Свидетель по делу – кошка

Но не тут-то было! Экзорцист не пойми как оказывается рядом и хватает меня за руку, пытаясь задержать:

— Да стой ты! Нет уж! Давай все-таки будем считать, что я не зря таскаю эти записки, и у тебя и Федора тот самый уникальный случай, который один на миллион… — с жаром говорит маг, а потом опускает взгляд и… — Ой! Что это у тебя?

— Шрам. Бывший муж. Вилкой, — устало поясняю я. — Очень не хотел разводиться.

Мэйлин вскидывает на меня глаза — голубые почти до прозрачности — и, хмыкнув, бесцеремонно перехватывает за запястье. Глаза больше не щиплет, зато от абсурдности ситуации хочется нервно смеяться.

Дожили! Теперь второй гном рассматривает мои шрамы! За день! Медом им тут намазано, что ли? Определенно жаль, что эти любители истинности и меток не познакомились с моим бывшим мужем, Петькой! Тем, кто воткнул вилку мне в руку, а потом прислал посылку с отрезанной кистью бомжа!

— Сожри ржавая гидра эту проклятую Академию Сумрак! — выдает экзорцист после долгих рассматриваний, после чего отпускает мою руку и задумчиво ерошит свои и без того лохматые волосы. — А, ладно! Разберемся! А Федора я все-таки стукну за нерешительность, пусть знает!

Глава 19

Чокнутый гном-экзорцист отвязывается от меня, только когда я перестаю расстраиваться из-за Федора Ивановича и обещаю прибить Мэйлина за его участие в моей личной жизни. Вот сейчас схожу к Зургу, возьму у него свой рабочий инвентарь и стукну экзорциста ведром за то, что лезет куда не надо!

— Другое дело! — фыркает маг и принимается хрустеть пальцами. — А то расстроенные женщины меня огорчают! У них грустные эманации!

— А разве эманации не у призраков? — уточняю я.

Не столько из интереса, сколько для того, чтобы собеседник наконец отвязался со своим активным сочувствием. Такие люди меня немного пугают — даже если они и не совсем люди. То ли дело ректор! Ушел к себе и сидит спокойно, чай пьет.

— У живых тоже есть, — говорит тем временем Мэйлин. — Это не эмоции и не аура, а что-то… не знаю, как сравнить. Вроде кругов на воде. У тебя эманации добрые и любопытные, а у этой Галгалеи такие, что хочется изгнать ее побыстрее!

Экзорцист вытаскивает из кармана сюртука стеклянный шар, заглядывает туда, небрежно подбрасывает и ловит. Видимо, это уже безусловный рефлекс при упоминании Галки.

— Ну, я пойду, — робко говорю ему, и маг кивает, снова бросив подозрительный взгляд на мою руку. Сделав, видимо, какие-то из этого выводы.

Когда Мэйлин возвращается в кабинет ректора, я наконец-то вздыхаю с облегчением. Нервирует он меня все-таки. Не так, как Галка, но все же.

Вспомнив о Галке, понимаю, что мне как-то не улыбается идти сейчас в библиотеку. За несколько дней покойная Мымра успела спеться с носком

Вот уж они спелись с Гормом и его фамильяром-носком, даже почти не ругаются. Могу представить, что они мне вдвоем скажут-то!

Пойти, что ли, Зургу пожаловаться? Только на что? «Ваш чокнутый экзорцист сказал, что я могу быть истинной Федора Ивановича только в одном случае на миллион, а потом начал возмущаться, что я из-за этого расстраиваюсь»? Это даже в мыслях звучит странно! Нет, в библиотеку я не пойду. Лучше попробую осторожно поговорить с Аллет насчет возможных мотивов и алиби ректора. Но не сейчас, а чуть позже. А то его рука на моей как-то отбила у меня желание спрашивать напрямую.

Впрочем, то, что до смерти Галки никаких поползновений в мою сторону не было, скорее подтверждает версию, что Урлах-тор ни в чем не виноват. Что на момент смерти Мымры он еще был твердо уверен в том, что они истинные.

Вернувшись к себе, падаю на постель — и это посередине дня! — и, поглаживая обрадованного внезапным визитом фамильяра, Клубочка, пытаюсь восстановить цепочку событий.

' Итак. Полпятого утра. Фамильяр наслал на меня бессонницу, так что я мою пол возле ректорского кабинета, а Галка орет из-за двери:

— … не порочь имя Академии своей грязной кровью!..'

Сколько она вопила? Ну, может, минут двадцать. У них был скандал с Аминой. Потом я отвлеклась, и Галка выскочила прямо на меня.

' — Марина! Перестань лыбиться, дура! Уволю!..

Вздрагиваю и начинаю усиленно натирать мраморные полы.

Удовлетворившись моей покорностью, Мымра переключается на молоденькую преподавательницу-волколачку: высокую, стройную и суровую не по годам. Альфачку зовут Амина, лера Амина. Первые две недели я считала, что «Лера» это имя, но оказалось, что это титул, вроде «леди».

Только на эту Амину так просто не поорешь. На ценное мнение Мымры она плевала. Собственно, поэтому наша дура к ней так цепляется. Вот и сейчас визжала-визжала, а потом увидела, что девушка собралась уходить, и цап ее за руку!

— Хочешь скрыться за чужой фамилией? Не выйдет! Я сама тебя сдам и посмотрю, как твой живот вспарывают, а кишки скармливают гиенам!

— Тогда завяжется драка, и ты можешь не выжить, — скалится девушка.

Мымру перекашивает.

— Как?

— Так! — волколачка наклоняется и…

Удар! Лбом! Прямо в нос! Мымра хватается за свой любопытный шнобель и что-то пищит. Между пальцами сочится кровь, зато гиены и «нечистые альфы» в ее нецензурной речи больше не фигурируют.

Альфачка гордо проходит мимо. Потом не менее гордо разворачивается и берет у меня ведро. Одной рукой, да. Мощные у нас преподы, конечно.

— Можно? — скалится Амина.

Киваю. Пускай берет, после такого приятного глазу зрелища мне не жалко. А вот тряпку, пожалуй, я заберу, а то Мымра мне пол кровью закапает

Старательно убираю следы крови. Устала. Решаю сделать небольшой перерыв в уборке и пойти полоть розы в палисаднике, возвращаюсь к себе, наливаю чай, достаю интересный детективчик с местным магическим колоритом. В общем, перерыв затягивается аж до шести утра'.

Да, Амина тогда забрала ведро для Войнича и ушла. Мымра тоже удалилась. Я протерла пол от ее крови и пошла к себе, попить чаю, и сидела там часов до шести. Что в это время делал ректор? В коридоре я его не видела. Значит, он или вообще не ложился спать и сидел в кабинете, пока я не пришла с новостью о трагической гибели Галгалеи, либо пошел к себе позже. Либо не к себе, а скидывать Галку из окна.

Ну что ж, попробуем это выяснить.

— Придется все же сходить к Урлах-тору еще раз, Клубочек, — вполголоса говорю я фамильяру. — Бояться глупо. Пожелай мне удачи, и чтобы ректор не протягивал лапы куда не следует.