Танцовщица

– И не думай! А то узнаешь, что бывает за неповиновение.

Хочу ли испытать его наказание? Я всхлипнула, начиная паниковать. Пожалуй, не стоит его злить. Кто его знает, какими способностями он обладает!

– Может, отвернётесь?

– Нет.

Я отвернулась и начала раздеваться. Ведь про то, что должна к нему лицом находиться, речи не было.

Разделась, догола.

Он встал, подошёл ко мне, развернул к себе лицом рывком за талию. Скользнул по телу беглым взглядом.

– Кожа да кости.

– Какая есть, - огрызнулась в ответ.

– Можешь дерзить, имеешь право, - ответил снисходительно.

Я покрылась мурашками. Холодно.

Его руки скользнули по груди, заставляя отчаянно краснеть. По телу разливалась волна жара. На левой груди, там, где недавно жгла метка, красовался красный ожог, в виде солнышка. Он прикоснулся к покрасневшей коже, и она засветилась и жечь перестала, зато принялась расползаться по всему телу.

Сердце же готово было выпрыгнуть из груди от волнения. Холода больше не ощущалось.

Но старик медлил и ничего не предпринимал, наблюдал лишь. Разве что руки убрал и просто смотрел на моё тело или увеличивающуюся метку.

– Что ж мне с тобой делать-то?

– Одеть?
– предложила я.

– Во что?

– В пачку.

– Нет! Пачку на голое тело не надевают. Кто там её до тебя носил? И вообще, теперь костюмы будут шиться на тебя.

Меж тем метка заполнила всё тело. И даже лицо начало светиться. А потом просто погасла, не оставив и следа на теле.

– Ладно, надевай обратно свою пачку, - снисходительно буркнул он и сел на своё место.

"Я ему безразлична, - сделала я вывод, ведь наблюдала за его мужским достоинством.
– Зачем он тогда со мной возится? Не понимаю".

– Эжен...
– начала я, одевшись.

– Так называть можете меня наедине, - вновь перешёл он на официальный тон.
– А на людях - Евгений Евгеньевич.

– Хорошо, Евгений Евгеньевич, зачем я вам? Вы ведь ко мне равнодушны.

– Я же ясно дал понять.

– Нет. Вы только что глядели на меня, и даже прикасались, но...

– А должен реагировать как отрок в период полового созревания?

Я смутилась.

– Вы хотите начать наши постельные отношения прямо в карете?

– Н-нет...
– а ведь я даже не предположила, что он может это сделать. Боялась больше просто оголиться.

– Тогда не провоцируйте меня.

– Но до того ведь держали меня на руках и даже целовали...

– Вот-вот, именно что целовал, если вы не заметили. Проявлял интерес. Разве нет? Или вы хотите сразу перейти к отношениям...

Я приложила руку к его рту, чтобы не продолжал. Но он взял меня за пальчики и отвёл руку, глядя в глаза:

– Я хочу дать вам немного времени, чтобы освоиться и перестать меня шарахаться. Если вы уже готовы, то можем...

Я прикрыла рот уже другой рукой.

Карета остановилась.

– Погодите меня здесь, дорогая, - старик встал и вышел, впуская прохладный воздух. Я же подобрала к себе на лавку ноги и сжалась в комочек.

Его не было так долго, что я успела даже задремать. А проснулась от потока воздуха и стука от захлопнувшейся двери.

– Вот!
– положили напротив меня коробку.

– Что это?

– Сама переодеться сможешь?
– и, получив кивок, добавил: - Я пока пройдусь по магазинам.

– Так мы же, вроде бы, к модистке собирались.

– В этом - нельзя!
– отрезал почти любовник.

Взял только мою левую руку, посмотрел на неё и ушёл.

С трудом, но я влезла в корсет. Просто застёгивался тот на спине. Но он был велик мне. Или я такая худая. Поэтому зашнуровала его спереди, а потом просто повернула вокруг тела. С короткими портками с рюшами я долго не понимала, что делать. Понятно, что мне. Но всё это такое большое, что с трудом удерживалось на гашнике*.

С платьем вышло сложнее. Корсет не позволял выгнуться, как следует, поэтому зашнуровала его на спине кое-как. Как же одеваются состоятельные дворянки, ведь такой гибкости не имеют.

На плечи легла дорогая меховая накидка. Влезла в те же сапоги, что выдала мне девушка в Большом театре.

Когда явился старик, я была готова.

Окинул довольным взглядом и улыбнулся.

– Давай сюда левую руку.

Спорить и спрашивать не стала, просто послушалась.

Надел золотое колечко и перстень на левую руку. На его левой руке было такое же.

– Это зачем?

– Чтобы люди вопросов не задавали. Кстати, как тебя по-отчеству?

Я задумалась, силясь вспомнить. Но даже лица отца не припомнила, да и имени тоже. Будто стёрли всё.

– Ладно, я всё понял. Тогда будешь Варварой Карловной. Ну а фамилия, раз мы женаты, то Арманд.

– А мы женаты?
– уточнила я.

– Для посторонних - да. Внебрачные связи осуждаются обществом, хотя многие развлекаются с крепостными. Но по правилам этикета девушка должна быть с компаньонкой, матерью или отцом, братом. Либо женщина в обществе сына, дочери, мужа.

– Понятно.

– Вот и отлично!

– А если кто из знакомых встретится?

– Пусть потом сплетничают, мне не жалко. А теперь пойдём к модистке.

Я вложила свою руку в его и последовала за своим... Кем? Мужчиной. Псевдо мужем.

Когда меня увидела модистка, растеклась тёплой лужицей в лести. Стало противно. А я тут же замкнулась в себе. Меня раздели вновь, чем допекли окончательно, брезгливо оглядели тело, посетовали на плоскую доску. Что-то там ещё женщина бормотала по-французски, но я таких слов не понимала. Одно разобрала: "и что он в ней нашёл!"

Но на этот вопрос я и сама ответ не знала. Мне подогнали по фигуре уже имеющийся корсет и платье, а также портки, прозванные панталонами, сняли мерки, дали выбрать несколько шляпок, перчаток и прочие мелочи и радости. Старик же пил какао и читал газету, ожидая меня.

А ещё я слышала, как модистка отзывалась о моём "муже", как об очень привлекательном и богатом человеке. Одна из её работниц сказала, что староват только, на что прлучила ответ, что не страшно. Некоторые мужчины с возрастом не теряют перцу в перечнице и даже наоборот, ей вот молодые не нравятся. Ловеласы, но как семьянины - фи.