Танцующие с тенью

В первой строке стихотворения Чанлина, приведенного в начале этой книги, говорится о «пустых осенних небесах». Всадник может скакать в «бескрайние пустоши» только под пустыми небесами, то есть без каких-либо мыслей. Мысли — это страх, желание, обвинение, стыд, привязанность к результату и все прочие слои эго, созданного нашими собственными руками. Когда таких мыслей не остается, не остается ничего, кроме майндфулнес, этого всадника просветления.

Все целиком и полностью находится внутри нас… объект бесконечно великий и восхитительный: полный сокровищ, полный пространства, полный радости и потенциала. Слепому он может казаться темным, но внутри все великолепно, бесконечно в свете. Каждый человек — единственный центр и окружность этого. Томас Траэрн, англиканский мистик XVII века

Глава 6. Тень, которую мы предъявляем миру

ЗЛО И ВРАГ

Отрицать существование зла бесполезно; мы должны честно признать его и отказаться от участия в нем. Джейн Харрисон^[42]

Зло — это все то, что разрушает или нарушает нормальное течение жизни, свободу или человеческое достоинство. Зло — это теневой эгоцентризм, извлекающий выгоду из прав других людей. Можно сказать, что это посягательство на их право на жизнь, свободу и стремление к счастью. Счастье, к которому мы стремимся, выражает наши глубинные потребности, ценности, страсти и желания. Используя уже знакомые нам термины, можно сказать, что зло есть преднамеренное нарушение позитивного теневого потенциала.

Мы не рождаемся со склонностью ко злу. Наша тень так выглядит, когда ее долгое время подавляют, а затем она взрывается сознательной деятельностью. Это подавление поддерживается страхом. Мы боимся лицом к лицу столкнуться с чем-то уродливым, из-за чего мы можем потерять друзей, репутацию, одобрение окружающих или персону. Зло — это то, как выглядит страх после того, как мы долгое время подавляем свою негативную тень. Щенок, которого год держали в наморднике и с завязанными глазами в тесном загоне, вряд ли вырастет дружелюбной собакой.

Люди эссенциально, по своей сути добры. Одни человеческие мотивы и поступки благие, другие злые; некоторые задействованы и в том и в другом. Светящаяся изнутри Самость сосуществует с темной тенью точно так же, как добро и зло сосуществуют в человеческой природе. В Самости нет зла, но она с ним совпадает — так же как физические объекты не содержат теней, но точно с ними совпадают.

Мы не можем устранить и уничтожить зло; мы можем лишь признать его в себе и в мире, а затем попытаться с ним справиться. Плохая новость в том, что идеального будущего, в котором со злом будет покончено, не существует. Но есть и хорошая новость: нам уже сегодня, здесь и сейчас, доступен весь источник любви, мудрости и целительной силы. Наиполнейшая возможность для просветления присутствует здесь и сейчас, в каждый конкретный момент времени. Свободу от зла не найти на другой планете, от него не освободиться в результате приятных постепенных перемен. Зло есть неотъемлемая часть жизни и ее негативная теневая часть. Желание людей положить конец тени приводит к дуалистическим представлениям о загробной жизни: рай означает отсутствие тени, ад означает отсутствие света.

Свободы от зла не существует, но мы вольны смело встретиться с ним лицом к лицу и не играть по его правилам. Зло торжествует, когда мы присоединяемся к нему или когда меняемся из-за него к худшему. А если мы, независимо от того, как с нами обходится жизнь или люди, продолжаем любить их, торжествует не зло, а Самость. В такие моменты реально добро, а с ним и мы. В «Фаусте» Мефистофель говорит: «Я — часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо».

Зло предполагает однобокость. Оно возникает, когда один элемент психики, скажем жадность, берет верх и отталкивает в сторону другую возможность — щедрость. Зло — это то, что делает целостность недоступной. Все в мире призвано собственным ограниченным способом помогать нашей целостности. Жадность, например, может служить ей, самокорректируясь и подгоняя себя под здоровое самообеспечение. А стремление к собственной безопасности может вести к сострадательной заботе и поддержке окружающих.

В природе нет железобетонного добра или зла. Это моральные категории, качества человеческих поступков. Когда кажется, что зло вне нас, оно нами овладевает. Оно проецируется, как личная тень, и тем самым держит наши силы мертвой хваткой. В давние времена зло считалось целиком и полностью прерогативой демонов. Нечеловеческая сила зла — это точно «не я». А поскольку дружба с тенью начинается с признания себя во всех аспектах, такой настрой изначально отсекает человека от шанса на личное исцеление.

