Танцующие с тенью

Когда мы, к своему ужасу, понимаем, что в попытках раскрыть собственные таланты и способности или умение отдавать/получать любовь мы даже не приблизились к своему потенциалу, нас обычно охватывает чувство уныния и меланхолии. Если ограничить диапазон наших физических возможностей, мы почувствуем боль. В психологическом плане такая боль проявляется как меланхолия. Спустя некоторое время она становится характеристикой нашего неразвившегося внутреннего ландшафта, и мы принимаем свою чахлую жизнь как нечто само собой разумеющееся.

Если вы помните, гадкий утенок страшно расстраивался из-за того, что у него нет перьев, как у нормальной утки. Он считал свой голос неестественным, потому что не умел как следует крякать, а свое тельце — ужасно уродливым, потому что не мог ходить по-утиному. Он даже не подозревал, с какими дарами родился! И вот однажды прекрасный лебедь помог ему осознать, какими сокровищами он наделен. И тогда жизнь утенка обрела смысл, а все его недостатки превратились в достоинства. Он нашел свое уникальное место во Вселенной, и место это было гораздо более гордым и величественным, чем могла занять даже самая красивая утка. Мы все в каком-то смысле воспринимаем себя как гадких утят. Изменить эту ситуацию и прийти к такому же счастливому результату, как андерсеновский утенок, — наша задача. А для этого нужно подружиться со своей позитивной тенью.

«У тебя все время была и есть эта сила», — услышала Дороти из сказки «Волшебник из страны Оз» от помогавшей ей силы, доброй ведьмы Глинды. Глинда говорила о конечном бессознательном потенциале Дороти. В эссенциальном, сущностном плане это было правдой: девочка действительно изначально обладала теми качествами, которые так восхищали ее в волшебнике. А затем Глинда сказала: «Все, что тебе нужно сделать, — это щелкнуть каблучками». Речь идет о работе, которую Дороти нужно было выполнить самой, об экзистенциальном действии, активирующем нереализованный потенциал. В результате успешного сочетания эссенциального потенциала с экзистенциальным действием мы проявляем в себе то, что, как всегда считали, можем получить только от кого-то другого. Теперь мы знаем дорогу домой, и нам не надо никого о ней спрашивать. Мы находим в себе то, что, по словам Эмили Дикинсон, было «слишком ярким для наших немощных восторгов, великолепным сюрпризом истины».

Первооткрывателем бессознательного считают философа-неоплатоника Плотина, жившего в III веке. Он считал, что потенциалы в нас бессознательны, поскольку находятся на более высоком уровне развития, чем мы. Следовательно, дело не в их отсутствии, а лишь в том, что они пока не проявились. Желудь не есть что-то дефектное, просто он еще не стал дубом. Способность стать дубом заложена в него изначально, но для ее реализации требуются работа (надо, чтобы желудь посадили в землю и поливали его) и ее сочетание с благодатью благоприятных экологических условий.

Эссенциальный потенциал непременно должен дополняться экзистенциальной работой. Задача в том, чтобы наши усилия согласовывались с нашим потенциалом. Мы часто принижаем себя, отрицая свои возможности. Но даже при самом глубоком самоотречении в нас скрыто стремление к более высокому сознанию, в противном случае просветление и эволюция были бы невозможны. Каждый из нас идеален в той же мере, в какой велик наш неиспользованный потенциал, и столь же реален, как энергия, с которой мы стремимся его активировать. Бессознательное, по сути, означает безусловный потенциал. Я есть неограниченная возможность, которую нельзя ни создать, ни уничтожить, — подобно воображению, способному принять или создать любой образ, или подобно пустой комнате в ожидании, что ее обставят безвкусной либо элегантной мебелью.

В конечном счете жизнь — это борьба не столько с нашей неполноценностью, сколько с нашей верой в эту неполноценность. То, от чего я скрываюсь в себе, является важнейшей составляющей меня. Это мои собственные живость и веселость, ставшие пугающими и неприемлемыми. Отрекаясь от них, я отрекаюсь от своей полной идентичности. Я живу, следуя только своему невротическому эго и персоне, не признавая своего здорового эго и духовной Самости.

Например, я замечаю в себе желание обидеть кого-то в отместку за то, что он сделал мне, и теперь знаю, что во мне живет злобная мстительность. Но во мне же обязательно есть и ее позитивный двойник — ненасильственная, любящая реакция, которая тоже стремится к возмещению ущерба, но жаждет при этом взаимной трансформации и примирения. (Я верю в это потому, что понял и осознал: моя психика и все сущее являются противоположностями, дополняющими друг друга в своей безграничной целостности.) Чтобы выбрать ненасильственную реакцию, требуются усилия; мне придется вывернуть наизнанку жажду мести и найти творческие способы противостоять человеку, который причинил мне боль. Я могу рассказать ему, как мне больно. Могу попросить его признать вину и возместить нанесенный ущерб. Теперь я делаю то, что выводит меня за пределы моего эго, безоговорочно любя своего обидчика и одновременно с этим разумно и обоснованно защищая себя. А если я выбираю месть, то живу по правилам своего невротического теневого эго со всеми его жесткими ограничениями. Я делаю другому человеку то же самое, что он сделал мне. Ничего не движется и не меняется. Никакой трансформации не происходит. Но у меня есть куда более разумная альтернатива: я могу наконец обратить внимание на свою тень, попробовать приручить ее и подружиться с ней. Именно так работа с тенью ведет к духовному росту.

