Танцующие с тенью

Как мы уже говорили, из удержания и взаимодействия противоположностей возникает исцеляющее третье, примиряющий образ, аналог-дубликат обоих. Вот, например, как уродливый эгоизм становится прекрасной заботой о себе. Когда мы испытываем (удерживаем) безусловную любовь и в то же время заботимся о себе, мы видим и создаем образ двух сторон, работающих в унисон. Это исцеляющее третье, которое объединяет, усваивает и объединяет обе стороны нас. Тут даже можно использовать яркий примиряющий визуальный образ: представьте себе женщину, которая работает в столовой для бездомных и сейчас обедает, устроившись в сторонке.

Для урегулирования любого конфликта важно не демонизировать одну из сторон и не обожествлять вторую. Увидеть ценность обеих — вот база для разрешения коллизии. Два человека спорят, стоя на противоположных концах спектра мнений, и не могут прийти к согласию. Они ведут себя друг с другом агрессивно или даже оскорбительно. Я вмешиваюсь и помогаю им найти компромисс: я помогаю им начать уважать друг друга. Я не выбираю ничью сторону, я стараюсь найти ценность в обеих позициях. Я помогаю им увидеть «и то и другое и…» вместо «или/или», и благодаря этому антагонисты находят решение проблемы, удовлетворяющее обоих. Другими словами, я становлюсь миротворцем. Становясь силой примирения, я действую, исходя из трансцендентной функции психики. Это работа Святого Духа, который исцеляет третьего, обдумывает хаос, анализирует его и в итоге создает упорядоченный мир. «В час примирения произойдет множество чудес», — говорится в алхимическом тексте «Розарий философов».

Настоящая близость между людьми включает в себя как подчинение (капитуляцию), так и контроль. Быть открытым — значит быть уязвимым, быть зависимым от действий другого человека, подпадать под его влияние. Как я могу сказать, что люблю тебя, если меня не трогает то, что ты делаешь? Любить ребенка — значит чувствовать его боль. Это не умаляет зрелости родителя и не ставит под угрозу его свободу. Когда у нас вообще нет границ, мы становимся уязвимыми для хищников. Но периодический контроль и нажим со стороны того, кого мы любим и кому доверяем, открывает для нас совершенно новые миры. Именно это порой нам необходимо, чтобы сделать новые открытия относительно собственного внутреннего потенциала. Посещение обоих этих берегов, подчинения и контроля, в повседневной жизни не причиняет нам вреда; вредит только слишком долгая задержка на одном из этих берегов.

Противоположности в человеческом развитии — это не зависимость и независимость, а инфантильная зависимость и зрелая взаимозависимость. Наша открытость заключается в постоянном взаимодействии и балансе между контролем и подчинением, нет и да, между уже проверенным и экспериментом, либеральностью и консерватизмом. И во всем этом нас не притягивает полностью одно и не отталкивает полностью другое. По сути, границы человека, окунувшегося в воды подчинения, внушают больше доверия, чем границы того, кто всегда оставался сухим благодаря постоянному самонаблюдению или самоконтролю, гарантирующему безопасность.

Находясь исключительно в режиме подчинения-капитуляции, мы можем привязаться к тому, кому подчиняемся. Подчинение само по себе в должной мере не способствует свободе человека. И доминирование само по себе не адекватно потребности человека в уважительной любви. Привязанность и отстраненность должны постоянно взаимодействовать. Отстраненность не означает разъединения или отсутствия связи. Она означает отсутствие зависимости. Такой стиль жизни, безусловно, требует постоянной и внимательной работы, но тут на помощь приходит наша природа, ведь мы изначально заточены на слияние противоположностей, как фигура и фон, которые оказываются в фокусе по очереди. Что-то гораздо большее, чем наше эго, хочет, чтобы мы были целостными. Это острое желание психики самореализоваться и реализовать нас. Юнг говорит: «В психике идет процесс, который стремится к собственной цели [целостности], независимо от внешних факторов». Здоровое эго движется в том же направлении, в котором скачет лошадь из стихотворения Ван Чанлина.

