Священная земля

“Возможно, в том, что ты говоришь, есть доля правды, лучший, но только часть”, - ответил торговец тканями. “Однако то, что у меня есть, лучше того, что ты пытаешься за это выторговать”.

“И я предлагаю вам больше шелка Коан, чем восточный шелк, который я получил бы взамен”, - сказал Менедем. В Элладе шелк Коан не был экзотикой, но был дорогим. Сколько он мог бы выручить за двенадцать порций этих новых материалов… Он не знал точно, сколько, но ему очень хотелось это выяснить. “Увеличение веса в три с половиной раза не дает мне никакой прибыли”. Он сомневался даже в этом, но Закербалу не нужно было знать о его сомнениях.

“Тогда три раза”, - сказал финикиец. “Болт за болтом, шелк Коан тяжелее ткани, которая есть у меня, потому что твоя намного грубее и толще”.

Они торговались в течение следующего часа, каждый называл другого лжецом и вором. Менедему иногда нравилось сражаться с опытным противником, даже если это означало, что в итоге он получит немного меньше, чем мог бы получить в противном случае. Судя по легкой улыбке Закербала, он чувствовал то же самое. Чем ближе они подходили к сделке, тем усерднее торговались из-за крошечных фракций. Наконец, они остановились на шелке Коан за два и семнадцать тридцать секунд веса восточного шелка.

“Мой господин, тебе следовало родиться финикийцем, ибо ты расточителен как эллин”, - сказал Закербал, когда они пожали друг другу руки.

“Ты сам грозный парень, благороднейший”, - правдиво ответил Менедем. Он решил убедиться, что Закербал взвесил оба вида шелка на одних и тех же своих весах. Такой искусный торговец наверняка нашел бы способ сделать так, чтобы все возможное работало на него. Но торговец тканями даже не пытался класть один сорт на одну сковороду, а другой - на другую. Возможно, это был комплимент Менедему. Возможно, это означало, что у Закербала был какой-то другой способ обмануть. Если так, то Менедем этого не заметил.

Ноша родосца на обратном пути к Афродите была легче, чем то, что он взял с корабля, но он не возражал. На самом деле, ему хотелось взбрыкнуть. Нет, он совсем не возражал.

Я не должен был этого делать, сказал себе Соклей. Это неправильно. Если бы Менедем знал, как бы он смеялся...

Затем он посмеялся над собой. Он слишком наслаждался собой, чтобы беспокоиться о том, будет ли его кузен насмехаться над ним.

“Продолжай идти”, - сказал он, слегка задыхаясь. “Не останавливайся на достигнутом”.

“Я не собираюсь этого делать, моя дорогая”, - ответил Гекатейос из Абдеры. “Я всего лишь доставал камешек из своей сандалии. Храм Иудеи находится прямо за следующим углом вот здесь.”

должен быть на рыночной площади, продавать все, что смогу, я, подумал Соклей. Но Менедем знает, что я тоже стремился узнать о лудайоях. В одном он был уверен: его кузен не стал бы возражать, если бы он держался подальше от рыночной площади, чтобы переспать с хорошенькой женой трактирщика. Именно так Менедем развлекал бы себя в Иерусалиме. Если я найду себе развлечение в разных местах, Менедему просто придется извлечь из этого максимум пользы.

Вместе с Гекатаем Соклей завернул за последний угол. Сделав это, он остановился как вкопанный и указал. “Это храм?” - спросил он, не в силах скрыть своего разочарования.

“Боюсь, что так”, - сказал ему Гекатейос. “Не очень впечатляет, не так ли?”

“Одним словом, нет”, - сказал Соклей. Он привык к колоннадам, антаблементам, резным и раскрашенным фризам, которые отмечали священное место во всем эллинском мире. Там, где полисы были богаты, святилища строились из сверкающего мрамора. Там, где они были не такими богатыми или где поблизости не было более подходящего камня, мог служить известняк. Он даже слышал о храмах, где стволы деревьев заменяли колонны.

Финикийцы поклонялись своим богам с помощью обрядов, отличных от тех, которые использовали эллины. И все же, как Соклей видел в Сидоне, они попали под влияние эллинской архитектуры, так что спереди их святилища выглядели так же, как те, что можно найти в любом уголке эллинского мира от Сиракуз до Родоса. То же самое относилось и к другим варварам, таким как самниты, карийцы и ликийцы.

Не здесь. Увидеть этот храм в северной части Иерусалима было почти как удар по лицу: это напомнило Соклею, как далеко он был от дома. Каменная стена защищала периметр территории храма. Это была не самая сильная работа, которую Соклей когда-либо видел, но ей было далеко до самой слабой. Смеясь, он сказал: “Я думал, это часть цитадели”.

“О, нет, лучшая”. Гекатай из Абдеры вскинул голову и указал на северо-запад, в сторону возвышенности. “Там есть цитадель, окружающая дворец губернатора”.

Соклей вытянул шею. “Я вижу. Это хорошо расположено. В любой битве, которая вспыхнет между губернатором и иудаистами, у губернатора и его здешнего гарнизона будет преимущество местности ”.

“Э-э...да”. Гекатай опустил голову. “Я не думал об этом в таких терминах, но ты совершенно прав. Дворец, конечно, восходит к персидским временам, так что Великие цари, должно быть, уже тогда нервничали из-за неприятностей со стороны Иудеев. Интересный момент.”

“Это так, не так ли?” Сказал Соклей. “Сколько лет храму?”

“Он тоже был построен во времена Персии”, - ответил Гекатей. “Но предполагается, что он находится на том месте, где стоял более старый храм до того, как Иерусалим был разграблен”. Он с сожалением пожал плечами. “История в этих краях в значительной степени размыта до времен персов, если только вы не хотите верить во все безумные басни о царице Семирамиде и прочую подобную нелепость”.

“Их трудно проглотить, не так ли?” Соклей согласился. “Трудно найти какой-либо реальный смысл в истории, когда пытаешься исследовать слишком далекие времена, чтобы задавать вопросы людям, повлиявшим на ход событий”.

“Именно так. Именно так”, - сказал Гекатай. “Ты понимаешь , как эти вещи работают, не так ли?”

“Я стараюсь”. Соклей понял, что пожилой человек принял его за торговца и не более того. С некоторой резкостью он сказал: “Возможно, мне придется покупать и продавать, чтобы заработать на жизнь, о изумительный, но из-за этого я не невежественный человек. Я учился в Ликейоне в Афинах у великого Теофраста. Возможно, мне не посчастливится учиться полный рабочий день, - взгляд, который он послал своему спутнику, был откровенно ревнивым” - но я делаю то, что могу, за то время, которое у меня есть.

Гекатейос из Абдеры пару раз кашлянул и покраснел, как скромный юноша, впервые услышавший похвалу от своих поклонников. “Прошу прощения, моя дорогая. Пожалуйста, поверьте мне, когда я говорю вам, что я не хотел вас обидеть ”.

“О, я верю тебе”. Проблема была не в этом. Проблема заключалась во всех предположениях, которые делал Гекатей. Соклей не знал, что с ними делать. Он сомневался, что мог что-то с ними сделать. Гекатай, очевидно, был джентльменом из привилегированной семьи. Как и любой, кому не приходилось марать руки, он свысока смотрел на мужчин, которые это делали. Он был вежлив по этому поводу; Соклей встречал много калоев к'агатоев, которые таковыми не были. Но предубеждение осталось. Со вздохом Соклей сказал: “Давайте продолжим путь к храму, хорошо?”