И эта работа не только выводит нас за пределы наших ограничений, она и сама не ограничена в своих замечательных следствиях. В мире высшей Самости хранится сокровищница образов и мудрости, которая собиралась на протяжении всей истории человечества и доступна всем и в любой момент времени. Каждый человек, достигший любого уровня сознания, вносит в нее свой ценный вклад. Каждый лучик света, проникший в нас, оказывается в этой общей сокровищнице и сияет там ярко и великолепно, как солнечный свет проникает в собор и освещает его. И каждый из нас может воспользоваться этой сокровищницей света, этой великой силой, помогающей человечеству на его пути к целостности. Когда наше эго старается подружиться со своей тенью, оно трансформируется, и эта трансформация становится его вкладом в сокровищницу благодати для всего человечества. Каждый человек вносит свой личный вклад, точно так же достигается мир. Наша индивидуальная работа имеет сверхличностный эффект; один маленький шажок человека становится гигантским скачком для человечества. Юнг говорил: «Если индивид не возрождается по-настоящему духовно, обществу это тоже не дано, ибо общество есть совокупность индивидуумов, нуждающихся в искуплении… Любой, кто нашел доступ в свое бессознательное, автоматически оказывает влияние на все свое окружение».

Таким образом, выполнение личной работы означает также выполнение работы коллективной. Сошествие Христа в ад после распятия — точная метафора того, как налаживание дружбы с тенью и индивидуация охватывают бессознательное и потерянные части нас самих и других людей. А мучительный опыт Христа в аду является метафорой решения нашего эго спуститься в бессознательное, чтобы восстановить погребенные там достойные силы — не ради себя, а ради всеобщего блага. Этим мы бросаем вызов повелителю смерти. «Мертвые для меня — это голоса, оставшиеся без ответа, неразрешенные и неискупленные… Я перестаю принадлежать только себе одному… и начинаю принадлежать всем», — писал Юнг.

Восхищение креативностью универсально, а значит, она просто не может не быть частью резервов, скрытых в каждом из нас. То, что игнорировалось и подавлялось, забывалось или скрывалось, удерживает и сдерживает наши самые творческие силы. В этой силе содержится то, что расстраивает нас и прорезается через наш трагический изъян — самоограничение. Энергия, вложенная в сокрытие или отрицание своего яркого потенциала, возможно, и направлена не в ту сторону, но от этого она не становится меньше. Благодаря креативности мы можем высвободить и перенаправить эту сбившуюся с курса энергию. Это предполагает решительный отказ от привычных реакций, от устаревших, обреченных на провал убеждений и от закоренелых привычек эго.

Огромная живая энергия таится в темных пространствах, в пробелах, в неопределенности, в необъяснимом, в загадках, которые возникают в промежутках между убеждениями и привычками. Быть творческим — значит хотеть и посетить все эти темные зоны своей психики и души, какими бы примитивными или тревожными они ни были. Утрата контакта со своей тенью ведет к утрате живой энергии. Творческий импульс — вот путь, который поможет признать правду о себе и не оказаться подавленным ею. По-настоящему креативные люди знают, как защитить и успокоить себя благодаря творческой деятельности.

ПРАКТИКА

• Сделайте свой внутренний негативный голос явным, проговорите его «партию» вслух, и вероятность, что он продолжит вами управлять, снизится. Формулируйте его фразы от второго лица, а затем выверните их наизнанку и примите решение действовать так, как если бы ваше будущее описывалось этой прямо противоположной фразой.

• Когда вы слышите, как внутренний критик упрекает, корит, стыдит или сдерживает вас, не пытайтесь заставить его замолчать. Вместо этого задействуйте активное воображение и начните диалог с ним от другого голоса, который тоже всегда есть внутри вас: голосом доброго дядюшки или тетушки, или заботливого родителя, или закадычного друга. Пусть этот поддерживающий голос, который вы помните из прошлого или можете представить благодаря жизненному опыту, отвечает внутреннему критику. Пусть он не соглашается с ним, пусть встанет на вашу защиту, будет вашим адвокатом. Это помогающая вам внутренняя сила, ответы которой вашему внутреннему критику вселяют веру в себя. Поскольку в каждом из нас содержатся пары всех противоположностей, оба этих голоса всегда внутри человека, и они равноценны. Вопрос лишь в том, чтобы услышать добрый голос, дать ему шанс занять господствующее положение. Шаманы с давних времен, входя в транс, оказывались во власти духов умерших предков, которые говорили им слова утешения; через них шаманы давали полезные советы своему племени. Это значит, что человечество имеет долгую историю доступа к исцеляющим голосам, звучащим внутри нас. Обратите внимание, как одна строка в «Сказании о старом мореходе» Сэмюэла Кольриджа сменяется другой: «А слизких тварей миллион живет, а с ними я» становится «Святой мой пожалел меня, я стал благословлять»^[27].