Присутствие добра устраняет зло не навсегда, а только в данный текущий момент. Наша работа — признавать добро вопреки злу, а не вместо него. И нам надо всегда быть настороже, ибо зло может в любой момент снова проявиться в нашем выборе или решении. Мы часто слышим о том, что целостность/добро торжествует над фрагментацией/злом. Яркой метафорой этой победы целостности является тема воскрешения во многих религиозных традициях. Иисус воскресает после смерти, следовательно, в нем есть то, что не может быть уничтожено, — абсолютное добро. А это, в свою очередь, значит, что и Самость нельзя уничтожить, уж точно не силами эго. Таким образом, выполняя работу, ведущую к целостности, мы не только защищаем себя от зла, но и становимся менее уязвимыми к его негативному влиянию. Должно быть, именно поэтому многие мученики с радостью встречали и приветствовали собственную смерть. Они знали, что важно не тело, над которым уже кружат стервятники, готовые разорвать и сожрать его.

Если я принимаю себя, я вижу, что во мне всегда были и есть наклонности как к добру, так и ко злу. В этом принятии я нахожу центр. Я одновременно примиряюсь с фактом зла и посвящаю себя деяниям добра. Когда я допускаю осознание, что я открыт как добродетелям, так и порокам, моя душа расширяется. И тогда я могу играть с противоположностями вместо того, чтобы пугаться их. Исцеляющая игра, которая возникает из практики сближения с тенью, делает тень нашим союзником. «От них меня укроет ночи плащ», — говорит Ромео о своих врагах. Признав и приняв ночь, пока он с любовью глядит на свет, льющийся из окна возлюбленной Джульетты, он делает тьму своим союзником.

Зло есть проявление бессознательной тени в сознательной жизни. Работая над своей негативной тенью, мы увеличиваем свободу выбора действий в повседневном существовании и становимся недостижимы для злого импульса. Никакой дьявол не заставит нас совершить зло. (Тщеславие дьявола — метафора раздувания эго.) Работа с позитивной тенью ведет к большей автономии, поскольку, выполняя ее, мы стремимся не к идеалу совершенства, а к реальности целостности, лежащей в пределах наших ограничений и нашего потенциала. Благодаря этой работе мы становимся достаточно сострадательными, чтобы опосредованно испытывать боль и чувствовать зло в мире, принимать на себя это бремя и нести личную ответственность. И именно так мы в конечном счете искупаем грехи друг друга. Сострадание — это наша позитивная тень, с которой мы подружились, направленная на негативную тень в других людях.

Мы, люди, природой запрограммированы быть ксенофобами, бежать от чужаков и цепляться за тех, кто нам знаком и понятен. А между тем мы слышим от святого Павла такие слова: «Страннолюбия не забывайте, ибо через него некоторые, не зная, оказали гостеприимство Ангелам». В сюжете героического пути герою часто помогает незнакомец или даже враг. Предубеждение делает людей врагами потому, что они чужие. Мы проецируем на них свою личную тень и даже архетипическую тень мира. Осуждение других — это способ избежать конфронтации с собственной тенью. Наши предрассудки и предубеждения делают нас чужими для самих себя. Как же нам познать себя, если мы не верим, что в нас есть все человеческое, как хорошее, так и плохое? Древний философ-неоплатоник Карпократ предложил любопытную идею: прежде чем каждая индивидуальная душа сможет освободиться от своих телесных ограничений, она должна пережить и испытать все человеческие возможности.

Заповедь Христа «возлюби врага своего» призвана отменить исходную программу нашего эго. Христос рекомендует нам объединять противоположности. Мы не должны превращать врагов в друзей, а затем любить их; мы должны любить их как врагов, сочетая любовь с антагонизмом. Безусловно, для человеческого эго с его неизменной страстью разделять и властвовать это непомерно сложная задача. Столкнувшись с ней, мифологический герой обычно обращается за советом к мудрому старцу, или находит какой-нибудь полезный амулет, или просит помощи у того или иного божества. Все это метафоры благодати, необходимой для дополнения наших эго-сил, когда они встречают свою эго-половинку. Еще одна метафора этой благодатной части работы — помощь ангела-хранителя.