лучше молоко в холодильнике, чем корова на кухне».

– Тебе не угодить.

– И это говорит человек, меняющий любовниц как перчатки.

– Ну, я хотя бы не заморачиваюсь о постоянных отношениях. Не лежит душа, так брось, в чем проблема?

– Не знаю, как-то стыдно перед ней. Молча уйти не могу, а сказать – язык не поворачивается.

– Никак совесть заедает?

– Вроде того. Жалко ее, но и быть с ней нет никого желания.

– Тогда и вправду расходитесь, – Тарасковский разлил коньяк. – Давай накатим, и я посмотрю, как там наш пасынок в доме почивает.

Выпили. Руслан поднялся и неровной походкой направился к дому. Герц посмотрел на серое небо белой ночи, на востоке грязной ватой серели редкие облака.

– Спит и сны видит про своего ангелочка, – вернувшись, поведал Тарасковский.

Вадик в компании был самым молодым, на пять лет младше Руслана, и на десять Герца. Старшие товарищи оберегали его, как неразумное дитя от проявлений циничной жизни. Относились к нему с братской заботой, и Вадик, в свою очередь, платил им взаимностью. Крутиков единственный ребенок обеспеченных родителей, на именины получал дорогие подарки – в нынешний день рождение его осчастливили «Короллой». Он работал инженером в нефтяной компании.

– Иногда я завидую нашему Бадику, – разлив коньяк, сказал Руслан. – Без ума от Ангелины. Чист, не испорчен, не то, что мы с тобой – я распутничаю, ты синячишь.

– Что же ты его тогда своими бабами пичкаешь, замарать хочешь?

– Не огрызайся. Проверяю, так сказать, запас прочности. Знаю, что Бадик у нас стойкий, потому и предлагаю.

– С завтрашнего дня ухожу в завязку, – очередной раз решил Герц.

Под столом заворочался Эдик, что-то жалобно проскулил во сне и свернулся калачиком. Герц из дома принес плед и накрыл Панасова.

– Не понимаю, что у тебя с ним общего, – сказал Герц, усаживаясь за стол. – Я с ним за руку брезгую здороваться, а ты живешь у него, питаешься с одной тарелки.