Святые Спиркреста

Закари впервые выглядит искренне удивленным.

— Что? Я думал, что русский — его родной язык.

Я качаю головой. — Нет, украинский.

— Я даже не знал, что он там был.

— Он там вырос. — Я слегка наклоняюсь к Закари. — Разве вы не лучшие друзья? Разве вы не должны это знать?

Он вздыхает и опускает голову на руку, которая все еще опирается на деревянную перегородку на столе.

— Да, должен. Но Яков не очень разговорчив. Он держит свои карты близко к груди. — Он поднимает голову и бросает на меня обвиняющий взгляд. — Прямо как ты.

— Карты, Закари? — Я слабо улыбаюсь. — Ты же знаешь, что я предпочитаю шахматы.

— Шахматные фигуры не хранят секретов — у них нет тайны. Ты всегда знаешь, куда они могут пойти и где окажутся. — Он ухмыляется. — Если бы с тобой все было так просто.

— Не будь таким драматичным. — Я машу ему рукой. — Ты нашел меня здесь, не так ли?

— Да, я нашел тебя здесь, где надеялся столкнуть тебя лицом к лицу и заставить передумать и изучать философию вместе со мной. И вот ты здесь, ведешь себя как дикая карта и говоришь, что вместо этого будешь изучать русский — предмет, в котором, как ты прекрасно знаешь, я не в состоянии с тобой конкурировать.

Его тон игривый, поэтому я тоже сохраняю игривость.

— Зачем я тебе вообще там нужен? Разве ты не можешь изучать философию в одиночку, без конкурентов? Или ты боишься, что станешь ленивым и самодовольным, если меня не будет рядом?

— Каждому мечу нужен точильный камень, — говорит он.

Я сужаю глаза. — А в этой милой метафоре меч — это…?

У него хватает смелости улыбнуться. — Мой интеллект, конечно же. А ты — камень, который я использую для его заточки.

— Вот как? — усмехаюсь я. — А что, если ты ошибаешься, Закари? Что, если мой интеллект — это тоже меч, и все, что ты делал последние несколько лет, — это затачивал свое лезвие о мое?

Он наклоняет голову и одаривает меня медленной, заманчивой улыбкой.

— Полагаю, мы узнаем это в конце года.

— Не в этот раз.

Он приподнимает вопросительную бровь.

— Это первый год A-levels — никаких формальных экзаменов, — говорю я ему. — Это значит, что не будет списка результатов. Впервые нам не придется видеть наши имена рядом друг с другом в верхней части таблиц.

Ленивое золото медленно садящегося солнца блестит в глазах Закари, который улыбается даже тогда, когда его рот не улыбается.

— Какая жалость, — пробормотал он. — Это было горько-сладкое зрелище, но я всегда считал, что наши имена хорошо смотрятся рядом друг с другом.

Глава 15 Идеальные параллели

Теодора

Начиная с двенадцатого года обучения, я испытала одновременно и облегчение, и разочарование, обнаружив, что у меня всего один класс с Закари.

Облегчение — потому что присутствие Закари отвлекает, усложняет жизнь, и с каждым годом игнорировать его становится все труднее. Огорчение — потому что мне будет не хватать наших разговоров, дебатов и, да, нашего соперничества. Но в основном я буду скучать по нему.

Закари не похож ни на кого другого в Спиркресте — не похож ни на кого другого, кого я когда-либо встречала. Находиться рядом с ним — все равно что находиться в присутствии какого-то невыразимого существа. Находясь рядом с ним, я испытываю то же чувство освященности, что и при входе в величественный собор или древнюю святыню.

Как оказалось, мне вовсе не нужно было волноваться.

Теперь, когда мы учимся в старшей школе, у учеников гораздо больше свободы, особенно у тех из нас, у кого влиятельные родители. Моя группа друзей — женский эквивалент группы Закари — гиперболически названные "Молодые короли", — и вместо того, чтобы редко видеться, мы встречаемся постоянно.

Вечеринки — это странное социальное обязательство. На них давит необходимость выглядеть красиво и общаться даже тогда, когда я не в настроении.

Но теперь я лучше знаю свои границы, могу выпить немного больше, и алкоголь дает мне топливо, необходимое для того, чтобы пережить долгие вечера в людных местах и тускло освещенных клубах. Алкоголь дает мне передышку от давления, от давящего одиночества, от оцепенения, которое заставляет меня чувствовать холод изнутри.

Алкоголь также позволяет стене между мной и Закари размываться и трансформироваться, становясь похожей на стекло — невидимой, но непроницаемой. Во время таких вечеринок, когда алкоголь сжигает наши запреты, мы осторожно встречаемся друг с другом посреди нейтральной ничейной территории.

— Как у тебя дела с эссе по метафизической поэзии? — Закари вступает в разговор однажды вечером в "Киприане".

Я сижу в одной из кабинок, потягиваю бокал вина и жду, когда моя голова перестанет кружиться после слишком бурных танцев с совершенно пьяной Кайаной.

Я поднимаю глаза на звук голоса Закари, который со временем стал глубже и мелодичнее. Он проскальзывает в кабинку и садится напротив меня, наполовину развалившись на темной коже изогнутого сиденья.

Он более чем слегка подвыпивший: его глаза блестят, как сахар, веки сильно опущены, а рот растянут в откровенной, открытой улыбке, демонстрирующей ослепительно белые зубы. В комнате, полной мужчин в дорогой одежде, он все еще умудряется казаться слишком одетым, но три верхние пуговицы его рубашки расстегнуты, а шея и ключицы блестят от пота.

Я делаю глоток вина и возвращаю взгляд к его лицу.

— Я еще не начала, — отвечаю я.

Его глаза светлеют.

— О? И что, трудно? Великая Теодора Дорохова, покровительница отличных оценок, в тупике?

Да, но я никогда не признаюсь в этом. Это только разочаровало бы его, если бы я это сделала.

— Никогда. Я просто откладывала это на потом.

— Почему? Ты же “мастерица поэзии”, не так ли? — он взмахнул рукой.

Я закрываю рот, чтобы скрыть улыбку. — Я не мастерица поэзии. Скорее, тайная поклонница поэзии. Я просто притаилась и любуюсь ею издалека. Но метафизическая поэзия не заставляет мое сердце биться так, как я думала.

— Я и не знал, что есть что-то, способное заставить твое сердце биться, — говорит Закари, и его ухмылка становится все более злой. — Я думал, что твое сердце из мрамора, а не из плоти и крови.

Так Закари заманивает меня на неизвестную, опасную территорию. Я игнорирую его и благополучно ухожу в сторону.

— Спасибо, Закари. — Я поднимаю свой бокал и опрокидываю его в его сторону. — Ты всегда знаешь, как сделать мне комплимент.

Он смеется. — Тебе очень легко делать комплименты.

— Правда? — Я не могу удержаться от искушения. — Тогда почему мне так легко делать комплименты?

— С чего бы начать?

Он говорит задумчивым тоном, его взгляд смел и бесстрашен. — Твой ослепительный интеллект, конечно же. Твое блестящее использование риторических приемов в спорах. Твоя изысканная красота и то, как маняще выглядит ваше тело в этом зеленом платье.

Я наклоняю голову и бросаю на него предостерегающий взгляд. — Твой флирт сегодня в отличной форме. Не стоит тратить его на меня.