Так произошло
Шрифт:
Виллоу проснулась от грохота, умудрившегося вырвать ее даже из ее алкогольного беспробудного сна, едва на согнувшись от приступа рвоты из-за громких звуков, отдающихся грохотом внутри ее черепа.
Какие-то крики, и что-то еще… Дети опять кричат? Может быть Жак… Нет, неправильно… Жак… Он давно уже не появлялся… И дети, они… Винтер вроде говорила, что они переезжают… Или что-то вроде…
Перед глазами Виллоу танцевали расплывающиеся мутными образами круги, переливающиеся всеми цветами радуги — от подобного зрелища Виллоу хотелось блевать…
Или от недосыпа. Или от похмелья. Или от запаха. Или от чего угодно.
Грохот за стенами ее комнаты
Виллоу тошнило, так что, не обращая внимания на грохот, она попыталась упасть и зарыться головой в подушку — но спустя несколько мгновений даже через наложенную на уши подушку Виллоу услышала голоса.
Дверь в ее комнату открылась с громким грохотом — врезавшаяся в стену рядом металлическая петля отдалась таким сильным звоном, что Виллоу не смогла удержать свой желудок под контролем и вывернула тот наизнанку спустя мгновение, покрывая непереваренной пищей, алкоголем и желудочным соком собственную постель.
— ОНА ЗДЕСЬ! — громкий крик заставил Виллу мотнуть мутным взглядом по сторонам, прежде чем найти… Человека… Но у Виллоу двоилось в глазах… Или их было двое… — ЛОВИ ЭТУ ТВАРЬ!
Виллоу видела резкое движение к ней, но не смогла удержать свое видение под контролем — громкие звуки и ее отвратительное состояние заставили ее зрение покрыться пеленой, после чего упасть вновь, не обращая внимания на видения перед собой — и на крики, что с яростных спустя мгновение сменились на непонимающие — и вдруг на паникующие.
Виллоу рвало, неудержимо рвало еще как минимум несколько минут… Так что к моменту, когда она все же смогла остановиться и поднять свой взгляд — представшая перед ее глазами картина разительно отличалась от ожидаемой.
В воздухе витало множество запахов — рвота, немытое тело, нестиранная одежда и… Кровь.
Виллоу моргнула, прежде чем осознать, что в комнате находилась на только она одна, но и кто-то еще.
Виллоу попыталась сосредоточить свой взгляд на фигуре перед ней, прежде чем запоздало осознать, что это не был тот, кто ворвался в ее комнату несколько минут назад. Тот был молодым парнем, фавном, а это…
— Даже я себя так никогда не запускала — а это о чем-то да говорит,- голос говорившей был однозначно женским — холодным, хриплым, насмешливым и вместе с тем почти отвращенным видом перед ней,- Ладно… Эм, мисс Шни? Эскорт прибыл — и я советую вам поторапливаться — это была только парочка осмелившихся протестующих, но гримм его знает, кто нагрянет сюда следующим.
Виллоу попыталась сконцентрировать взгляд на фигуре перед ней, прежде чем, неосознанно, вымолвить реакцию,- Рейвен… Бранвен…
— Собственной персоной,- Рейвен напротив Виллоу усмехнулась, стряхнув кровь со своего клинка на валяющееся рядом тело разорванного на части ее ударом фавна,- Заскочила на секундочку… И лучше нам поторапливаться отсюда.
Джонатан вздохнул, глядя в окно, после чего перевел взгляд на стоящую кружку кофе.
Так произошло.
Джонатан сделал глоток из той, чуть скривившись от яркого горького вкуса.
Есть ли у тебя чем ответить на эти ходы, Озпин?
Крыса номер три безнадежно отстает от лидера
Озпин смотрел, внимательно, за тем, как проносятся по улицам боевые машины пехоты и танки, несущие на себе инсигнию Гленн — доносящиеся из динамиков голоса скандировали простой набор директив, предназначенных как для мирного населения — так и
для потенциального противника, еще способного к осознанной борьбе — о необходимости не оказывать сопротивление, не провоцировать «миротворческий контингент Гленн» и о необходимости запереться сейчас в доступном им помещении, позволяя солдатам Гленн двигаться по пустым улицам, захватывая контроль над городом, минута за минутой.«Неплохо» — Озпин позволил отметить с некоторым затаенным одобрением действия Джонатана — «Действительно неплохо.»
План и действия Джонатана не были идеальны. Нельзя было даже однозначно сказать, что они были так уж хороши — у них хватало своих слабых мест.
Например само неожиданное действие Джонатана по введению войск, не важно, как именно они будут называть, «миротворческий контингент» или «сиятельная армия непобедимых завоевателей», вызовет вопросы у любого внешнего наблюдателя, будь то просто обыватель, получающий новости раз в неделю в виде пришедшего из города курьера с печатной газетой, или самый влиятельный из Советников.
Озпину было достаточно безразлично оправдание действий, как были безразличны и сами действия — мало какая вещь не могла быть оправдана спасением человечества, и Озпин неоднократно прибегал к самым различным ходам в своей вечной партии против Салем — но взгляд обычных людей не глядел на ситуацию в размере Ремнанта, в контексте исторических эпох. Взгляд обычных людея тяготел к эмпатии, к возможным «человеческим» объяснениям. Чем меньше видел человек общей картины — тем проще и примитивнее становилось его воззрение относительно чужих действий — Десятилетние планы и тайная подковерная борьба мировых игроков становились отдельными действиями, лишенными единой логической нити, планы и стратегии начинали атрибутироваться к личным качествам людей — подобное действие со стороны Джонатана не будет воспринято простым населением как «шахматным ходом в большой политической игре» — вместо этого его союзники будут видеть размытую, но красивую цель «усиления Гленн», а противники — «личную ненависть и человеческую жадность до ресурсов.»
Необходима мощная сеть пропаганды для того, чтобы контролировать миллионы людей — и хотя Гленн содержали собственные вещательные студии и поддерживало удовлетворительный уровень доверия к государству и правительству — все это держалось в первую очередь на личном авторитете Джонатана как героя и спасителя — и постепенно, день за днем, этот авторитет таял. Девять лет назад Джонатан мог, полагаясь только на народное безумие и восхищение им объявить себя королем — и спустя прошедшие годы это уже стало «нормой» этого мира. Джонатан смог укрепить заложенные в удачный момент «истины» государства, но постепенно, год за годом, его влияние ослабевало. Такова природа людей — дети, что только родились в момент, когда Джонатан Гудман был коронован королем уже посещали школу, уже начинали впервые спорить со своими родителями по поводу собственного мировосприятия. Для них «Джонатан Гудман всегда был королем» — текущие же действия в данном случае оценивались ими не как действия «героя и спасителя государства», а как «действия еще одного человека».
Прошло не двадцать лет, впрочем — поддержка Джонатана все еще сильна, но те, кто помнят ужас падения Гленн должны были быть старше двадцати пяти, минимум, в тот момент, для того, чтобы четко сохранять свою поддержку Джонатана.
Те, кто был младше тогда, представляли из себя детей, мало понимающих ситуацию, в которой они находились, или подростков, гормонально предрасположенных к искривленному восприятию реальности — для них «все по плечу», а потому действия Джонатана могли не казаться для них титаническим трудом, а лишь «неплохой работой» новоявленного короля.