Священная земля

“Я не знаю, действительно ли они враждебны к иностранцам или просто хотят, чтобы их оставили в покое”, - сказал Соклей. “Они совсем не плохо обращались со мной. Они просто не хотят, чтобы я пытался рассказать им о том, как мы, эллины, живем ”.

“Ну, если это само по себе не делает их враждебными к иностранцам, я не знаю, что могло бы”, - сказал Гекатейос.

Соклей нахмурился. Ему показалось, что он увидел логический изъян в аргументации другого человека, но на этот раз он пропустил это мимо ушей. Гекатай из Абдеры изучил иудаистов более тщательно, чем он сам, - изучил их так, как ему хотелось бы, на самом деле. “Теперь, когда ты узнал все эти вещи, я надеюсь, ты запишешь их, чтобы другие эллины могли воспользоваться твоими расспросами”, - сказал Соклей.

“Я намерен это сделать, когда вернусь в Александрию”, - ответил Гекатей. “Я хочу, чтобы мое имя жило вечно”.

“Я понимаю”, - сказал Соклей и вздохнул. Ты тоже должен когда-нибудь написать, сказал он себе, или кто вспомнит о тебе, когда тебя не станет? Он снова вздохнул, задаваясь вопросом, найдет ли он когда-нибудь время.

8

“Привет”, - сказал Эмаштарт, когда Менедем вышел из своей спальни, чтобы начать новый день. “Как дела?” - продолжила жена трактирщика на своем ломаном греческом. “Ты хорошо выспался?”

“Да, спасибо, я достаточно хорошо выспался”, - ответил Менедем, зевая. Он почесался. Вне всякого сомнения, в комнате были жучки. Он не видел смысла жаловаться на это. В какой комнате в гостинице этого не было? О, чистый случай случался время от времени, но вам должно было повезти.

Эмаштарт месила тесто на столешнице. Она оторвалась от работы с лукавой улыбкой. “Ты не один, чтобы спать в одиночестве?”

“Я в порядке, спасибо”, - сказал Менедем. Она уже прибегала к этому способу раньше. Ее попытки соблазнения были бы забавными, если бы они не были такими грустными - и такими раздражающими. Это месть Соклея мне, подумал Менедем. Вот женщина, которую я не хочу и никогда не хотел бы, и о чем она заботится? Прелюбодеяние, и ничего больше, кроме.

Она тоже не скрывала этого. “Ты лучше спишь, когда рядом с тобой женщина. Женщина утомляет вас всех, не так ли?”

“Я очень устаю к концу дня, поверь мне”, - ответил Менедем.

“Когда-то давно я славилась красотой. Мужчины сражались за меня по всему Сидону”, - сказала жена трактирщика.

Менедем чуть не спросил ее, было ли это во времена правления Александра или его отца, Филиппа Македонского. Александр был мертв уже пятнадцать лет, Филипп - почти тридцать. Будь Менедем всего на несколько лет моложе, на несколько лет грубее, он бы сам это сделал. Но Эмаштарт, вероятно, не понял бы его. И, если бы она это сделала, ее бы оскорбили. От нее и так достаточно проблем, подумала родианка и промолчала.

Когда, как обычно, он отказался клюнуть на ее наживку, она послала ему ядовитый взгляд. Замесив тесто сильнее, чем ей действительно было нужно, она спросила: “Это правда, что они говорят об эллинах?”

“Я не знаю”, - невинно ответил Менедем, хотя он довольно хорошо представлял, что будет дальше. “Что они говорят об эллинах?”

Эмаштарт снова уставилась на него. Возможно, она надеялась, что он поможет. Но когда он этого не сделал, она не постеснялась высказать свое мнение: “Говорят, эллины скорее подставят мужскую задницу, чем женскую киску”.

“Неужели они?” Воскликнул Менедем, как будто никогда раньше не слышал о подобном. “Ну, если бы мы делали это все время, через некоторое время эллинов бы больше не было, не так ли?” Он подождал, чтобы выяснить, поняла ли она. Когда он увидел, что она это сделала, он одарил ее своей самой милой, очаровательной улыбкой. “Добрый день”, - сказал он и вышел из гостиницы.

Позади него жена трактирщика сказала несколько слов по-арамейски. Менедем не понял ни слова из них, но они звучали едко. Ему было интересно, что бы сказал о них Соклей. Через мгновение он вскинул голову. Не знать, возможно, было бы лучше.

“Жалкая старая шлюха”, - пробормотал он. “Почему ее муж не заботится о ней?” Минутное раздумье подсказало ему пару возможных ответов. Возможно, Седек-ятон боялся своей жены. Или, может быть, он тоже не хотел ее, и ему было все равно, что она делала. Что ж, он может пойти и повыть, подумал Менедем. Он поспешил к "Афродите . В эти дни он жалел, что не остался на борту торговой галеры, а снял комнату в Сидоне. Это было бы менее комфортно, но принесло бы ему больше душевного спокойствия.

“Привет!” - крикнул Диокл, когда Менедем подошел к причалу. Гребец остался на борту "Афродиты ". Время от времени он совершал вылазку в Сидон за вином или дружелюбной женщиной. В остальном он, казалось, был доволен тем, что обходился без крыши над головой и матраса под собой. Действительно, он сохранил свою обычную привычку спать сидя на скамье гребца и прислоняясь для опоры к обшивке корабля. Думая об этом, Менедем не так уж сильно возражал против жены трактирщика.

“Приветствуй себя”, - сказал он. “Как здесь дела?”

“Терпимо, шкипер, терпимо”, - ответил Диокл. “Ты вышел раньше обычного, не так ли?”

“Работа не ждет”, - сказал Менедем. Он не всегда придерживался такой позиции. Но ему понадобилось бы гораздо более приятное развлечение, чем жена трактирщика, чтобы заставить работу подождать. Он продолжал: “Один из эллинов из гарнизона Антигона дал мне имя здешнего торговца, который торгует хорошей тканью. Я собираюсь отнести ему немного нашего шелка Коан, посмотреть, что это принесет в эту часть мира ”.

“По-моему, звучит неплохо, шкипер”, - сказал келевстес. “Мы далеко от Коса, это точно, поэтому шелк не будет поступать сюда каждый день, особенно когда он не проходит через четырнадцать посредников. Вы должны получить хорошую цену”.

“Я надеюсь на это”. Менедем спрятал улыбку. На родосском корабле каждый мог со знанием дела говорить о торговле.

“Этот сидонянин знает какой-нибудь греческий?” Спросил Диокл - еще одно уместное соображение, когда Соклей направлялся в Энгеди.

“Тот солдат сказал, что да”, - ответил Менедем. “Сказал, что у него много дел с эллинами, так что ему пришлось учиться”.

“Хорошо”. Гребец склонил голову. “Тогда да пребудет с тобой удача”.

“Спасибо”. Менедем порылся в грузе, жалея, что не заставил Соклея оставить ему более полный манифест. Однако через некоторое время он нашел мешки из промасленной кожи, которые защищали рулоны шелка от морской воды. Они, конечно, не были тяжелыми. Он перекинул три из них через плечо и направился к дому торговца тканями.