Если говорить, например, о различии между страданием и счастьем, то страдание, по-видимому, необходимо, если у человека есть какая-то мотивация выйти из своей зоны комфорта и начать собственный путь в этом мире. Конечно, без сцен страданий и жестоких стычек с тенью дракона хорошей истории не получится — они усиливают сюжет и позволяют всесторонне развить характер героя. Но и счастье необходимо в жизни в равной степени, иначе у нас не возникнет желания остаться там, где мы есть, и сохранить то, что хорошо. Образ жизни жертвы или мученика не позволяет безмятежно наслаждаться благополучием — атмосферой, совершенно необходимой герою для восстановления себя и своих жизненных сил.

ГОТОВЫ ПОСМОТРЕТЬСЯ В ЗЕРКАЛО

Здоровье может проявиться только в реалистичном контексте вечного уважения к нашей природе и природе как таковой. Подход «или/или» — это изобретение эго. В нашей природе и в природе как таковой все противоположности буквально изнывают от неослабного стремления к взаимности и сближению, стоя рядом отдельно и одновременно соединяясь, как это делают невеста с женихом в момент бракосочетания. В высшей Самости, архетипе священного брака противоположностей, существует только «и — и». А еще такой включающий подход является способом, которым мы заключаем брачный союз с эволюционным стилем природы. Так огонь сжигает лес, давая возможность расти новым и более сильным деревьям.

Такая модель человеческой судьбы представлена, например, в истории о Красавице и Чудовище. Это не отдельные существа, а два метафорических лица одного и того же человека. Красавица таилась в Чудовище и наоборот. Их брак — символ того, что каждая сторона человеческой натуры потенциально способна найти себе пару и соединиться с ней. Каждое звериное качество ждет признания. Так жизнь присутствует в смерти, а смерть в жизни: парадоксальные, но полностью совместимые партнеры в ожидании заключения необходимого — и желанного — брака.

Описанные далее практики работы с тенью базируются на конкретных практических способах принятия обеих сторон всего сущего в нас. Работа с тенью — это то, как мы заводим дружбу и вступаем в брак с качествами, которые прежде презирали в других людях или, наоборот, восхищались ими, и наконец признаем их как свой личный опыт. «Что-то там» становится «я здесь».

Мы подавляем свою тень, потому что боимся ее. Такой же страх мы можем испытывать, когда приближаемся к ней, пытаясь с ней подружиться. По мере того как силы тени становятся более доступными для нас и более полезными на пути к целостности, мы обнаруживаем в себе все больше живой энергии, ведь благодаря такому сближению восстанавливаются самые живые аспекты нашей психики.

В рамках этой работы надо первым делом назвать свою тень по имени и дать ей лицо. Это помогает ассимилировать ее прирученные качества вместо того, чтобы излишне остро реагировать на них насилием либо отрицанием. Ношение шкур животных или масок в примитивных племенах (и даже сейчас) — ярчайший символ работы с тенью. Шаманы обращались за наставлениями к духам животных. Так необузданные инстинкты попадают под контроль здорового эго и становятся ему на службу. В конечном счете тень призвана способствовать наилучшим интересам Самости: принести больше любви, мудрости и исцеления и нам самим, и другим людям. Именно так принятие тени помогает нам выполнить свое предназначение.

А вот подавление связывает нашу психическую энергию. Мы не можем соотнести себя с тем, что нас поглощает. Дракон, пожирающий нас, не может одновременно быть нашим гостем на ужине. Наша работа — подружиться с тем, что мы ненавидим в себе и других, и признать, что в наихудшем всегда есть наилучшее. Именно так мы пробуждаем в себе полный потенциал и высвобождаем всю свою креативность. Не принимая, отрицая свою тень, я беспробудно сплю над алмазной шахтой, да еще и жалуясь, что воняет углем. Моя работа — спуститься наконец в эту шахту и найти в ней то, что жаждет быть найденным.